Кристофер Раули - Базил Хвостолом

У Старых ворот Лессис пожелала Виурис доброй ночи и отослала ее в Новициат поужинать и отдохнуть в теплой постели. Через Старый двор Лессис прошла ко входу в башню, по Главной лестнице поднялась наверх и направилась по огромному, продуваемому насквозь коридору к приготовленным для нее на время визита покоям.

По дороге она обдумывала события прошедшей встречи. Так или иначе, она была удовлетворена. Она сделала все, что могла, чтобы хорошенько расшевелить это болото, и теперь Марнери пойдет на Теитол. Как обычно, пример Марнери будет упреком для остальных, даже для богатого Кадейна на юге, что приведет к улучшению положения в легионах. И к летней кампании на реке Оон легионы будут готовы.

И все же после разговора с королем на сердце у Лессис было неспокойно. Санкер был переполнен злобой. Его сын Эральд – кретин, пострадавший в утробе матери от ее чрезмерного пьянства, и навязчивое предпочтение, оказываемое Санкером Эральду, демонстрировало всю глубину деградации.

Лессис боялась, что если Санкер не переменит привязанности, то ее департамент предпримет соответствующие меры. Еще Лессис боялась, что именно ей выпадет выполнение этой акции. Всю свою мучительную жизнь король Санкер был ее подопечным. Она знала Санкера с тех самых пор, когда он был маленьким мальчиком. Он был хорошим королем для Марнери, а когда наступил Великий кризис, то посторонился, когда это потребовалось, хотя его глубоко ранил тот факт, что не получилось применить на деле свои воззрения на военную стратегию.

Будет в высшей степени отвратительно, если она окажется тем человеком, которому прикажут убрать короля. Лессис покачала головой. Как утомителен этот мир, да и лестница казалась длинней, чем обычно!

– Моя Леди, – прошептал чей-то голос из темноты верхней площадки.

Лессис повернулась. Там стояла девушка в униформе Новициата, руки ее были стиснуты.

– Да, моя милая. В чем дело? – Тренированный взгляд Лессис обыскал девушку в поисках признаков колдовства или чар, порожденных темным искусством врага. Ничего подобного не было, всего лишь послушница из обслуги Храма.

– Моя Леди, мне так неловко вас беспокоить, но я вынуждена просить вас помочь одному человеку, которого вы знаете и который попал в большую беду.

Лессис нахмурилась. В чем дело?

– Видите ли, моя Леди, у меня есть друг – драконопас. Он рассказывал, что встретился с вами однажды и вы были очень добры к нему.

Лессис кивнула.

– Да, да, я его помню. Релкин Сирота, так, кажется, его зовут. Он из Куоша в Голубом Камне.

– Да, моя Леди, это так.

– Ну, так что же на этот раз?

– Моя Леди, его зачаровали, и дракона тоже. Они в жалком состоянии, вам нужно пойти и посмотреть.

– Зачаровали? Как? Кто?

– Я не знаю. Говорят, что к ним в стойло заходил какой-то человек в черном плаще и с сумкой врача.

При этих словах Лессис насторожилась.

– М-м-м, и что же?

– Релкин сошел с ума – он ни на что не отвечает, только глупо улыбается. А дракон всего боится, даже собственной тени. Он забился в угол и дрожит от страха, и это совсем на него не похоже. Я знаю, Релкин недавно говорил с вами и вы помогли ему, вот я и осмелилась прийти сюда и побеспокоить вас.

Лессис пристально посмотрела на девушку. Кто бы мог это сделать и зачем? И как удалось околдовать дракона?

– А хвост дракона, в каком он состоянии?

– О, моя Леди, тут тоже нечто странное. До сегодняшнего дня у дракона был поврежден хвост. Но теперь хвост зажил. Он по-прежнему чуть изогнут, но сегодня дракон шевелил им – я видела из амфитеатра.

Лессис тяжко вздохнула.

– Да, в самом деле, очень странно. Что ж, похоже, мне стоит взглянуть, что там такое. Проводи меня к мальчику и дракону.

Стряхнув усталость, Лессис последовала за девушкой вниз по ступеням.

– Скажи, моя милая, как тебя зовут?

– Лагдален из Тарчо, моя Леди.

– Лагдален из Тарчо, да? Известное имя. Я знакома с другими членами семьи Тарчо, например, с лордом Махджуком из Сузуфа.

– С лордом Махджуком я никогда не встречалась, моя Леди. Я еще ни разу не уезжала из Марнери дальше, чем на восемьдесят лиг.

– Да, моя милая, разумеется. Но, возможно, когда-нибудь уедешь. Может быть, будешь много путешествовать.

– Только морякам суждено такое, моя Леди, а я не из них. Я думаю, что проживу всю свою жизнь здесь, в Марнери.

Лессис улыбнулась. Эта чопорная девичья уверенность в своем будущем что-то всколыхнула в ней, что-то необъяснимое, чуть ли не порыв к озорству.

Лагдален свела ее вниз по лестнице, и они оказались во дворе башни. Они миновали конюшни, где в стойлах спокойно стояли шестьдесят коней. Впереди маячила громада Драконьего дома. Две женщины в одеянии сестер Храма не вызвали у стражников интереса. По широким коридорам главного этажа Лессис и Лагдален проследовали дальше. Здесь размещались чемпионы, прославленные драконы, уже ушедшие из легионов в отставку. Теперь они жили в Марнери, чтобы обучать молодых драконов из деревень.

Дойдя до широкой двери, ведущей в коридор, где жили драконы менее знаменитые, женщины прошли мимо стойл драконов-новичков. Эти стойла были поменьше и попроще, с деревянными переборками и каменным полом. На порогах сидели драконопасы, возясь с доспехами и оружием. В стойлах тускло мерцали лампы.

Женщины подошли к стойлу Базила. На стуле у стены сидел Релкин, а рядом на корточках примостилась пара мальчишек. Дракон сгорбился, дрожа под одеялом на своем лежаке.

Мальчишки смотрели на женщин в тревоге.

– Он не сделал ничего плохого! – воскликнул один из них.

– Все в порядке, Меикил, Леди пришла, чтобы помочь нам, – объяснила Лагдален.

Лессис сосредоточилась на Релкине, который, судя по всему, и на самом деле полностью утратил рассудок. Глаза его были пусты, рот разинут.

Она мгновенно почувствовала окружающие его чары. Жесткая, злобная структура, компоненты которой подпитывались за счет жизненной силы подростка, разрушали его, удерживая в состоянии столбняка.

Колдовство было грубым, но эффективным. Лессис напряглась и захватила небольшой обрывок злых чар. Вполне достаточно, чтобы впредь определить любое заклятие, наложенное его создателем.

Она многое поняла из образца. Она была уверена, что приложил руку мужчина. Чары обладали формой и линейной силой мужского ума. Но ума относительно грубого и распираемого от собственной значимости.

Лессис кивнула сама себе. Молниеносно проговорила поток слогов и провела руками по лицу мальчика.

Релкин подавился и закашлялся. Зло вцепилось в него надежно, его было трудно изгнать. Лессис засучила рукава. Релкина затрясло, он обильно вспотел, а она пробиралась все глубже в тот узел, которым был связан его дух.