Кристофер Раули - Боевой дракон

– Да, Повелитель.

– После той катастрофы, которая произошла два года назад, мы находимся в обороне. Очень важно, что мы наконец-то перехватили инициативу и получили возможность накопить силы. Наша миссия – в этом. Мы должны успешно ее выполнить.

Кригсброк сжал кулаки.

– Мы победим! – сказал он глухим голосом.

Величайший позволил себе мельком улыбнуться:

– Конечно, мы можем предположить, что наши враги предпримут ответные действия. Им уже известно, что мы пришли сюда. Глупо считать, что они нас не отыщут – это они всегда умели. Однако у них уйдут годы на то, чтобы организовать атаку, и я сомневаюсь, что даже потом у них хватит сил на серьезные действия. Мы слишком далеко от подвластных им берегов и их грязного флота. Но, думаю, ведьмы Кунфшонских островов будут стараться изо всех сил. Они могут появиться в любом обличье. Ты должен быть очень бдителен. Они постараются помешать нашей работе над Пророком. Немедленно сообщи мне, как только заметишь хотя бы слабый намек на их магию!

– Да, Повелитель.

Так Кригсброк стал хранителем Пророка. Странное занятие – присматривать за человеком, который вовсе человеком не был, за живым, который вовсе не жил.

Иногда Кригсброк замечал под оболочкой определенную индивидуальность, отблеск древнего святого, которого вытеснил «Тот Кто Должен». Он оживал в те минуты, когда говорил с толпой. Он был талантливым оратором, наделенным энергией, которая приводит слушателей в экстаз. И после проповеди в его глазах еще некоторое время мерцал свет, и живой труп вел с Кригсброком беседы на старом верио – языке полузабытых времен. Кригсброк знал верио и еще несколько языков, он выучил их в разных военных кампаниях, в дни молодости. Пророк расспрашивал его о нынешнем мире. Ответы всегда приводили Пророка в возбуждение, иногда он начинал невнятно ругаться на другом древнем языке – крэхте. А иногда просто смеялся и задавал новые вопросы.

Ну а потом глаза гасли и тело снова становилось мертвым. То есть оно шевелилось и даже говорило, но жизни в нем не было.

Когда же оно впадало в сон, то и вправду погружалось в смерть. Чтобы пробудить его, Кригсброк вливал в рот трупа черный спирт. Зелье всегда сильно действовало на Пророка. Тело неутолимо хотело пить, и Кригсброк должен был тщательно следить за тем, чтобы оно не отравилось.

– Ты не понимаешь чувств воскресшего человека, – сказал как-то Пророк, – ты не понимаешь жажды, копившейся тысячу лет.

Но Пророк выглядел достаточно живым, чтобы говорить с людьми, а ничего другого от него и не требовалось. Каждый день герольды выходили за стены нового храма сзывать толпу.

И десятки тысяч поднимались и шли слушать Пророка. Они шли под грохот барабанов и собственный вой. В их сердцах была радость, в глазах – огонь. Они шли поклониться Пророку и насладиться его речами.

Спускалась тьма, большие огни зажигались над водой, и он выходил к ним из ночи, купаясь в сиянии двух сфер, светившихся у основания башни. Облачен он был в золотые одежды и стоял на белом ковре. Он поднимал руку, и воцарялась тишина.

Вдалеке вспыхивал яркий сноп света на острове Кости. Через несколько секунд глухой удар сотрясал ночь и эхом отдавался от отвесных стен храмовой площади.

Огромная толпа приходила в экстаз.

Пророк нес в себе силу и отдавал ее людям. И радость наполняла их сердца.

Когда Пророк замолкал, вой поднимался до небес, страшный вой толпы, мучительно рождавшей легенду о Пророке. Айот Гол Диб, «Тот Кто Должен», пришел в Крэхин, обещая конец их страданиям, конец безумию и рабству.

Слава Айоту Гол Дибу! Слава Величайшему! Слава «Тому Кто Должен»!

Он пришел по белому ковру, высокий, прекрасный, с огнем провидения в огромных темных глазах. Люди замирали от счастья, видя, как он прекрасен. Они пили его слова, как сладкое вино.

И он принес им утешительную весть. Презираемый другими народами Крэхин возвысится наконец и примет на себя правление миром. Слишком долго другие народы обманывали Крэхин. Слишком долго живущие на побережье не допускали Крэхин к богатствам, которых он заслуживает.

С именем Лугада, древнего бога Крэхина, выступят они в поход и понесут весть Пророка. Падите ниц и восславьте Лугада, все остальное запрещено под страхом смерти! И Лугад отдаст весь мир своему возлюбленному Крэхину, час настал!

И он повелел им свергнуть всякое другое правительство и всех других богов, ибо нет никого, кроме Единого Бога Лугада. И он обещал им, что, как только они совершат это, Лугад возрадуется и возвысит их, сделав сильнейшими в мире.

И они привели к нему калек и юродивых, и он излечил их, и сила вошла в них, и встали они, и пошли, и заговорили как разумные, и толпа неистовствовала, и барабаны гремели, и вой поднимался до небес.

И привели к нему преступников, и они выли и вопили, согнувшись в цепях. И приковали их к столбу рядом с Пророком, который осудил их преступления. И он проклял их предательство, их измену, их ересь против Него, «Того Кто Должен». Потом он поднял руки и воцарилась тишина.

И завыли преступники, и тела их перекосились. Крики их перешли в хрип агонии, когда поднялись их ребра и мускулы напряглись и натянулись. И наконец их грудные клетки со звуком, который издает плоть, разрубаемая топором мясника, разорвались, заливая все вокруг кровью, и сердца их оказались в руке у Пророка.

…Толпа обезумела, барабаны захлебнулись в грохоте. Пророк дождался, когда люди станут близки к изнеможению, потом поднял руки и успокоил. Он благословил всех и удалился, исчезнув за темным экраном, который погасил вдруг сияние бриллиантовых сфер у основания башни.

Далеко-далеко, на острове Кости, вспыхнул огромный столб света, и короткий тяжелый удар раздался в теплом сыром воздухе.

рамовый колокол пробил второй час ночи. Кроме нескольких фонарей на Рыбном рынке и в таверне, огни повсюду были погашены. Город спал. В воротах Драконьего дома часовые клонились к своим пикам. С темного, покрытого облаками неба падал светлый снег.

Со стороны помойки, находящейся через дорогу от стойл Драконьего дома, раздался громкий треск.

Часовые проснулись, поморгали глазами и уставились в темный зев помойного двора, маленькая площадка которого была загромождена отходами из Драконьего дома и других помещений, предназначенными для переработки.