Кристофер Раули - Боевой дракон

Люди, порабощенные чародеем, закричали от радости. Они были свободны. Среди тех, кто кинулся к драконам и драконопасам и в изнеможении опустился на землю у ног спасителей, оказалось несколько уцелевших кунфшонцев.

– Спасены! Мы спасены, приятели-моряки…

Еще одно здание с каменным грохотом обрушилось во дворе замка. Дым сгустился. И вслед за этим в небо взвилась вдруг летучая рукх-мышь, вылетевшая из устоявшей башенки рядом с зияющей пастью ворот. На спине рукх-мыши виднелась сгорбленная фигурка. Крылатое чудовище издало последний крик, полный горечи и ненависти, и умчалось на север.

Уилиджер очнулся на берегу, когда отряд дожидался переправы на корабли. Альсебра несла командира на плечах. Внезапное верещание из-за спины встревожило дракониху, она разжала руки, и командир эскадрона с глухим стуком плюхнулся на землю.

Уилиджер помнил только начало боя – приближение металлического чудовища, – остальное было для него полнейшей неизвестностью.

– Что случилось?

Джак рассказал ему, как развивались события:

– Вас стукнули хвостом, сэр, и вы были в беспамятстве до сих пор. Мы беспокоились за вас.

Уилиджер был унижен. Он упустил славу. Попасть под удар хвоста – самое последнее дело для драконопаса. Уилиджер уже знал это, он и драконьего столбняка избегать научился. Битва прошла без него, и чародея эти мальчишки уничтожили самостоятельно.

В груди Уилиджера поднялось отчаяние, смешанное с холодной ненавистью к собственным драконопасам.

збавившись от хватки чародея, корабли устремились к тропикам, погоняемые северными ветрами. Затем, однако, они снова замедлили ход, достигнув штилевых широт. Прошли недели.

Тропические воды, над которыми поднимался пар, тянулись на многие мили вокруг. Паруса беспомощно повисли на мачтах. Жара опустилась на суда, словно живое существо, давя под собой все. Драконы помрачнели, питьевая вода протухла, и отчаяние снова поселилось в сердцах.

На поверхности ровного зеленого моря курился теплый туман. Корабли флота, словно призраки, проступали из марева. В такой влажности люди покрывались потом, даже когда не шевелились, а воду приходилось строго нормировать. Уже несколько недель с неба не падало ни капли дождя, и рассчитывать можно было только на старые запасы, но от длительного хранения в бочках вода испортилась и зацвела.

Жара повергла Уилиджера в такое уныние, что ему пришлось лечь в лазарет для прохождения интенсивного курса лечения депрессии.

Это как нельзя больше радовало драконопасов Стодевятого. После своего не слишком удачного дебюта в сцене боя на острове Чародея Уилиджер стал невыносим, он превратил жизнь подчиненных в ад. Проверки следовали одна за другой, за малейшую провинность назначались бесконечные часы нарядов вне очереди.

Впрочем, Уилиджер был только одним из зол. Флот уже несколько недель находился в штилевой полосе, в невыносимой жаре и сырости, легкие дуновения ветерка мало меняли ситуацию, почти не наполняя паруса. Иногда корабли не двигались по несколько дней, пока вонь от испражнений тысяч людей не вынуждала капитана спускать шлюпки, и гребцы оттаскивали судно на чистую воду.

Драконы были раздражены, и работать с ними было трудно. Некоторые еще не залечили раны после сражения с катафрактом, и им приходилось менять повязки через каждые три-четыре часа, заново дезинфицируя раны. Драконы принимали процедуры с большим неудовольствием и руганью. Но драконопасы слишком хорошо понимали, что сейчас не время ссориться, что нельзя обижаться на вивернов и давать волю эмоциям можно только в разговорах друг с другом.

На борту «Ячменя» отношения были напряженными. Еще одного солдата высекли за попытку изнасилования. На этот раз ситуация была сложнее, так как прямых свидетелей преступления не было, за исключением подруги предполагаемой жертвы. Обвиняемый клялся в невиновности даже под плетями. После этого случая вражда между военными и экипажем возросла до небывалых масштабов.

Кроме того, всех нервировала явно нарастающая тревога среди высших командиров. Совещания в роскошной комнате для заседаний адмирала Кранкса происходили почти ежедневно.

Полоса штиля была мало предсказуема в это время года – глубокой зимы в северном полушарии. Воздух неделями стоял неподвижно, то же самое происходило и с водой. Ведьма Эндисия испробовала несколько погодных заклинаний. Каждое утро гудел ее барабан, сзывая облака. Облака и вправду явились, но дождя не принесли, лишь окрасили небо в серый цвет, чем довели жару и влажность до совершенно адского уровня.

И пришел день самый невыносимый из прожитых. Жара и давление казались беспредельными.

После полудня Релкин закончил носить воду для дракона и вышел отдохнуть на верхнюю палубу, где уже сидели маленький Джак и Мануэль. Беседа их вертелась вокруг чудес континента Эйго, к которому они шли. Эйго был мифическим континентом. Про него в Аргонате было известно мало, за исключением того, что в древних джунглях живут люди с черной кожей и страшные чудовища.

Мануэль знал чуть больше других, он закончил академический курс и сдал экзамен на должность драконира.

– Думаю, странно будет увидеть людей, сожженных до черноты солнцем, – сказал маленький Джак.

– Привыкнешь, – отозвался Релкин, во множестве повидавший темнокожий народ Урдха и достаточно быстро привыкший к нему.

Джак хихикнул:

– Интересно, на что похожи их женщины.

Релкин хлопнул его по плечу:

– Подобные мысли заведут тебя в неприятности, парень!

– Как думаешь, мы тоже покажемся им странными – белые везде, кроме тех мест, где нас опалило солнце? Может, они испугаются нас? Может, они захотят нас поймать и посадить в клетки, чтобы лучше рассмотреть?

– Может быть, – сказал Мануэль, – по этой причине драконьим мальчикам лучше не отлучаться из лагеря.

– А что, если мы им понравимся? Что, если мы покажемся им сказкой, какой они до сих пор не видели? В таком случае их женщины будут нами очень интересоваться.

– Уилиджер оторвет тебе голову, если ты уйдешь из лагеря без разрешения.

– Ох, Мануэль, вечно ты хочешь жить по-книжному.