Жан-Луи Фетжен - Эльфийские хроники

Их взгляды встретились, и она поняла, что он тоже ее узнал.

Подростком, принесшим сюда копье, был Махеолас.

Люди шарахались от этих двух эльфов так, как будто они оба были то ли спустившимися с небес ангелами, то ли прокаженными. А еще люди, завидев их, прекращали разговаривать, замирали и таращились на них так, как будто не могли отвести от них глаз. Так происходило с того момента, как Морврин и Лландон достигли пригородов Лота и пошли мимо крайних жилищ людей, живущих возле озера. Это стало еще более заметным, когда они оказались на центральной улице. При каждом шаге они наталкивались на новые любопытные взгляды, на испуганные, недовольные и вызывающие выражения лиц. Иногда на лицах людей читалась ненависть, иногда — изумление. Когда эльфы проходили под барбаканом [26] Барбакан — фортификационное сооружение, предназначенное для дополнительной защиты входа в крепость. ( Примеч. пер. ) , защищающим главные ворота королевского города, стражники, растерявшись, не решились их остановить: один сержант с красноватой физиономией их грубо окликнул, но другой тут же заставил его замолчать и с почтительным видом слегка поклонился эльфам.

Морврин шел по улице, глядя далеко вперед и не обращая внимания на раздававшийся вокруг шепот. Лландон, шагая рядом с ним, старался во всем подражать его поведению. Тетива с их луков была снята, а руки они держали подальше от кинжалов. Их лица были бесстрастными, и чем дальше они шли, тем труднее им было нагонять на себя такой вот отрешенный вид. Главная улица, ведущая — чуть-чуть в горку — к замку короля, становилась все уже, все более заполненной людьми. В центральной части города — совсем недалеко от резиденции короля — большинство домов, судя по вывескам, принадлежали лавочникам. Ставни на окнах этих домов открывались, образуя горизонтальную плоскость, и использовались в качестве прилавков, занимая еще добрых два локтя уличного пространства. Представителям менее почетных ремесел — колбасникам, торговцам домашней птицей, кожевникам, веревочникам, грузчикам, кузнецам и мясникам — выделили территорию поближе к окраинам города. А здесь, в центре, уже не было больше никого, кроме переписчиков, золотых и серебряных дел мастеров, изготовителей замысловатых крючков и застежек для одежды, менял. Каждый из них выставлял напоказ свои дорогие товары, но при этом не забывал поставить возле них вооруженных охранников, которые были достаточно грозными для того, чтобы отпугнуть воров и грабителей, и достаточно многочисленными для того, чтобы еще больше загромоздить улицу и тем самым создать дополнительные трудности для шагающих по улице двух эльфов, не привыкших толкаться на улицах построенных людьми городов. Им то и дело приходилось смотреть себе под ноги, чтобы не наступить на бегающих повсюду кур, кроликов и собак. А еще — на коровьи лепешки, лошадиный навоз и те помои, которые выплескивались прямо на улицу и затем текли по ее центральной части ручьем. Теперь уже случалось и так, что какой-нибудь мужчина, спешащий по делам, или же женщина, бегущая за своей ребятней, совершенно случайно наталкивались на них. Когда окружающие видели, что такие мужчины и женщины от столкновения с эльфами не исчезают бесследно — в силу какого-нибудь эльфийского колдовства, — это придавало им смелости, и они теперь расступались перед эльфами как бы нехотя, а то и вообще не хотели уступать им дорогу. Оба эльфа ловко огибали таких прохожих, но им, однако, пришлось идти медленнее, а потом вообще остановиться, когда улицу на расстоянии броска камня от них вдруг перегородила повозка, в которую были впряжены два быка. Группа грузчиков стала сгружать с этой повозки мешки и бочки, стянутые железными обручами. Эти бочки они подкатывали с сильным грохотом по мостовой к зданию, которое было шире и выше всех других зданий и в глинобитных стенах которого проглядывали толстые горизонтальные и вертикальные балки. Перед этим зданием, несмотря на дождливую погоду, были расставлены длинные столы, вокруг которых толпились праздношатающиеся и стояли несколько верзил в форме королевских стражников — белая полоса между двумя синими полосами.

— Они смотрят на нас, как на каких-то занятных зверушек, — прошептал Лландон.

— А когда мы поймали Махеоласа, разве мы не смотрели на него точно таким же образом? Впрочем, ты прав… Видишь вон ту вывеску? Это таверна. Люди пьют там пиво, от которого кровь у них становится горячей. Нам лучше обойти это место…

Когда они свернули на примыкающую улочку, какая-то собака, шерсть на загривке у которой встала дыбом, принялась лаять на них и скалить зубы. Эльфы поначалу растерялись: они не могли понять, чем же вызвана такая злость этого животного по отношению к ним, — но затем, поскольку находившихся вокруг них горожан, похоже, рассмешило испуганное выражение их лиц («Смотрите! Они боятся собаки!»), Лландон резко опустился на четвереньки так, что его лицо оказалось рядом с мордой собаки, и рявкнул так, что собака, поджав хвост, бросилась наутек.

Юный эльф с улыбкой поднялся на ноги, но, заметив на себе мрачный взгляд Морврина, тоже помрачнел.

— Тебе не следовало этого делать, — сказал Морврин, беря Лландона за руку и увлекая его вслед за собой дальше по улице.

Лландон хотел что-то ответить, но тут вдруг несколько человек, сидевших в таверне, вышли из нее и окликнули эльфов:

— Эй, вы!

— Продолжай идти, не оглядывайся, — прошептал Морврин.

Но им не удалось уйти далеко: прямо впереди них улицу перегородила толпа, собравшаяся вокруг бродячего жонглера. Чтобы пройти дальше, им пришлось бы протискиваться сквозь эту толпу и тогда мог возникнуть конфликт.

— Даже и не прикасайся к своему оружию, — сказал Морврин, делая полуоборот. — Держись рядом со мной.

Он пошел быстрым шагом обратно и вышел на главную улицу буквально в двух шагах от только что окликавших его людей. Они машинально отступили. Лландон подумал было, что его спутник сейчас повернет направо и что они вдвоем попытаются протиснуться возле повозки, запряженной быками, чтобы продолжить свой путь к замку, однако Морврин направился прямо в таверну и сел за один из свободных столов. Как раз за этим столом и сидели совсем недавно те, кто вышел из таверны, намереваясь затеять ссору с эльфами. Тоже усевшись за этот стол, Лландон стал краем глаза следить за тем, какую это вызовет реакцию у задиристых выпивох. Морврин улыбнулся ему, а затем скрестил руки на груди и уперся в край стола. Это движение казалось со стороны естественным и непринужденным, однако Лландон заметил, что ладонь его, Морврина, незаметно для всех остальных окружающих легла на рукоятку его длинного кинжала.