Алина Белова - Сказание второе: Плач Волка (СИ)

Несколько мужчин вынесли огромные фиолетовые знамёна, на которых были изображены керберы. Огромные трёхголовые псы с чудовищными клыкастыми пастями - именно такими Кольгрим всегда представлял их. При виде флагов варвары разразились громкими одобрительными криками. Но Улвир интуитивно догадался, что знамёна вынесли сюда не для этого. Что задумали таны?

- Настал тот день, когда мы докажем, что мы знаем значение слов "друг", "товарищ"! - воскликнула Гертруда, делая шаг вперёд. Её рыжие волосы казались языками пламени при свете жаровни на фоне этих фиолетовых знамён. - Настал тот день, когда мы станем величайшим народом Севера! Братья и сёстры! Настал день преображения Кербера! Смотрите же, мои братья и сёстры! Смотрите и запомните этот день! Вы будете пересказывать этот момент своим детям, внукам, правнукам! Потому что этот день войдёт в историю! День, когда Кербер сбросил оковы и выступил против Псов в полную силу. День, когда нас... стало...

Она вдруг вскинула руки, и мужчины, стоявшие за её спиной, подожгли низ знамён. Кольгрим вздрогнул - огонь быстро охватил ткань и потянулся вверх, заглатывая всё на своём пути. Добравшись до белого кербера, он поглотил его, и Улвир с удивлением обнаружил внизу другой рисунок. Новый.

- День, когда нас... стало... - шёпотом повторила Гертруда и на мгновение прикрыла глаза. Когда пламя поглотило остатки старого знамени, женщина вдруг закричала так, что голос её ещё долго эхом бродил по залу: - ЧЕТВЕРО!

На фиолетовом фоне красовался огромный белый кербер с четырьмя головами, распахнувшими устрашающие клыкастые пасти. При виде нового знамени варвары вдруг разразились громким одобрительным криком, поглотившим эхо от слов Гертруды. Кольгрим изумлённо смотрел на флаги, не веря собственным глазам. Он до последнего мгновения не мог всерьёз воспринять мысль о том, что происходит. Словно это был сон. Совершенно невероятный, просто невозможный. Это была не реальность, нет. Просто волшебство.

- Да здравствует Серое братство! - прокричала Светлана откуда-то со стороны, приложив свои бледные ладони ко рту. - Да здравствует Мрачный жнец!

Варвары ответили ей одобрительным криком, и Кольгрим почувствовал, как Эдзард кладёт свою руку ему на плечо. В другой он держал большой двуручный меч, Волчье сердце - наследие Улвиров, передававшееся из поколения в поколение, но утерянное десятки лет назад во время падения Империи. На угольно-чёрном лезвии отражались языки танцующего пламени. Когда Эдзард вложил рукоятку с гардой в виде волчьей морды в руку Кольгриму, молодой князь рухнул на одно колено и склонил голову. Он не знал, как ещё выразить танам своё почтение и благодарность. В груди бешено колотилось сердце. Волчье сердце.

- Никогда, никогда больше не преклоняй перед нами колена, брат! - прошипел Эдзард, рывком поднимая его на ноги. - Никогда не смотри снизу вверх, как приучили тебя эти паршивые шавки Фаларнов. Никогда не бойся говорить нам то, о чём ты думаешь. Наши мысли - твои мысли. Наши жизни - твои жизни. Наши люди - твои люди. Мы - это ты, а ты - это мы. Смотри же мне в глаза, как равный, Серый волк. Ты один из нас.

- Ты нашей крови. Ты волк, пускай и выращенный собаками. У тебя есть клыки и желание бороться, - подхватила Гертруда, смотря на Кольгрима в упор, отчего мужчина легко мог почувствовать её запах. - Я с радостью назову тебя братом и приму в своём доме. Я отправлю с тобой своих людей, если ты попросишь. Я поддержу тебя в тот момент, когда тебе будет требоваться помощь.

- Обратного пути больше нет, Серый, - усмехнулся Свидживальд, опуская свою руку на другое его плечо. - Либо ты один из нас, либо один из этих собак. Ещё есть время передумать. Ты можешь поджать хвост и броситься обратно к Псам, мы не тронем тебя. Но больше никогда не примем вновь. Так каково же твоё решение, Серый?

Кольгрим впервые попытался посмотреть на них, как на обычных людей. Как на равных. За полгода он привык надеяться на то, что эти люди сделают всё за него. Ему стало привычно прятаться за их спинами, подчиняться, терпеть унижения от Проклятого клыка. Но теперь... теперь Кольгрим впервые ощутил себя настоящим волком. И под пристальным взглядом людей, собравшихся в зале, он чувствовал себя ещё уверенней. Он был одним из них, был одной с ними крови. Был их другом и братом.

- Я так понимаю, у Кербера теперь четыре головы? - усмехнулся Кольгрим. - Никогда бы не подумал, что Делаварфы решатся на такое только из-за того, что у них не защищена задница.

- Эй, эй, полегче, приятель! - воскликнула Гертруда и рассмеялась. - Такие откровенности лучше говорить с глазу на глаз.

- Какие мы нежные! - хмыкнул Свидживальд. - Поди, сама думала именно об этом. Правда глаза режет, Гертруда?

- Это ты начал про спину говорить, - тут же огрызнулась женщина. - "Кербер смотрит только в три стороны!". Тьфу! Вечно у тебя на языке одни пошлости, Свидж. Ещё и Серого этому учишь.

Кольгрим рассмеялся, и Делаварфы, переглянувшись, подхватили его смех. Они действительно были теперь равны. Может, Улвир и вырос в других землях, с детства привык к правлению Корсаков и не знал ничего другого, но он стал настоящим Волком, истинным варваром. Словно он родился в Латире, а три тана были его семьёй.

- Таны видят, таны знают, - усмехнулся Кольгрим, чувствуя, будто от этих слов по телу его разливается невиданная мощь. Он стал одним из них. Сердце в груди рвалось наружу, и молодой князь с трудом сдерживал желание завыть по-волчьи. Когда-то давно у него был лишь брат. Ни отца, ни матери. Только Мартин. Ему некого было защищать, не о ком было заботиться. Он был одиночкой, Полярным Волком, что бродил по лесам вдали от людей и шумных деревень. Но теперь у него была жена, был его собственный клан, братья - не только Мартин, но и Эдзард, Свидживальд, Ракш, и сестра - Гертруда. Они стали ему семьёй, которой у него никогда не было.

Ударили барабаны, и зал потонул в громких восторженных криках варваров. Кольгрим знал, что за этим последует - очередной пир, полный веселья, еды и выпивки. А Свидживальд снова будет пытаться его напоить. Чтож, теперь было за что веселиться и праздновать до самого утра. Улвир чувствовал себя так, словно он переродился. Этой ночью от прежнего Волка не останется ни следа. Теперь он один из них. Он тан.

За холодными каменными стенами продолжали слышаться громкие радостные крики пировавших воинов. Трубы и волынки, барабаны и странные трещотки, больше похожие на скрежет зубов каких-то чудовищ... Эта музыка преследовала Кольгрима каждый раз, не давая ему покоя и проникая в мысли настолько глубоко, что и не выкинуть. Лишь здесь, в пустынном зале, мужчина мог отвлечься и отдохнуть. Ему непривычно было пировать вместе со всеми. Он одинокий Волк, привыкший к тишине и покою. Пляски и веселье - это было не для него. Даже на собственной свадьбе Кольгрим не позволил себе выпить и капли вина. И может он теперь был таном, это был не повод отказываться от своих привычек и убеждений.