Маргарита Блинова - Тяжелые будни или Линка не сдается (СИ)

- Я бы хотел напомнить, что все в группе играют определенные роли, и Шарги - в том числе, - заметил он. - Как руководитель группы, я не оправдываю его поступка и также считаю, что он должен понести наказание. Но сомневаюсь, что оно должно быть настолько тяжелым.

- И что же ты предлагаешь? Поставить брата в угол? - насмешливо сказал мой сосед.

Я встрепенулась и глянула в виноватые глаза приятеля, сидящего напротив.

Братья? Так вот почему собрали этот совет! Получается, кое-кто злой и блондинистый решил сбагрить из команды братца руководителя, но зачем? Сам метит на этот важный пост и хочет подсидеть профессора Дарона?

Бред, причем полный. Крысеныш и так негласный лидер, которому остальные беспрекословно подчиняются; не думаю, что ему резко захотелось популярности.

- Шарги как оперативник не справляется со своими задачами, - продолжил, тем временем, свою обвинительную речь профессор Дэйман. - И потом, ни для кого не секрет, что отношения между ним и помазанницей смерти весьма далеки от рабочих.

Сидящий все это время с повинной головой Шарги резко поднял на Темного глаза и упрямо сжал челюсти, явно намекая, что его чувства к Эми не должны никого касаться.

- А вам завидно? - огрызнулся парень, а я чуть было не застонала в голос.

Ну, вот что он творит? Его положение и так не из самых приятных, а тут еще и этот мальчишеский выпад по отношению к своему главному оппоненту!

- Вот видишь, Рене, - ничуть не смутился Темный, - мальчик не готов для такой работы. Он несдержан, порывист и даже сейчас не осознает всей шаткости своего положения.

- Может, все-таки не стоит торопиться? - осторожно заговорил Гафс. - Если мы снимем Шарги с операции, то это плохо отразится на всей его карьере…

- О карьере раньше следовало думать, - холодно прервал Крысеныш, расслабленно сидя на своем стуле, словно монарх на троне.

Шарги опустил голову, как-то очень горько вздохнул, после чего на кухне повисла тишина.

Нервно теребя пальцами пуговку пальто, я оглядывала мужчин и лихорадочно думала. Кебил и Гафс смотрят на младшего коллегу с пониманием и сочувствием, но противоречить Крысенышу, скорее всего, не станут. А значит, в защиту Шарги только два голоса: мой и профессора Дарона.

Соображай, Линка! Соображай быстрее, иначе не плясать тебе на свадьбе блондинки и Темного!

В кабинете директора профессор Дэйман отнесся к выходкам нашей четверки так, словно безумные поступки студентов - нечто само собой разумеющееся. Да и по тому, как он держал себя со студентами, было понятно: преподавательская карьера Темного началась не вчера.

Тогда почему он так резко начал выступать против?

От напряжения, царящего на кухне, тело бросило в жар. Стараясь не привлекать к себе внимания, я осторожно сняла пальто, о котором как-то совершенно позабыла, повесила на спинку стула, развернулась и тут же была опалена взглядом серых глаз.

Хорст смотрел неотрывно куда-то в область моей груди и снисходительно улыбался. Проследив за его взглядом, я опустила голову и нахмурилась.

‘Вляпались!’ - грустно констатировал пессимизм, вместе со мной отстраненно рассматривая милого котенка на груди свитера. Того самого, который подарил мне Доставала вместо извинений за свое поведение.

- Рене, я все прекрасно понимаю, - не замечая наших с Хорстом переглядываний, продолжал рушить карьеру Шарги профессор. - Но для мальчика это станет хорошим уроком на всю жизнь. За такие проступки…

- О каких проступках идет речь?

Мой вопрос прозвучал хрипло и неуверенно, но он прозвучал, и Темный не стал игнорировать единственную девушку на совете.

Мужчина развернулся ко мне вполоборота и удивленно поднял черные брови.

- Значит, вы считаете его поведение этой ночью вполне приемлемым для сотрудника безопасности? - спросил он.

- А что плохого в том, чтобы весело проводить время? - неловко улыбаюсь, кося под дурочку.

Та-а-ак, Линка, все правильно! Давим на него образом неразумных студентов с взрывоопасным киселем вместо мозгов. С такими мужчине приходится работать часто и помногу, а значит, велика вероятность того, что Шарги останется на перевоспитание у Темного, вместо того чтобы паковать чемоданы и валить домой.

- Ангел, ты забываешь, что сидящие в этой комнате - взрослые мужчины, - вступил в игру Хорст. - Мы не имеем права на глупости и мальчишество. Шарги - сотрудник управления, его задача - защищать группу, а не, как ты выразилась, ‘весело проводить время’. Да и, как верно подметил профессор, его увлеченность Эмилией недопустима.

Ах, вот значит, как мы заговорили!

Я сузила глаза, мысленно выбирая, как лучше поставить Крысеныша на место.

‘Коррида варанга’ - самый лучший вариант’, - тут же оповестил мозг.

‘А может, мочканем уже этого гада, и дело с концом?’ - предложила кровожадность.

‘Ну, или хотя бы нос сломаем’, - мечтательно вздохнула жажда приключений.

- Доставала! - очень достоверно изобразила я взрыв гнева и кинула в лицо Хорста единственную стоящую на столе чашку, на которую уже давно глаз положила.

Крысеныш увернулся, спасая нос от повреждений, а я разочарованно вздохнула, понимая, что все-таки придется использовать схему ‘Коррида варанга’.

- Лина, успокойся! - попытался призвать меня к уму-разуму руководитель группы.

- А я еще ребенок, профессор! Мне можно вести себя взбалмошно! - заявила я, вставая и кидая в Крысеныша ближайшим стулом.

Тот, как и следовало ожидать, увернулся, на миг закрывая лицо рукой, и начал подниматься со своего места.

Вот и зря!

Быстро обойдя стол, я воспользовалась шаткостью его положения и прыгнула навстречу, уже четко зная, как Темный поступит.

Сначала правой рукой перехватит ладонь с ножом, заведет за спину, а я в это время успею прыгнуть ему на шею, обхватить ногами бедра и резко откинуться назад.

Столешница стола больно впечатала в спину удерживаемую парнем ладонь, но это пустяки по сравнению с тем, что будет дальше. Еще в полете, я запустила пальцы в светлые пряди на затылке парня и потянулась к нему. Остальное сделала инерция, почти вдавив Крысеныша в мои жадно раскрытые губы.

На заданиях я всегда целовалась с открытыми глазами, чтобы видеть реакцию жертвы, но еще никогда не испытывала столько злорадства, наблюдая за чьим-нибудь лицом.

Крысеныш никогда не был эмоционален, но в эти пару секунд на его некрасивом лице мелькнуло удивление, перешедшее в какую-то неконтролируемую радость, которая тут же сменилась злостью, едва тот понял, для чего я это сделала.

Выгнувшись, прижимаюсь к его обжигающе-горячей груди всем своим небольшим телом, ощутимо кусаю за невероятно мягкую податливую нижнюю губу и отчетливо ощущаю солоноватый привкус чужой крови.