Лили Сэйнткроу (Сент-Кроу) - Ревность (ЛП)

У меня появлялось плохое предчувствие.

— Но я никогда...

— Светочи пахнут так, потому что они, гм... когда они доходят до полового созревания, они... — Дибс посмотрел через плечо. Спиннинг ничего не сказал, но его плечи слегка дрожали.

Он смеялся?

Дибс взял себя в руки. Он начал чистить осколки используемых инструментов из аптечки, которая лежала на кровати.

— Когда они достигают возраста половой зрелости. Они хорошо пахнуть. Глатеры также пахнут, как леденцы. Что-то в метаболизме гемо. Ты не можешь распознать, если девушка-дампир глатер, но ты можешь распознать, если парень-дампир глатер.

— О, — я проверила повязку на запястье. Если бы я покраснела еще немного, то моя кожа, вероятно, воспламенилась бы. И теперь мне было интересно, почему от Кристофа пахло яблочным пирогом, но ни от кого из вампиров не исходил такой запах. Был ли он... он на самом деле... — Я не знала об этом.

— Я думал, что Грейвс уже вернется к этому времени. Он был очень безумен и убежал, но все же, — Спиннинг, видимо, решил, что пришло время перейти к этапу «преподать Дрю фигню, которую ей следует знать». — Если он не появится в кампусе к рассвету, для него же хуже. Но, тем не менее, он — твоя проблема. Или они так думают. Но они могут закрыть глаза на это.

— Он был действительно безумен, — предложила я неадекватно. — Ты сказал что-то об ибупрофене, Дибс?

— Ты ела что-нибудь? — у него было две огромных, горстки оберток от лейкопластыря, ватные шарики и пустой тюбик мази из-под арники. — Потому что если нет...

— Дай ей чертов эдвил

[24]

, Дибс. Господи, — Спиннинг высунулся, проверяя ветер, и у меня было внезапное, яркое мысленное изображение того, что он падал. Подоконник упирался ему прямо в пресс, и все, что требовалось, это хороший толчок. Там даже не было решетки. — Она выглядит так, будто действительно нуждается в нем.

Дибс пожал плечами и направился в ванную, чтобы выбросить все. Послышался звук включенной воды. Он был помешан на том, чтобы мыть руки после перевязки. Я уже думала предложить ему футболку, так как его была измазана арникой.

Я нервно посмотрела на Спиннинга.

Несколько недель назад я даже не знала этих парней, и теперь здесь, я беспокоилась о том, что один из них может выпасть в окно и удариться. Я даже не знала, ранит ли это падение оборотня. Они могут вытворять разные забавные вещи.

— Будь осторожен, ладно? На окне нет решеток.

— Я заметил это. Хотя это кажется странным. В других окнах есть решетки, — он наклонился, оперся руками о подоконник. Несмотря на это, он выглядел сбалансированным, а не сгорбившимся. — Похоже, здесь была решетка до недавнего времени. Здесь также есть отметки царапин.

У меня не было решетки с тех пор, как я въехала сюда. В горле пересохло. У меня все болело, и внезапно я просто захотела заползти на кровать и накрыться одеялом с головой.

— Ты думаешь он вернется? — мой голос казался тонким. Кровать была мягкой, и к черту все, я не полезу в нее: я решила, что не буду против залезть под кровать и забыться на время.

— Грейвс? Да. Ему просто надо выпустить ярость, — Спиннинг пожал плечами. — Он бы вернулся за тобой в горящий дом. Возвращался уже однажды, — он развернулся на пятках и последовал в ванную.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что он возвращался? — я помнила, как горела Школа, и я помнила, что Кристоф вытащил меня оттуда. Но Грейвс...

— Именно он заставил нас вернуться и забрать тебя и Кристофа. За ним мы бы пошли в ад, — дверь ванной закрылась, и Спиннинг сказал что-то, что я не могла услышать сквозь плеск воды.

Каждый дюйм тела болел. Сердце болело больше всего. Я начинала думать, что это было нормально чувствовать так, будто оно все время выскакивает из груди. Туалет спустился через какое-то время, но, по крайней мере, оборотни были тактичны. О чем бы они ни спорили, они делали это тихо. Дибс казался обеспокоенным, Спиннинг — решительным.

Я оттолкнулась от кровати, заставила ноги выпрямиться. Одела толстовку, застегнула ее. Стояла, покачиваясь, несколько мгновений. Спальный мешок был аккуратно свернут и лежал возле ночного столика, а его подушка была брошена на кровать. Футболки Грейвса, включая ту «У этого велоцираптора есть световой меч!», — в которой он выглядел довольным — все еще весели в шкафу, половина ящиков в огромном, старом комоде также содержала несколько футболок. Я уже привыкла к звуку его дыхания в моей комнате. С тех пор, как ко мне пришел папа-зомби, Грейвс был единственным человеком, на которого я могла положиться.

Чего в действительности я боялась?

Полагаю, того же, что и всегда. Что меня оставят где-то позади — как в коридоре больницы после того, как умерла бабушка, повторяя снова и снова, что папа придет, что он знает, что делать, что он уже в пути, а я, как черт, надеялась, что это правда.

Папа вернулся и заботился обо всем, но я всегда боялась, что однажды его не станет. И в один день... он не совсем вернулся домой. Он притащился на кухню как зомби и пытался убить собственную дочь, и это сложно назвать грандиозным возвращением.

И Грейвс... он думал, что я была похож на его маму? Он решил, что со мной было слишком много проблем? Или что? Спиннинг сказал, что он вернется, как только избавится от ярости. Оборотни всегда так делают — они избавляются от нее.

Либо это, либо выследить кого-то и съесть его. Все должны быть рады, потому что они выбирают первый вариант. Кроме того, большинство нормальных людей никогда даже не слышали о такой фигне.

Тяжесть в горле, покалывание в глазах — это одиночество.

Туалет снова смылся. Вся энергия ушла из моих ног, и я осела. Я опять сидела и ждала, когда кто-то вернется. Но я слушала, как в ванной комнате спорили оборотни, а не звуки скрипа пустого дома, пока ветер с жадностью стонал снаружи.

Это, конечно, не лучше, но я приму то, что есть.

* * *

Дибс дал мне ибупрофен и сказал приложить лед к запястью. Он выглядел несчастным, но кинул Спиннингу многозначительный взгляд и вынес медицинскую сумку, тряся своей светлой головой. Спиннинг закрыл дверь, развернулся и впился в меня глазами.

Я стояла в середине большой, голубой комнаты и чувствовала себя так, будто потерпела кораблекрушение. Посмотрела назад на него. Глубокие, темные глаза, длинная, темная челка над ними превратилась в агрессивную, его рукава были подняты, выставляя наружу скудные мускулистые предплечья. Тишина растянулась между нами, как большая, старая резинка.

Я нервно облизала губы.

— Стань в очередь. Я имею в виду, если ты хочешь побить меня, стань в очередь. И это испортило бы всю работу Дибса.

Это была довольно жалкая шутка. Она была намного забавнее в моей голове.

— Пожалуйста, — он закатил глаза. — Грейвс убьет меня. Мне просто интересно, обеспокоена ли ты.