Дина Полоскова - Квест для демиурга (СИ)

Аида ждала девушку в приятном полумраке зала с огромными, но плотно занавешенными окнами, полулежа на разноцветных валиках и подушках за низеньким столиком с изящной резной подставкой на нем.

Откуда‑то раздавались тихие, нежные переливы флейты.

Другая женщина, сопровождающая Лерру утром на корабле, занималась завариванием скрученных листьев с тонким пряным ароматом. Одной рукой она согревала воду в прозрачном чайнике, держа ладонь над его крышкой и внимательно наблюдая за начинающими подниматься пузырьками. Удовлетворившись результатом, она не спеша залила начинающей закипать водой сухие скрученные листья, предварительно высыпав их в другой чайничек, тоже прозрачный. Сразу же, вслед за этим по комнате плыли ноты сладких, свежих ароматов, незнакомых Ае. Женщина перелила полученный напиток в продолговатую глубокую чашу с узким носиком, и уже из нее стала разливать по маленьким пиалам.

Аида жестом показала Ае, что она может присесть напротив, и девушка расположилась на одной из разноцветных подушек. Марисса села напротив другой жрицы.

Женщина, имя которой Ая еще не знала, поставила перед каждой из них по маленькой пиале с прозрачным, медового цвета, напитком. Первый раз наблюдая такой ритуал, Ая решила копировать действия остальных: глядя, что все принялись пить из своих пиал, маленькими глоточками, не спеша, она последовала их примеру.

Теплый, ближе к горячему напиток оказался слегка терпким на вкус и странно освежающим. Сделав несколько глотков этого ароматного напитка, Ая внезапно почувствовала, как окружающее ее пространство неожиданно становится вязким и тягучим, а время замедляет ход.

Плавные движения женщин, казалось, стали еще медленнее, а журчание греющейся новой порции воды внезапно запело наподобие музыкального инструмента.

Ая внезапно обнаружила, что почему‑то стала стараться вести себя естественно, и оценила юмор сложившейся ситуации.

'Что это за странный напиток? Вкусный и так действующий на сознание?' - думала она, но спросить не решалась. Никто из ритуальных жриц храма Молчащих Пряностей не нарушал тишину, которая начала просто звенеть фоном, на котором перемешивались другие звуки в ушах Аи. На нее никто не обращал внимания: старшая жрица рассеянным взглядом следила за плавными и грациозными движениями женщины, которая занималась приготовлением напитка, Марисса не спеша изучала рисунок на противоположной от нее стене, а женщина, осуществлявшая ритуал была полностью погружена в собственные движения.

Раздался мелодичный перезвон колокольчиков — открылась дверь и вошла Миила. Она переоделась в длинное просторное платье белого цвета с широкими рукавами с разрезами по плечам, перехваченное широким черным поясом, из‑за чего показалось Ае чем‑то совершенно нереальным — казалось, черные плечи, сверкающие в белоснежных разрезах, узкие кисти рук и босые ступни, лицо на длинной шее и черный же пояс живут своей, отдельной жизнью, а белоснежные одежды — своей. На голове Миила соорудила тюрбан белого цвета. Когда она подошла поближе, Ая поняла, что то, что она приняла за пояс — на самом деле полоска голого живота женщины — на ней было не платье, а топ с длинным широким рукавом с разрезом и струящаяся юбка.

Аида сложила руки в приветственном жесте одновременно с Миилой, и та повторила его практически одновременно со старшей жрицей. Миила присела между Аей и безымянной жрицей, изящно подобрав под себя ноги, так, что краем глаза Ая могла видеть только ее колени, укрытые белой юбкой, а повернуться к ней Ая не могла себя заставить после того, что услышала от лерры Аиды.

'Безымянная', как назвала ее про себя Ая, поставила перед Миилой такую же маленькую пиалу, как перед остальными, и Миила улыбнулась ей и поблагодарила изящным кивком, однако к пиале так и не притронулась.

Ая не понимала, сколько длится эта странная молчаливая церемония, но внезапно заметила, что замедленное течение времени закончилось, и ее ум обрел небывалую прежде ясность, а сердце — спокойную радость.

Внезапно, она увидела, как преобразилась комната, в которой они находились — огромный просторный зал, в самой середине которого они располагались, внезапно уменьшился до размеров маленькой, какой‑то очень теплой и уютной комнаты. С яркими веерами на стенах и диковинными письменами. Нижняя часть стен была обита мягкой тканью, столик изменил свой окрас, посуда поменяла цвет и форму, становясь темно–коричневой снаружи и белой изнутри, не изменились лишь звуки флейты.

Но все это оказалось и вовсе несущественным по сравнению с тем, как изменилась компания, в которой Ая пила странный напиток: точнее, женщины не изменились, они просто исчезли, и на их местах сидели совершенно другие люди!

Напротив Аи сидела удивительно похожая на нее, но темноволосая и кареглазая девушка. Правда, волосы ее были острижены так, что оставалась открытой шея. Переведя взгляд в сторону, Ая открыла рот от удивления: рядом с ней сидел отец, но не такой, каким она знала его всю жизнь. Это был удивительно счастливый эльф, который сидел в позе полулотоса в странных широких брюках из грубой синей ткани, в дырках и заплатках, и яркой рубашке с расстегнутым воротом. Улыбнувшись Ае так, как не улыбался ей никогда, он пригубил из своей пиалы и устремил взгляд напротив, на кого‑то, кто сидел рядом с девушкой, с одной стороны низкого столика.

Ая ощутила, как слезы рекой хлынули из ее глаз — она хотела повернуть голову, потому что она знала, кто сидит рядом, и не могла себя заставить, она боялась, что в тот же момент, когда она повернет голову, все исчезнет, и она окажется опять в зале храма Молчащих Пряностей в Лонге.

Замерев с пиалой в руке, она сидела со склоненной головой и ощущала привкус соленых слез на своих губах, и вместе с тем чувствовала такое тепло от того, кто сидел с ней рядом, какого не ощущала никогда и ни от кого больше.

Внезапно она ощутила теплое, нежное прикосновение ладони к своей мокрой щеке. Пальцы сидящего рядом человека взяли ее за подбородок и настойчиво приподняли его, развернув к себе. 'Главное молчать, — внезапно подумала Ая, — молчать, а то все закончится'. Не в силах больше держаться, она подняла взгляд и увидела молодую женщину с самой ласковой улыбкой на свете, женщину, которую видела сегодня с помощью портала демиургов — свою маму. Мика смотрела на младшую дочь с глубокой нежностью и любовью. Поставив свою пиалу на подставку, она вытерла слезы Аи, и притянула ее к себе, крепко обняв. Уткнувшись еще хлюпающим носом в теплую грудь мамы, она ощутила, как все ее худенькое тело сотрясается от рыданий. 'Только молчать. Молчать', — говорила она себе. Руки Мики крепко прижали к себе дочь, она целовала ее макушку, ласково гладила по плечам, спине, поджатым ногам — всему, до чего могла дотянуться. Тишина нарушалась лишь судорожными всхлипываниями. Отец и другая девушка также продолжали хранить молчание, но Ая внезапно почувствовала и их тепло и любовь. Она как будто физически ощущала участие своей семьи, семьи, которая у нее могла бы быть, но которой уже никогда не будет. Удивительно, но она не испытывала сожаления по этому поводу, словно с судорожными рыданиями из нее выходила вся боль, вся обида на жизнь за то, что она осталась без мамы такой крошкой.