Раиль Шариф - Уравнение Куфу

Джон Гаррет чуть не обжегся кофе:

– Зачем боксер? Боксер нам не нужен. Стюардесса Шина захихикала:

– Лучше за Ритой ухаживай. Ее парень бросил.

– Ну уж нет! – Джон повел широкой бровью. – Она немного странноватая. Кстати, как там у нее? Все ли в порядке? Сходи проверь.

Тем временем стюардесса Рита Айсмерг возилась с пожилой женщиной. У разменявшей седьмой десяток старушки случился сердечный приступ. Внутривенным уколом промедола Рите удалось его снять, но покидать пациентку она не торопилась. Приступ мог повториться, а это значило, что самолет придется сажать в ближайшем аэропорту – на Мальдивах, до которых еще минут сорок полета.

Шина подошла к Рите незаметно и, положив ей на плечо руку, чуть не оставила заикой.

– Ах, это ты… – с трудом успокоилась Рита.

Она и правда была пугливой, но старалась никогда не показывать этого и держалась, нужно сказать, молодцом. Сегодня ей предстояло выдержать самый сложный в ее жизни экзамен – БИТВУ С СОБСТВЕННЫМ СТРАХОМ.

– А ты пугливая, Рита, – заметила Шина. – Что происходит?

– Нужна срочная посадка на Мальдивских островах. У этой женщины инфаркт миокарда.

– Настолько серьезно?

– Я сделала все, что могла. У нее искусственное сердце. До Таиланда ей не дотянуть.

– Хорошо. Я передам капитану. Только прежде тележку на кухню отгоню. Приготовь женщину.

Джеф спал в полной темноте. Образы последних событий в сознании мальчика отпечатались тусклыми пятнами, лишь редкие из них слабеющими вспышками возвращали его в моменты недавнего прошлого. Его память скупо выплескивала на поверхность сознания осколки из былого. Во сне Джефу казалось, что если он соберет их все в единое целое, то обретет самого себя.

Первый осколок напомнил ему пляж, на котором он искал с друзьями сокровища. Пойманный в тиски чьего-то намерения, он бросил горшочек с золотом и поплелся вслед за странным французом.

В отражении второго осколка он увидел распахнувшуюся дверь сарая, на пороге которого в сочном свете луны появилась ЖЕНЩИНА В ЧЕРНОМ. На Джефа смотрели не просто глаза этой женщины. На Джефа смотрела сама вселенная – всепожирающая и бездонная, полная ужаса и страха. Внутренний холод шершавой змеей вползал в существо мальчика, обвивал кольцами и плотно сжимался. В этот самый момент где-то в области темени Джеф ощутил невероятную острую боль: тысячи пчел одновременно воткнули свои жала в его мозг – и он отключился.

Следующий осколок зеркала прошлого вернул Джефа в моменты событий в аэропорту. Почему-то тогда сознание Джефа неожиданно прояснилось. С ужасающей отчетливостью он увидел свое тело, облаченное в девчачье платье, со стороны, и осознание того, что его собственные ноги, вопреки желанию, плетутся за ЖЕНЩИНОЙ В ЧЕРНОМ, ужаснуло его.

Кто эта женщина? Куда я иду? Как меня зовут?

Но чем упорнее он пытался что-либо понять, тем сильнее пчелы вонзали в его мозг острые жала. Стремясь ни о чем не думать, он сконцентрировал все свое внимание на собственных руках и остановил внутренний диалог. Никаких мыслей, только наблюдение. Затем в памяти возник провал.

Когда Джеф открыл глаза снова, то увидел себя уже в самолете, с ЖЕНЩИНОЙ В ЧЕРНОМ, занимавшей соседнее кресло. Джеф ощущал, как женщина, точно перелистывая книгу, читает его мысли. На этот раз тиски ее намерения были ослаблены ровно настолько, чтобы его мозг не взорвался.

Временами волны ее намерения уносили его в безбрежный океан, и он тонул. Но стоило Джефу уловить то, что от него требуют, как волны выбрасывали его на берег. Повинуясь ее мысленным приказам, при взлете самолета Джеф пристегнул ремень, затем поужинал и даже сходил в туалет. Но стоило ему ошибиться, как мозг его погружался в плавильную печь.

Незаметно для себя Джеф уснул. Ему снилась мама, они купались в Индийском океане и бегали по пляжу наперегонки. Он растворялся в переливах ее голоса и был счастлив. И ему уже не нужно было плакать по ночам, чтоб не увидел отец. Потому что мама была рядом. Она жива! Пусть в мире снов, но жива, и ему не нужна была иная реальность. Он навсегда останется здесь.

Внутренний толчок заставил Джефа проснуться и окунуться в клоаку здешнего мира. «Пчелиные» жала вынудили его подняться с кресла. Улавливая тонкий энергетический шлейф ЖЕНЩИНЫ В ЧЕРНОМ, он проследовал за ней, пока не очутился в помещении кухни.

Стюардесса Шина вошла в просторное помещение, но внезапное чувство заставило ее обернуться. В черном бархатном платье перед ней стояла красивая женщина. Позади нее она увидела девочку «Барби»: опущенные плечи, искаженное болью лицо.

– Кто вы такие? А ну, живо по местам! – возмутилась Шина.

– Молчать, С-С-СУКА!

Шина открыла рот, чтобы ответить хамке подобающим образом, но ужасающий взгляд ЖЕНЩИНЫ В ЧЕРНОМ заставил ее слова застрять в горле.

Джеф стоял позади неземной твари на подкосившихся ногах. Та протянула руку и указательным пальцем коснулась лба стюардессы. Находясь в энергоканале СУЩНОСТИ, Джеф кожей ощутил, как вся ее энергия сквозь палец в бешеном потоке уходит в тело стюардессы.

В ноздри Джефа ударил приторный запах пережженного марципана. Сухой треск сообщил ему, что нежная кожа ЖЕНЩИНЫ В ЧЕРНОМ ссохлась. То, что осталось от кожи, вмиг превращаясь в гнойный лунный пейзаж, почернело и покоробилось. Тело же, точно сдувшаяся камера, потеряло объем и рухнуло на пол.

Помутившийся взгляд Джефа отторгал реальность происходящего, а тело его уже пятилось к выходу. Внезапно он споткнулся и упал.

Перед Джефом на полу лежало НЕЧТО. От незнакомки осталось лишь черное бархатное платье да кусок неживой плоти, напоминавшей гибрид древнеегипетской мумии и испекшегося яблочного огрызка. Пустые глазницы этого НЕЧТО смотрели на Джефа и словно насмехались: "Скоро твоя очередь, КРЫСЕНЫШ".

Джеф взглянул на стюардессу и отшатнулся. Ее глаза. От них веяло знакомым холодом. И от холода этого было невозможно спрятаться, невозможно убежать, потому что он был внутри – там, где сердце.

«Я схожу с ума. Нужно бежать».

Мысль, пронесшаяся в его голове, тут же спровоцировала тысячу невидимых жал, и Джеф потерял сознание.

Это был последний осколок воспоминаний, что собрал Джеф, перед тем как проснуться в деревянном капкане.

Они занимались этим на кожаном диване, отдавались друг другу на письменном столе и в ритме нефтяной качалки испытывали прочность подоконника. Три часа секса, сопровождаемые пятнадцатиминутными перекурами, показались Фишеру глотком прохладной воды, которую желаешь в раскаленной пустыне третьи сутки.

Прикрывшись простыней, они лежали на диване, и над всем этим витали клубы сигаретного дыма.