Раиль Шариф - Уравнение Куфу

У воладоров мелатонин выполняет две странные особенности. Он отключает у них механизм старения, но при возникновении солнечного света «плавит», убивая их структуру.

Но уже к завтрашнему утру они станут подобными своему Эмиссару. Он откроет для них новый портал, проходя сквозь который, они обретут одно из свойств обычного человека. Их тонкий энергетический план перестроится, и они смогут купаться в фотонах солнечного света. Все дело лишь в комбинациях, в которых наноэлементы соединяются между собой.

Стараясь не вглядываться в беснующиеся за куполом тени, Рита молча роптала на свою трусость:

«Я их не боюсь… Отче наш, дай мне силы… Я их не боюсь».

Непосильный груз нахлынувших эмоций она интуитивно оттесняла мыслями о будущем. И какое-то время это ей помогало.

Когда все закончится, напьюсь до поросячьего визга. Да-да и плевала я на этого Джона-засранца. Я ему яйца в штурвале зажму – пусть увольняет.

Тем временем Тьма наваливалась на Риту и, проникая в ее существо, ласково нашептывала:

ТЫ БОИШЬСЯ. ДА, ДА, ТЫ БОИШЬСЯ ВСЕГО: МУЖЧИН, МЫШЕЙ, ЛУННОЙ НОЧИ И ДАЖЕ СОБСТВЕННОЙ ТЕНИ. ТАК БУДЬ ЖЕ САМОЙ СОБОЙ – ОТДАЙСЯ.

Но, отгоняя от себя тьму, Рита все еще сопротивлялась:

«Нет, это неправда. Я не трусиха».

А тьма уже обнимала Риту за плечи и сжимала их так, что та начинала безмолвно плакать. К ее горлу подкатил горький ком, она стала задыхаться, и, подобно пробке шампанского, из глубин ее существа в одно мгновение вырвался крик – КРИК, ОЗНАЧАЮЩИЙ СМЕРТЬ.

Выплеснувшиеся из-за горизонта солнечные лучи волной прокатились по земле, оттесняя тени в иные часовые пояса. Все живое вмиг проснулось и потянулось к живительной энергии светила. Каждый фотон нес информацию из окружающей среды, проникал в клетки живых организмов, заставляя химические реакции «оживать».

Разрезая скальпелем темноту, солнечный свет брызнул в иллюминаторы мчащегося к материку «Боинга-747».

Мелатонин – гормон эпифиза, исполняющий роль внутренних часов организма, пробуждая сознание вошедших в гипнотический транс пассажиров, тотчас уснул. Для воладоров это был первый и последний сигнал об опасности. Заполняя пространство сухим треском, они вмиг покинули тела пассажиров и устремились в сторону схлапывающейся в точку воронки-червоточины.

Спустя минуту, когда помещение стало свободным, Крепфол Сьюн встал на ноги и произнес:

– На этот раз бой за нами. Но впереди еще битва.

Тихий голос Жаннет невидимыми нитями обволакивал сознание Джефа и, погружая в микрокосмос странных ощущений, покачивал на солнечных волнах безбрежного океана. Иногда он поднимал его к облакам и, осыпая белоснежными хлопьями, окунал в картины прошлого. Ощущение близости мамы заставляло его бродить по галерее, где он в поисках мог подолгу впитывать в себя знакомый букет запахов и красок. Иногда ему казалось, что он видит на песке ее следы, но волны, захлестывая его эмоциями, смывали их. Порой твердый голос его отца заставлял оборачиваться, но ничего, кроме повисших в пространстве кристаллов звука, он не находил. Они растворялись в его ладонях и, стекая по пальцам, уносили по подземным ручьям. Перед его мысленным взором, упираясь сталагмитами в твердый базальт, вставали лишенные солнца странные города. Мимо него проплывали безликие тени существ, и одно из них, поманив его пальцем, уводило к границе миров. Ломая ее пористую мембрану, неведомое чувство просачивало Джефа к распутью дорог. Одна из них была пронизана болезненными ощущениями прошлого, в которых отражались лица отца и матери. Другая вибрировала неведомой Силой и звала:

– Вступай. Ты станешь могущественным, и прошлое сотрется из твоей памяти навсегда.

Отвергая всякий выбор, Джеф вступил на путь с мысленным пулом, краем сознания отмечая, что вибрирующая Силой дорога расползается в грязь.

Далекий маяк выбранной им стези сливался с безбрежием вспыхивающих во тьме огоньков, но он не ошибется и не потеряет из виду тот, что горит в его сердце. В кровь обдирая колени, он уже полз по осколкам воспоминаний. Они болезненно впивались в его сознание, но он не свернет и не заплачет. Он, потомок Великих Воинов, этому не обучен.

Инфернальный рык, донесшийся из глубины помещения, заставил Джефа проснуться. Слабость во всем теле и теплое объятие Жаннет дали понять, что он все еще жив. Ее содрогнувшийся голос, как ответная реакция на недовольный рев Сущности, вызвал в душе мальчика дискомфорт. Но потом, вновь улавливая частоту биения его сердца, из уст Жаннет полилась нежная и тихая песня.

По дороге в багажный отсек Бред Ли и Крепфол, словно прислушиваясь к собственным ощущениям, некоторое время молчали. Когда двери лифта открылись, комиссар болезненно потрогал затылок и, посмотрев на разбитый плафон, заговорил:

– Что за книга, что вы держите в руках?

– В этой книге великая сила, – произнес тот, проскальзывая за Бредом в кабинку лифта. – Однажды эта книга спасла мне жизнь. Поэтому ни книга, ни крест не должны попасть в чужие руки. В этих двух вещах смерть Зверя.

Захлопнувшиеся дверцы погрузили их в темноту. Бред Ли на ощупь нашел кнопку и отправил лифт в багажный отсек.

– Откройте мне тайну камня? – разрезал тишину его голос.

– Мы не должны говорить об этой тайне! – многозначительно ответил пилигрим. – Существует много такого, что не может быть кристаллизовано в звуке. Звуком мы отражаем в пространстве нашу мысль и можем нанести величайший вред. Поэтому все открытое до сужденного срока приведет к неисчислимым бедствиям. Даже величайшие катастрофы могут возникнуть из-за таких легкомысленных действий.

Впустив поток электрического света, дверцы лифта распахнулись, но перед тем как выйти, пилигрим добавил:

– Придет время, и вы обо всем узнаете.

Два силуэта, чуть пригибаясь, приблизились к ящику с надписью «Снаряжение авиаклуба" Икар». Скупой свет дежурных плафонов вырисовывал их осторожные тени, очерчивая в вытянутой руке одного из них книгу, в руке другого – тонкое жало клинка. Воздух, вмиг наполнившийся запахом пережженного марципана, для Бреда сигналом об опасности не был, однако напряжение пилигрима, точно электрический ток, ему сообщило – здесь что-то не так.

Внезапно воздушный поток перед ними заструился, сгущаясь в туманную кисельную массу. Крепфол до упора вытянул перед собой фолиант. Тяжелая масса отпрянула и, трансформируясь в зловещую голову кобры, повисла над ними. Встряхнув капюшоном, Змея прошипела:

– Еще один шаг – и мальчишка отправится вслед за своим отцом. Шрам на щеке пилигрима передернулся, отображая его мысли.