Раиль Шариф - Уравнение Куфу

– Почему мальчик в платье? – прошептал он.

Неотвратимое знание того, что произойдет дальше, заставило Жаннет закрыть глаза. Она ощутила, как тень сущности, выскользнув из тела стюардессы Шины, в одно мгновение выпила жизнь пожилого человека. Легкий инерционный толчок дал ей понять, что машина остановилась. Колебания воздуха сместились в сторону кабины водителя, и с ним произошло то же самое. Затем дверцы пассажирского отсека отворились, и что-то тяжелое с грохотом ударилось об асфальт. А через небольшой отрезок времени, выбросив водителя из кабины, Сущность в облике обворожительной Шины, набирая обороты, вела машину в сторону столицы Камбоджи – города Пномпень.

До самого Пномпеня Бред выжимал из «тойоты» максимальную скорость.

Самая протяженная улица Кхемаракфумин замыкала город полукольцом в перекинутый через Тонлесап мост и переходила в дорогу, уходящую к северу на Сиамреап. Когда-то этот мост был взорван полпотовцами, сейчас в этом месте находилась переправа. На север Кхемаракфумин выходил к уцелевшему мосту Монивонг, перекинутому через реку Бассак. Отсюда начиналась дорога, ведущая на юго-восток, в провинцию Свайериенг. Заканчивался же Пномпень границами Старого города, протянувшегося вдоль реки Тонлесап на два километра. Старый город был началом пяти радиальных улиц, упирающихся в полукольцо улицы Кхемаракфумин. Две из этих пяти улиц – Кампучия-кром и бульвар Советского Союза на выходе из города сливались в шоссе, ведущее к международному аэропорту Почентонг.

При въезде в город внимание Бреда было привлечено красивым комплексом зданий университетского центра. Фронт главного корпуса украшал барельеф с традиционным кхмерским сюжетом, но архитектура самого здания, как и всего комплекса, была далека от традиций кхмерского зодчества. Сразу после университета следовал комплекс Высшего технического института кхмеро-советской дружбы. Возведенный по проекту советских архитекторов при участии советских же специалистов, он был передан безвозмездно в дар кхмерскому народу.

Территория застройки комплексов тянулась на добрых два километра, и Бред Ли свернул на другую улицу. Контрастируя на фоне всеобщей нищеты, на ней располагались богатые виллы, не уступающие роскошью аристократическим кварталам любого южного города Европы.

Остановив под развесистой сахарной пальмой "тойоту", Бред заглушил двигатель и огляделся. Первая волна горожан уже схлынула. Над кварталом поднимался запах растопленного жира, первый признак того, что домашние хозяйки приступили к приготовлению пищи. К запаху жира примешивались запахи соевого соуса и вяленой рыбы.

Бред заметил движущихся по улице шестерых монахов – бикху. Со стриженными под "нулевку" черными головами, в ярких шафранно-желтых одеждах. Их одежда состояла из единственного куска материи, которая изящно драпировала тело, оставляя голыми одно плечо и руку.

Из всей группы бикху цепкий взгляд комиссара выделил одного вычурного монаха. Карликового роста, с большими ушами и золотым колечком в носу. Однако в противовес, казалось бы, шутовской внешности было в нем что-то авантажное. Его голубые, полные альтруизма глаза пронзали светом – светом, в себе растворяющим мирские заботы. Это был самый старший, как по возрасту, так и по духовной иерархии, бикху. Его глубокие морщины попадали в контраст ювенальности рядом шедшего совсем еще мальчика, монаха. В одной руке молодой бикху держал небольшую кастрюлю, для сбора подаяний, в другой – ярко-шафранный зонт, прикрывающий от солнца голову. Чуть поодаль шли парами остальные бикху. Степенно, не спеша они заходили в дома, где их уже ждали хозяйки. Горе тому дому, который обойдут монахи , говорят кхмеры. Подать бикху не одолжение, а почетный долг . Хозяйки хорошо знали время их прихода и выносили мясо, рыбу, вареный рис – одним словом, все то, что едят сами.

Внимание Бреда Ли сместилось на болевые ощущения в руке. Пульсирующие токами волны пронизывали ее от плеча до кисти. Кровь, впитавшаяся в футболку, стекала на брюки и сиденье.

Головокружение уводило сознание к бездонной пропасти, однако волевой стержень, цепляясь за детали реальности, заставлял балансировать разум на границе миров.

Не время жевать сопли, солдат.

Бред Ли перелез на заднее сиденье и нашел аптечку. Разорвал пропитанную кровью футболку и осмотрел рану. Вырвав солидный кусок мышечной ткани, пуля, к счастью, прошла по касательной. Еще пара сантиметров – и Бреду вырвало бы руку. Стиснув зубы, он плеснул в рану йода и перетянул ее бинтом.

В окно машины постучались. Бред опустил стекло, перед ним стоял карлик-бикху. Голубыми глазами изучая Бреда, он продолжал хранить молчание. Вбирая в легкие воздух, его ноздри высоко приподнимались, а золотое кольцо, продетое в перепонку между ними, отбрасывало стекшие капельки пота.

Комиссар Ли вынул из брюк обагренный кровью бумажник и достал двадцать долларов.

Но карлик молча покачал лысой головой.

– Что же тебе надо? – изумился Бред. – Мне больше нечего тебе дать.

– Следуй за мной, – произнес тот на чистом английском. – Я помогу тебе дойти до того места, где лежит камень. Там тебя уже будут ждать. – С этими словами карлик развернулся и, присоединившись к мальчику-бикху, побрел обратно, в конец квартала.

Комиссар пересел за руль, завел двигатель и повел машину за желтыми маячками бикху.

Откуда он знает про камень? Куда он ведет меня? Волшебство да и только. А разве у меня есть выбор? Нет! Ну и помалкивай, солдат.

Бред остановил "тойоту" перед буддийским монастырем. Его размеры были невелики, но архитектура построения впечатляла. С трехскатной, словно слоеный пирог, крышей, карнизом, подпираемым стройными колоннами, и белоснежными лестницами этот буддийский монастырь был одним из тех, что можно встретить в Пномпене чуть ли не в каждом квартале. Быть в Пномпене и не заметить хотя бы одного бикху просто невозможно. В отличие от монахов других вероисповеданий эти монахи посвящаются всего на три месяца. Перед тем как постричься в монахи, мальчик или мужчина должен был доказать, что он не убивал, не крал и в отношении государства не имеет невыполненных обязательств. Во главе каждого монастыря стоял настоятель и два его помощника.

Выходя из машины, Комиссар Ли прихватил с собой фолиант и крест Крепфола. У лестницы ведущей на веранду, настоятель движением бровей заставил Бреда снять обувь. Затем, ополоснув в тазике с водой ноги, он обождал, когда тот повторит процедуру омовения. И только после того, как почтение божеству было выражено, повел за собой.

Вступив во внутреннее пространство монастыря, вопреки ожиданиям, Бред не заметил ни одного посетителя. В отличие от христианских богослужений, строго установленных во времени, люди приходят сюда, когда чувствуют потребность побыть наедине со своими мыслями и освободиться от всего суетного.