Павел Комарницкий - Исполнитель

«Ну ты совсем дурак»

«Возможно. Но при такой умной жене мужу умным быть и не обязательно. Я буду слушать твой Голос, и всё будет на мази. И ещё я хочу глядеть в твои огромные чёрные очи, любоваться чёрной косой, толстой, как корабельный канат, и чтобы бесстыжие груди вздымались в моих ладонях…»

Пауза. Долгая, долгая пауза.

«Не мучай меня, рыцарь. Скорее всего, в следующем круге глаза у меня будут красные, а позади будет волочиться длинный голый хвост. Ну или в лучшем случае пушистый, и у меня будут острые зубы и когти»

«Я с детства любил кошек, правда, правда. И всегда мечтал быть котом в хорошей дружной семье, у доброй хозяйки. Красота! Мы будем есть сметану и жирных мышей, и вместе спать на тёплой печке. А потом ты принесёшь котят…»

Шелестящий бесплотный смех, не затихающий долго-долго.

«Нет, ты совершенно невозможен. Давай, спи уже! Между прочим, тебя скоро ждёт следующая работа. Через неделю ты должен быть в Штетине»

«Где?!»

«В Штетине. Вещь, нужная тебе для работы, находится там»

Первей покрутил головой.

«Как легко, делов-то — через всю Польшу да немецкую границу…»

«И тем не менее, это придётся сделать»

Эта корчма носила гордое название «Железный сапог», и, строго говоря, была уже не корчмой, а таверной — именно так называли подобные заведения в этих местах. Впрочем, рыцарь не увидел никакой разницы с корчмами по ту сторону границы — ну разве что вывеску украшал настоящий рыцарский железный сапог, вероятно, доставшийся хозяину по случаю во времена Грюнвальда.

«…Денег тебе потребуется довольно много, а запасы истаяли. В самом Штетине этого делать нельзя, слишком явно. Так что сиди и жди»

«Да я разве против? Особенно если тут нет клопов»

Короткий смешок.

«Клопы, разумеется, тут есть, но не очень голодные и вообще воспитанные, как и положено в добропорядочных немецких заведениях. Кусают только ночью, днём со стен на голову не прыгают. Днём тут кусают блохи»

«Что значит порядок. Каждой твари своё время и место. Уважаю»

— Пива для начала, герр рыцарь? — хозяин излучал неподдельное радушие тремя подбородками и обширным животом. — Или сразу ужин?

— Пива для начала и сразу ужин, — улыбнулся Первей. — Но первым делом овса моему коню.

— Будет сделано, герр рыцарь!

Гнедко встретил хозяина нетерпеливым фырканьем — сколько можно ждать, я проголодался! Отослав слугу, Первей лично напоил коня из бадьи, засыпал в торбу овса. По уму, коня после целого дня пути следовало бы почистить, однако Первей не доверял своего друга кому попало, чистка же коня самолично на глазах у постояльцев привлечёт ненужное внимание. Это в русских и польских землях витязю считалось не зазорным лично обиходить боевого коня, в немецких владениях благородные рыцари считали неприличным любой ручной труд. Конечно, по нынешним суровым временам не каждый странствующий рыцарь может позволить себе таскать повсюду слугу-оруженосца, однако чистить коня самому, это слишком…

Когда Первей вернулся в таверну, там уже было достаточно много народа. Усевшись в углу за свободный столик, рыцарь поднял руку, и хозяин немедленно заспешил к нему от стойки, держа на подносе высокую кружку с шапкой пены.

— Что именно желает герр рыцарь на ужин?

— Мяса, и лучше жареного, — улыбнулся Первей. — Только не гусятины! Зелень и прочее к мясу на ваш выбор.

Поглощая ужин, рыцарь прислушивался к разговорам — обычным разговорам в корчме, или таверне, стоящей у большой дороги.

— … Цены на всё упали, что овёс, что ячмень. Ганза держит торговлю мёртво — не хочешь отдавать за их цену, ступай с Богом. Ей-ей, сплошное разорение бауэрам грядёт…

— … Я тебе говорю, поляки и мазовы такие же еретики, что и русы, только прикидываются добрыми христианами. Любой славянин по сути своей язычник, и потому Господь наш не признаёт законными любые клятвы и обязательства в отношении сих народов…

— … Не видал ты этих аркебуз, оттого такой храбрый. Из такой вот штуковины можно сразить рыцаря в самых прочных латах за двести шагов, и ты даже не увидишь лица этой твари…

— …Второй месяц не разгибаясь вкалывают парни, и сам епископ отпустил им грех работы в воскресные дни. Ты бы видел, какие бомбарды сработали для фон Штольверта — по сто фунтов каменные ядра мечут…

Да, подумал рыцарь, допивая пиво мелкими глотками, с этим народом у братьев славян будет масса хлопот.

Во дворе послышался конский топот, лязг железа. Дверь распахнулась, и в заведение вошёл невысокий бритоголовый монах в сопровождении двух здоровенных парней, также одетых в короткие дорожные рясы. Монах выглядел вполне мирно, зато на груди парней в разрезе скромного одеяния ясно и недвусмысленно поблескивала броня. Торговец индульгенциями — явление обыденное на дорогах Европы, подлежащей руке Римского Папы…

«Ну вот и деньги твои приехали, герр рыцарь»

«Как, прямо здесь?! Отнять деньги у смиренных слуг Господа — тяжкий грех, и масса хлопот в придачу»

«Отнять — как грубо… Этот торговец святостью подвержен одной крайне пагубной страсти — страсти к игре. Сейчас они выпьют, закусят и сядут играть в домино. Однако их трое, нужен четвёртый, а никто, кроме тебя, не умеет…»

«Я тоже не умею, если разобраться»

«Неважно. Играть стану я, ты будешь просто класть кости»

— О! Герр рыцарь умеет играть в домино?

— Немного, святой отец.

— Похвально, весьма похвально… По одному талеру для начала?

— Можно.

Торговец индульгенциями явно обрадовался — играть втроём, да ещё на пустой интерес, это ж совсем не то. И потом, герр рыцарь сам желает пожертвовать толику своих средств смиренным слугам Господа, грешно отказать…

Первей с затаённой усмешкой наблюдал, как перемигиваются смиренные божьи слуги, разглядывая свои кости. Бритоголовый с соратниками были уверены в успехе — трое опытных игроков против одного!

— Ну, начнём, помолясь… — монах перекрестился и со стуком положил первую кость. Соратник немедленно присовокупил свою, ход перешёл к Первею.

«Родная?»

«Два-три»

Игра покатилась по кругу. Сухо щёлкали костяшки, фигура на столе росла. К игрокам мало-помалу подтягивались зеваки — всё какое-никакое развлечение.

— Игра! — бритый растопырил пустые ладони, демонстрируя отсутствие фишек. Сгрёб с блюда серебряные монеты. — Ну что, ещё по одной?

— Нет, по две! — изобразил нарождающийся азарт рыцарь, мешая костяшки.

Снова защёлкали фишки по столу, выстраиваясь в изогнутую фигуру. Первей клал свои почти не глядя, руководствуясь указаниями Голоса, украдкой наблюдая за противниками.

— Игра! — на этот раз пальцы растопырил охранник слева, здоровенный монах в броне.