Андрей Уланов - Разведчик

Потому я и не торопил ее. В конце концов… отпуска нет на войне, это еще товарищ Киплинг верно заметил, но Дара свой отпуск заслужила, думаю, больше многих иных.

А еще — мне ведь с ней тоже хорошо было.

Это ведь на самом деле здорово — ехать вдвоем с хорошей девушкой. И хоть я и не герой ее романа — а оно мне и сто лет не нужно, благо своя героиня имеется, — а все равно… просто приятно. Романтично, вот. А мне за последние три года как-то маловато романтики выпадало. Все больше бомбы-снаряды-мины-пули на буйну голову сыпались.

До войны я влюбиться не успел. Так уж сложилось… хоть и заглядывался на девчонок не меньше прочих, но вот ту, единственную и неповторимую, так и не высмотрел.

Вернее, был один вариант — но там без меня было все прочно, надежно, глубоко и беззаветно… осенью они свадьбу играть хотели.

Ну и плюс к тому — я в университет поступать готовился. Соответственно, время тратил на учебники, а не на танцплощадки. Эх, кабы наперед знать, что зря. Что я трижды позабуду так старательно заученные формулы, теоремы и доказательства… черт, я ведь даже разговаривать, да что там разговаривать — думать по-иному начал!

Потом, уже на фронте, я долго завидовал тем, у кого фотокарточка любимой была. Особенно — кому в подарках из тыла попадалась. Глупость вроде бы — но так порой хотелось, чтоб и на тебя чьи-то бумажные глаза с любовью смотрели. И чтобы кому-то можно было написать… нет, даже не написать, а просто вложить газетную вырезку со стихом… жди меня и я вернусь, только очень жди.

А потом я попал сюда, в этот мир, и встретил рыжую. Кару. Карален Лико.

И она стала для меня всем.

Правда, история любви нашей была от романтики далековата. Куда больше на хронику боев похожа. И дарил я ей не букеты, а пистолеты… вернее, один пистолет, «П-38».

Сейчас же, с Дарой… это совсем по-другому шло.

Словно какой-то здешний волшебник взмахнул своей палочкой и р-раз — срезал мне три последних года. И на месте старшего сержанта дивизионной разведроты Сергея Малахова очутился десятиклассник Сережка. Который «вальтеры» девчонкам дарить не умел, да и сам из них стрелять толком не умел — в тире нашем одни винтовки были.

Десятиклассник Сережка Малахов, который видел взрывы только в кино и не слышал, как воют бомбы. Который еще никого в своей короткой жизни не убил.

Сережка, который в пятницу, двадцатого, жестоко подрался с Васькой Гатошиным из второго подъезда. Мы с ним после долго ползали на четвереньках, просеивая песок в поисках пуговиц от рубашек — у меня был заплывший глаз и кровавое пятно под носом, а правое ухо Васьки было раза в два больше левого. Смешно — я совершенно не помню, из-за чего мы дрались тогда.

Зато я отлично помню другое…

Васька погиб через полтора месяца, под Казаровкой. Мы с ним попали в один взвод… он был ранен осколком мины и умер прежде, чем я смог докричаться до санитаров.

А Петька Рыков, сидевший через парту от меня, погиб в ночном бою, когда мы прорывались из окружения — его срезало пулеметной очередью.

Эх, если бы и впрямь нашелся какой-нибудь маг, который мог бы взять и зачеркнуть, отменить к лешему эти последние три года!

Как же…, черта с два!

Сережка…

На самом деле на войне не взрослеют. Винтовка и две гранаты могут превратить мальчишку в солдата, но не в мужчину. Вкус пороха и крови не заменит первого поцелуя любимой.

Война лишь меняет людей. Нет, не так — не меняет. Корежит.

А сейчас вышло, что старший сержант Малахов просто-напросто не знал, что можно и нужно делать с принцессой, которая хочет ненадолго позабыть о том, что она — принцесса. Вот Сережка — тот хотя бы догадывался.

Р-романтик.

Позавчера вон даже лиарион купил. Это здешний инструмент… музыкальный струнный… что-то среднее между нашими гитарой и балалайкой, ближе, пожалуй что, к гитаре. То есть замотивировал я эту покупку сугубо делово — раз мы за циркачей себя выдаем, то и должны уметь изобразить чего-нибудь… соответствующее. С джигитовкой у меня проблемы, в метании ножа меня половина здешних парней наверняка обставит, а умение стрелять демонстрировать — во-первых, патронов жалко, а во-вторых, подозрительное это умение для бродячего циркача. Вот и выходит в сухом остатке только три аккорда, два перебора.

Даре, впрочем, понравилось.

Знал бы заранее — непременно б конфисковал у Рязани его аккордеон. Тем более, что Колька на нем и играть-то толком не умеет, так — терзает в меру своего неумения. Оно и понятно — ну какой спрос за слух с артиллериста? Команды слышит, и то хорошо.

Тут как раз дорога из леса вышла. Я подождал, пока поворот проедем, привстал, всмотрелся… и обернулся в глубь фургона.

— Эй, спящая красавица, — окликаю. — Подъем.

— Что… зачем?…

Голосок у принцессы был заспанный-заспанный. И мордочка тоже соответствующая, вплоть до соломы в прическе.

— Где?…

— Вот именно где, — говорю, — я и хотел бы узнать. Помнится, ты вчера про какую-то большую деревню говорила. Торйктит.

— Не Торйктит, а Тройктит, — зевнув, поправляет меня Дара. — И не деревню, а коронный город. Правда, — чуть подумав, добавляет она, — маленький.

— Ну-ну…

На карте, как я помнил, никакого Тройктита не значилось. Ну да про карты здешние я уже высказывался. Что смотри на них, что не смотри… и вообще, если верить карте, то прямой путь в эльфийский лес шел через столицу, а на деле оказывалось, что столица у нас пройдет, как говорил рядовой Петренко, по правому борту. Километрах в ста. И все потому, что местные картографические обычаи требовали столицу непременно в центре страны изобразить — про соответствие масштаба реальности я уж просто молчу.

Впрочем, ехать с принцессой через столицу я бы не рискнул в любом случае. Потому как если где и могут ее высочество узнать практически со стопроцентной гарантией — так это именно там. По крайней мере, лично я ни за что не поверю, чтобы любой тамошний житель, от последнего бродяги до бургомистра-или-кто-у-них-тут, свою законную повелительницу опознать не сумел. Такие фокусы у принцев с принцессами только в восточных сказках удаются. Да и то — у тамошнего принца хоть город был большой, а Дарина нынешняя столица, как я понял, являет собой райцентр средней оживленности. Как говорится — сравнивайте и делайте выводы.

Ладно.

Проехали мы еще метров семьсот, вкатились на пригорок — и Дара вдруг нахмурилась. Озабоченно так, недобро.

— Сергей, — поворачивается она ко мне. — У нас проблемы. Большие.

Я было собрался пошутить — мол, и что с того, в первый раз, что ли? Но увидел ее личико — серьезное, напряженное — и сообразил, что шутки мои будут сейчас не ко времени.

— Насколько большие? — деловито уточняю. — С дракона или еще крупнее?