Андрей Уланов - Разведчик

— Не знаю, какой он там зомби, — говорю, — но выглядит он как самый натуральный оживший мертвец.

Ну вот, опять она на меня как на сумасшедшего взглянула.

— Зомби, — шепчет, — это и есть оживший мертвец.

Весело.

— И как, — интересуюсь, — его обратно в могилу загнать можно?

— Ожившего мертвеца можно убить только волшебным заговоренным оружием. Хотя и обычным его можно разрубить на части так, что они не смогут срастись снова. И еще его можно спалить.

— Ага. А он будет стоять и ждать, пока у него под ногами костерчик разводить будут. Нет, уж я лучше противотанковой. Для надежности.

Так-то, Малахов. Тут не автомат нужен, а огнемет ранцевый.

— Кстати, — спрашиваю, — насчет волшебных заговоров. А пулю заговорить можно?

— Пулю?

— Ну да. Заодно и мозгов ей малость добавить, чтобы в цель получше попадалa, не всегда дурой была. Как ты иногда!

— Не знаю. Заклясть против нечисти, наверно, можно. Хотя обычно так заговаривают только серебряное оружие. А в цель… так умеют заговаривать стрелы только эльфы.

— Что значит — одиннадцатые?

— Какие одиннадцатые?

— Ну, эльф — это ведь одиннадцатый?

— Не знаю я, — пожимает плечами Кара, — ни про каких одиннадцатых. Эльфы — это древний народ, который жил еще в те времена, когда людей и в помине не было.

— Интересно, — спрашиваю, — если людей в те времена и в помине, как ты говоришь, не было, то откуда же известно, что эти, эльфы, тогда были? Вы что, археологические раскопки проводите?

— Ну как же? — удивляется рыжая. — Сами эльфы нам и рассказали. В их летописях записано все-все. И про то, как боги сотворили людей, — тоже.

Ясно. С критическим подходом ребята явно не в ладах. С теорией товарища Дарвина, впрочем, тоже. А эльфы эти, не знаю, как там насчет стрел, но зубы, судя по всему, большие мастера заговаривать.

— Ладно, — говорю, — с этим вопросом мы как-нибудь потом разберемся. Кто там из чего первого человека сделал — бог из глины или камень из первобытной обезьяны. А пока — по-о местам! И глаз с дороги не спускать!

Следующие три часа на дороге ни одна живая душа не появлялась. И мертвых душ тоже вроде бы не просматривалось. Не очень, видно, оживленное у них тут движение. Мне-то ничего, я к таким засадам привычен, а вот рыжая два часа спокойно просидела, а потом вертеться начала, устраиваться поудобнее, пару раз было заговорить порывалась, но я эти ее попытки пресекал на корню. Сидишь в засаде — ну и сиди. А наговориться еще успеем.

Наконец где-то к середине четвертого часа — ох и хреново без ходиков время определять — даже не столько услыхал, сколько почувствал — едет кто-то. Наклонился поближе к земле — ну, точно, топот. Гонит кто-то на лошади со стороны замка, и гонит во весь опор. А вот и показался. Все верно, один и мчится, что у лошади есть духу, — только плащ за конем стелется.

Ну, думаю, Малахов, вот и настал наш черед. Кто в одиночку да еще с такой скоростью гнать будет? Правильно, только связь. Курьер. Фельдъегерская почта.

Носитель ценной информации.

— Эй, рыжая, — шепчу, — вот тебе случай проявить свои снайперские способности. Коня с одного выстрела завалить сможешь?

— Коня?

— Ну не всадника же, — говорю. — Его нам дырявить никак нельзя. Он нам нужен живой и, крайне желательно, невредимый.

— Но…

— He-рядовая Карален… Выполнять приказ!

Замолкла. Я «ТТ» приготовил, прикинул — черт, а фиг я эту зверюгу на полном-то скаку из пистолета остановлю. Он и с очереди-то, наверно, не сразу завалится.

Брякнуть бы перед ним на дорогу гранату без рубашки — мигом бы затормозил. И стрелять бы не понадобилось — всадник бы от такой остановки кубарем через голову кувыркнулся. Да вот нет у меня гранаты без оболочки, не догадался сделать, пока возможность была. Чего ж еще кони-то боятся? Змей? Так и змеи у меня под рукой нет. Ну, есть вообще-то одна, змеюка первосортная, но ее под копыта не выкинешь.

Ладно. Буду стрелять в голову, а там посмотрим. Не с первой, так с третьей, глядишь, и завалю.

Всадник меж тем все ближе, ближе… Я только подумать успел, что маленький он какой-то, и тут как грохнуло над самым ухом. Конь на полном скаку словно споткнулся, через голову перевернулся, всадник из седла вылетел, покатился, замер — и прежде, чем он очухаться успел, я к нему подлетел и носком сапога в висок заехал. Он и отрубился.

Гляжу — а парень-то весь зеленый. Словно ему на рожу пересадку кожи от лягушки сделали. И морда у него — почти как у тех тварей на гобелене, орков. Тоже клыки в пасти не помещаются. Только вот на орка он никак не тянет — росту в нем хорошо если полтора метра наберется.

Тут рыжая подбегает, с винтовкой наготове.

— Кто это? — спрашиваю.

— Гоблин.

Час от часу не легче. То у них тут орки, то у них тут эльфы какие-то, то у них мертвецы ожившие объявляются, теперь вот еще гоблины. Чего дальше будет? Танковая дивизия СС «Мертвая голова» в полном составе?

А воняет от этого гоблина так, словно не мылся он не то что с рождения, а и за девять месяцев до этого.

Ладно. Гоблин так гоблин. Как дерьмо ни назови… Нагнулся, отстегнул меч, отбросил подальше, поискал — нет больше ничего. Только собрался за пазухой пошарить — вдруг эти ребята уже и до внутреннего кармана додумались, — а этот гад ожил и как вцепится в руку своими клыками. Хорошо хоть в левую.

Но все равно больно жутко. Я чуть не взвыл, врезал этой зеленой гниде рукояткой по башке — гоблин снова обмяк.

— Что случилось? — рыжая подскакивает.

— Да вот, — показываю, — ладонь, гад, прокусил. Слушай, у него зубы, случайно, не ядовитые? А то болит зверски.

— Надо, — озабоченно так Кара говорит, — перевязать.

— Да знаю. У тебя индпакета не завалялось? У меня лично нет.

Опять, наверно, придется гимнастерку драть.

— Подержи винтовку.

Я второй рукой за ствол взялся, а рыжая откуда-то — вроде ж и карманов у нее на этой кожанке нет — белый лоскут выудила и пакетик какой-то.

— Бинтов ваших у меня нет, — говорит, — но пока можно этим перевязать, а в замке отец Иллирии посмотрит. Только потерпеть надо будет, потому что мазь целебная очень жгучая. Она, как же это по-вашему, дез-инф-ицир-ующая.

— Давай быстрее, — говорю, — а то мы на этой дороге как чирей на… лысине. Потом будем с вашей антисептикой разбираться.

Кара мне начала руку перетягивать — я в самом деле чуть не заорал. Еле-еле сдержался, только зубами заскрежетал. Да уж, думаю, от такой мази не то что микроб какой-нибудь или там бактерия — кто угодно сдохнет.

Ладно. Перетянула рыжая мне руку кое-как. Я пальцами пошевелил — вроде действуют. Ну и хорошо.

Пнул зеленого — все еще без сознания, сильно я его второй раз приложил со злости. Пошел к лошади, смотрю — к седлу сумка небольшая приторочена. Сорвал — хорошо, что на том боку, который сверху — и только открывать собрался…