Анна Завгородняя - Утес Бьёрна (СИ)

— Ты так измучилась ожиданием Хаки, что даже не замечаешь происходящих с тобой перемен, — сказал он.

— Что ты имеешь в виду?

— Знаешь, теперь, когда я стал оборотнем, я стал слышать все, что происходит в твоем организме, — сказал он, — Мои чувства настолько обострились, что я даже слышу, как внутри тебя бьются два сердца.

Я вздрогнула, и только спустя какое-то мгновение до меня стал доходить смысл слов моего названного брата. Два сердца! Я покачала головой, чувствуя, как мои щеки заливает предательский румянец. Вот Хаки обрадуется, когда вернется. Как же я была глупа, не заметив очевидного. Я посмотрела на Атли и, подчиняясь какому-то внезапному порыву, бросилась к нему на шею и крепко обняла.

— Я рад за тебя, — произнес он.

В ту ночь я вся извертелась в своей постели. После ухода Атли, я не могла себе места найти, взволнованно думая о том, что совсем скоро подарю своему мужу наследника. Он ведь так хочет сына. Интересно, какой у меня уже срок. Я мысленно подсчитала — три месяца и поразилась своей удивительной наивности. Как я могла не понять тех симптомов, что так явственно мучили меня по утрам? И эти постоянные головокружения, необычные переутомления и сонливость!

Я положила ладони под щеку и, засыпая, чувствовала, что улыбаюсь, так счастливо, как никогда ранее. А через неделю вернулся Хаки.

Едва завидев его корабли, подходящие к берегу, в дом прибежал мальчишка пастух и сообщил о возвращении хозяина. Я вскочила из-за стола, почти отшвырнув свое рукоделие и набросив на плечи первую попавшуюся куртку, снятую с входящего в дом слуги, я опрометью бросилась из дома и по расчищенной дорожке побежала к берегу, где уже швартовались на пристани корабли. Я узнала Хаки еще издали, да и как я не могла не узнать его по высокому росту и светлым вьющимся волосам. Он тоже увидел меня и почти сбежал на берег и схватил меня, раскрасневшуюся от быстрого бега в свои объятия. Потом поднял над собой и подбросил, как маленького ребенка.

— Хаки, перестань, — смеясь и пряча лицо у него н груди, произнесла я, — Ты должен быть со мной теперь нежен и особенно заботлив, никаких подбрасываний и прочих подобных глупостей.

Хаки замер. Я посмотрела ему в лицо. Смуглая кожа, чуть отросшие за время пребывания в море светлые волосы и синие, такие любимые глаза, глядящие на меня с затаенной надеждой. Он не решился произнести те слова, что рвались с его губ и только смотрел на меня в ожидании. Боялся спросить и я сказала сама:

— У нас будет ребенок.

Я увидела, как вспыхнули его глаза, он впился мне в губы долгим поцелуем, а потом подхватил на руки и, бросив приказание своим людям, чтобы без него разгрузили корабли, направился со мной в поместье, так и не выпуская меня из своих рук. Я обхватила его за шею и, уткнувшись носом в его подбородок, говорила всякие нежные глупости, пальцами перебирая его густые волосы. Так мы и вошли в дом. Только переступив порог, Хаки опустил меня на пол и еще на мгновение прижал к себе, а потом из зала вышла его мать в сопровождении моей, и сестра. Они приветствовали моего мужа, обнялись.

— А где твои люди? — удивленно произнесла Астрид, заметив, что мы с ним только вдвоем.

— Остались на берегу, — сказал он, — Но скоро подойдут, а пока я бы хотел провести немного времени со своей женой.

Он взял меня за руку и повлек за собой в нашу комнату, не обращая внимания на смущение и на улыбку матери. Только Сольвейг стояла, как-то злорадно ухмыляясь нам вслед, но я не обратила на нее внимания, весь мой мир сейчас сузился до одного человека и этим человеком был мой муж. Остальные подождут, сказала я себе.

Вечером за праздничным пиром, устроенным в честь возвращения Хаки, мы сидели за столом в окружении самых преданных его людей. Несколько длинных столов, расставленных в зале, буквально ломились от наполненных блюд. Музыканты играли какую-то ненавязчивую мелодию. Я сидела рядом с Хаки, положив свою голову ему на плечо, и смотрела на всех влюбленными глазами, чувствуя, как под столом его рука ласкает мою ногу и краснея от этой тайной ласки. Его пальцы перебежали на мою руку. Он склонился ко мне.

— А где Атли, что-то я сегодня еще не видел его? — произнес он, обращая ко мне взгляд своих глаз.

— Он временно живет в домике в лесу, — шепнула я в ответ, — Потом все объясню.

Хаки кивнул.

— Почему ты никому не сказала, что ждешь ребенка? — спросил он тихо.

— Хотела, чтобы ты был первым, кто узнает об этом.

— Мы должны сейчас же всем сообщить, — сказал Хаки. Я схватила его за руку и посмотрела умоляюще в глаза, но он только покачал головой и легко сжал мои пальцы, словно уговаривая меня не сопротивляться неизбежному, а потом встал. Все разговоры за столом и музыка сразу стихли. Взгляды всех присутствующих обратились к своему вождю. Хаки обвел зал спокойным взглядом и произнес:

— Сегодня счастливый день, — начал он, — Мы все только благополучно вернулись домой с богатой добычей и нашли наших родных в полном здравии.

— Да! — мужчины вскинули кубки, полные меда.

Хаки поднял руку, призывая всех к спокойствию и продолжил:

— И у меня есть хорошая новость для всех вас.

Я переглянулась с матерью. Мне показалось, или в ее глазах было знание того, что она скоро станет бабушкой? Я усмехнулась. Вероятно, это знали все, кроме меня, или догадывались. Если бы не Атли, я вероятно все еще пребывала бы в неведении. Вот тебе и бывшая целительница. Я должна была первая понять, что происходит со мной.

— Скоро у меня родится наследник, — произнес тем временем Хаки, — Моя жена сегодня порадовала меня этой вестью.

У меня заложило уши от дружного рева и стука по столам мощных мужских кулаков. Дружинники едва не вопили. Я внутренне сжалась и подавила в себе острое желание залезть под стол. На Хаки отовсюду посыпались поздравления, за его здоровье и здоровье будущего наследника тут же выпили, потом выпили за мое здоровье и понеслось. Праздник закончился только к утру, когда пьяные и веселые воины по засыпали прямо в зале за столами. Лишь некоторые оказались в состоянии вернуться в свои дома к своим женам или в дом дружинников. Большинство так и остались спать в зале. Кто на полу, кто за столом, порой даже уткнувшись лицом в собственную тарелку с остатками еды. Хаки увел меня еще до рассвета. В ту ночь он был особенно нежен, и заснуть мне удалось, лишь, когда за окном стало совсем светло.

Странный вечер. Пугающе красный закат окрасил море в кровавые оттенки. В ту ночь мне снилась Рунгерд. Почему то во всех моих снах она представала предо мной не иначе, как с рукоделием в руках сидящей у окна или камина. Но сегодня она приснилась мне стоящей во дворе своего поместья с рунной книгой в руках. Она смотрела на небо и что-то говорила, громко, я видела, как вздуваются вены на ее шее, казалось, она кричит, но я не слышала ни слова. Проснувшись в поту, поняла, что нахожусь в постели совершенно одна. Хаки уже давно встал. Я потерла пальцами виски. Рунгерд приснилась мне не зря, поняла я, она хотела меня о чем-то предупредить, но кто-то мешал ей. Я резко встала, поспешно одевшись и приведя себя в порядок, поспешила на поиски Хаки. Мне хотелось как можно скорее увидеть его. Но что я могла сказать? Что меня мучают непонятные страхи о том, что может произойти что-то ужасное? Я уже заранее знала его реакцию — обнимет, поцелует и скажет, что у беременных и не такое бывает. Но мне все равно надо было его увидеть.