Дарья Волкова - Гении места или Занимательная география (СИ)

Рядом кто-то падает в снег, потом еще один, и еще.

- Уходите!!!

Кто-то слышит, успевает повернуть назад, спотыкаясь в глубоком снегу. Тех, кто остался лежать, Михаил оттаскивает сам. Откуда-то точно знает, чувствует, где эпицентр того, что косит сейчас тех, кто вокруг него. И утаскивает людей в сторону от этого эпицентра. Почему-то потом трудно понять, сколько у него ушло на это времени. То кажется, что полдня он таскал тела людей, то – что всего мгновение.

А после Михаил сидит под черной березой, наблюдая за тем, как приходят в себя люди. Восемь человек. Все, кто был с ним. Пятеро смогли выбраться оттуда сами, троих он вытащил. Откашливаются, утираются и едят снег. Кого-то рвет. Сам Михаил себя чувствует не то, чтобы плохо. Тревожно. И ощущение, что неправильно все. И что он должен что-то сделать. И понимает вдруг, что должен идти. Туда. Обратно.

- Мне дед рассказывал, – потянуло табачным дымом, кто-то закурил папиросу, – про такие места. Дурные, гиблые. Но не думал, что доведется самому...

- А если малец туда попал... – озвучивает кто-то другой то, о чем думает и сам Михаил.

И он встает на ноги. Подхватывает чей-то, валяющийся на снегу чужой карабин, закидывает на плечо.

- Ильдарыч, ты куда?! Не ходи – сгинешь!

Михаил оборачивается к оставшимся. И сельчане не узнают спокойного, мягкого, любимого детворой директора школы. Нет очков, шапка где-то утеряна, мокрые от пота волосы стоят торчком. Губы сжаты в тонкую линию, серьезный взгляд темных глаз. Над плечом многозначительно торчит ствол ружья. И вдруг замечают сельчане, что Михаил Ильдарович – мужик-то весьма не мелкий, высок, широк в плечах, основательного такого телосложения. А еще вспоминают, что детям он по вечерам в школе преподает не что-нибудь, а секцию карате ведет. Словом, не узнают односельчане Михаила Ильдаровича.

- За мной не ходите. В село возвращайтесь.

После. Мо, Мика, Лина.

- Я за рулем!

- Да иди ты к черту! – Мика безуспешно попыталась оттолкнуть его от места водителя. – Я поведу! Это похоже на снегоход!

- Это не снегоход! – прорычал Мо. – За спину, женщины!

- А ну, брысь! Я сказала – я поведу!

- Как бы не так!

- Мика, уступи ему! – взмолилась Лина. – Времени нет на спор!

Мика выругалась, но место у руля осталось за Магомедом.

- Ну? – Мика обнимает за спину сестру, которая, в свою очередь, крепко обхватила за пояс водителя.

- Сейчас, – бормочет сквозь зубы Мо, лихорадочно шаря по приборной панели. – Где тут у них... Вот же вражья техника!

- Какое верное замечание, – Мика не удерживается от ехидной реплики.

- Ага! – победно вскрикивает водитель, ему вторит гул заработавшего аппарата. – Завел! Теперь бы еще разобраться, как этим управлять. Тут, наверное...

Машина резко срывается с места, выдав совершенно чудовищное ускорение. То, что они все трое остаются на аппарате, можно считать чудом. Или действием какого-то незаметного поля, которое удерживает их на сиденье. Они вылетают с поляны, уже не видя, как свечение усиливается, а потом еще раз словно лопается мыльный пузырь, но с гораздо большим эффектом. Свечение, в последний раз вспыхнув, гаснет. И на поляне становится обманчиво тихо.

- Дерево! Дерево! Черт, Мо! А-а-а-а!!! Слева! С другого лева! Ветка! Ветка!

Так долго продолжаться не могло. Да оно и не продолжалось. Лес кончилась внезапно. Это был плюс. Впереди было небольшое лесное озеро. И это был охрененный минус. Потому что именно в это озеро они и влетели и, пробив огромную полынью во льду, довольно споро пошли ко дну. Несколько секунд – и над черной водой лишь клубится пар после соприкосновения разгоряченного механизма с ледяной водой. А сама вода едва колышется, поглотив в себя чужеродное средство передвижения и три человеческих тела.

Когда вы погружаетесь в воду, температура которой выше нуля ровно настолько, чтобы не превращаться в лед, первое, что вы чувствуете – это боль. А потом вы вообще больше ничего не чувствуете, кроме этой боли. Обжигающий холод – это не метафора, это факт. А потом вы становитесь болью. А потом – вот этой обжигающе ледяной средой вокруг и не чувствуете уже ничего больше.

Он чудом вспомнил, что он не боль и не ледяная вода вокруг. Он Хранитель, черт побери! И так просто не сдастся! Заставил двигаться руки, ноги. Заставил себя не пытаться вдохнуть. И медленно двинулся туда, наверх.

Вынырнул у самого края пролома, ударился головой, оцарапал лицо. Лед окрасился красным. Пар изо рта, тело бьет крупная дрожь. Повертел головой – никого. Он один, в ледяной воде, вокруг тайга и минусовая температура. Не очень-то суровый минус, всего-то чуть ниже нуля, но ему хватит. Какие шансы выжить? Никаких. Значит, последние минуты жизни надо провести достойно. И хотя бы попытаться спасти девчонок. Несмотря на то, что тело уже сводит судорогами от холода. Но подонком быть нельзя, а уж на Пороге – тем более. Он попытался вдохнуть поглубже, чтобы набрать воздуха, в боку что-то резко закололо. А за спиной раздался громкий всплеск, он быстро обернулся. Девчонки.

У противоположного края пролома Лина за шиворот выталкивает на лед Мику. Мика заваливается грудью на пролом, надсадно кашляет, хрипит.

- Мика, вылезай на лед! Сможешь?

Доминика заходится очередным приступом кашля, который больше похож на рвоту, и только потом кивает головой и подтягивается, перекатываясь всем телом на лед.

- Ползи к берегу! Я нырну, попробую найти Мо.

- Я буду ждать здесь, – хрипит Мика. – Вдруг тебе будет нужна помощь.

Какие благородные девчушки.

- Я здесь! – он пытается крикнуть, но вырывается хрип.

Теперь черед Лины резко оборачиваться.

- Слава Богу! Вылезай живо, пока сердце в этой ледяной воде не встало!

Их рывок к берегу на четвереньках был жестом отчаяния. Вставать было страшно, лед мог проломиться в любой момент. И они ползли. Коченея от холода, царапая тело о мгновенно схватившуюся ледяной коркой одежду. Выбрались-таки на берег, чтобы... что? Наверное, на берегу умирать интереснее. Хотя, вообще-то умирать нигде не интересно, но выхода другого у них нет. Насквозь промокшие, замерзающие в дикой тайге, без возможности развести огонь, хоть как-то согреться. Их смерть – это вопрос получаса, максимум.

- Если мне полагается последнее предсмертное желание, то я бы не отказался от поцелуя...

У Доминики зуб на зуб не попадает, и ответить она просто не может.

- Давайте сушиться, – голос у Лины чуть тверже, чем у сестры сейчас.

- Взяла с собой фен?

- Вы кифэйи или кто?!

Мо и Мика смотрят на нее в две пары удивленных глаз.

- Что? – вздыхает Лина. – Собственную внутреннюю энергию вовне направить, чтобы согреться – никак?

Сидящие на земле Мо и Мика синхронно качают головой.

- Стыд и позор! – Лина протягивает руку сестре. – Иди сюда!