Дария Дмитраш - Хранители равновесия

Как хорошо, что смущённая произошедшим, Диази старалась не смотреть в его сторону. Не имея сил избавиться от жара, что всё ещё ширился по его венам, Ирис сделал глубокий вдох, желая совладать хотя бы с голосом.

— Мне пришла одна идея, — хрипло сказал он. — Дайте минутку.

После этого провидец сел на землю и прикрыл глаза.

Камомилу явно смешила создавшаяся ситуация. Иронично приподняв брови, она переводила взгляд с Ириса на более чем смущенную подругу.

Лицо Бэлла удивлённо вытянулось. Он смотрел на друга ну ооочень выразительным взглядом. В его сознании всплывали некоторые моменты, оговорки Камомилы, изменившееся поведение лучшего друга. Всё это выкладывалось в довольно занимательную картинку, что наложившись на прочитанные им чувства Ириса, приводили мысли слышащего в смятение. Ну и как это понимать? И как на это реагировать?

Ирис просидел в позе лотоса с закрытыми глазами около пятнадцати минут, не только восстанавливая своё душевное равновесие, но и позволяя это сделать остальным. Когда он открыл глаза вновь, то натянуто улыбнулся.

— Ди, ты извини, — сказал он, глядя фее в подбородок и ощущая как сердце сдавила непонятная, странная тоска. — Я неправильно себя повёл. Всё же, изначально, это была моя ошибка.

— А. Это, — растерялась Диази, опуская взгляд. — Ничего.

Камомила раздраженно фыркнула, поражаясь столь вопиющей нерешительностью друга. Бэлл задумчиво склонил голову на бок.

— В общем, я нашел способ, как оседлать ветер, — перевёл тему Ирис.

— О, как, — уважительно протянула Кама.

Через несколько минут провидец наколдовал воздушную подушку, на которой с комфортом расселись друзья. Немного повисев в полуметре над землёй, четвёрка фей сначала неспешно, потом всё стремительнее понеслась вдаль. Диази попискивала от страха и восторга. Камомила зачарованно смотрела на проносящиеся со страшной скоростью под ней травы. А Бэлл вновь плёл ментальные щиты, проклиная Эров. Некоторые знания довольно вредны. Он не желал узнавать секрет, таящийся в душе у лучшего друга. Но жизнь, как всегда, не оставляла ему выбора.

Утром от его болезни осталась лишь наполняющая мышцы свинцом и слегка туманящая сознание слабость. Вновь появились духовные силы, что помогли отгородиться от грустных воспоминаний, от чувства вины и страха. Этому немало помогло наполняющее его сознание смятение. Каракал всё гадал, правдиво ли было то видение. Что это было за существо, что не дало ему шагнуть за грань? И сколько ещё этот мир будет над ним издеваться, задавая вопросы, на которые он просто не способен найти ответ?

Некоторое время Раль наблюдал за тем, как всё выше и выше поднимается солнце. Вскоре он, наконец, обратил внимание на то, что укрылось от его взгляда ранее. Впереди, настолько далеко, что это видение могло показаться миражом, виднелся лес. Облегчённо вздохнув, позволяя надежде заполнить его сознание, Каракал отправился дальше, желая как можно скорее оказаться под прикрытием деревьев. Желая избавиться от этой выжженной солнцем, чуть не забравшей плату ценою в жизнь, степи. Через час молодой Дэйв уже вступил в тень молодого леса. И хоть деревья здесь были очень тонки и невысоки, росли хаотично, часто преграждали путь своими ветвями, на которых нередко обретались колючки. Но Раль был рад ему, как родному.

Долгое время он пробирался по молодому подлеску, лишь раз остановившись у широкого ручья, чтобы вдоволь напиться и позавтракать. Выкупавшись в прохладной воде, Каракал попытался смыть с себя остатки воспоминаний, что липким страхом окутывали его сознание. Как бы ни старался Раль забыть видение, увиденное им на грани жизни и смерти, но оно было настолько реалистичным, что неизменно проламывало внутренние барьеры, которые юноша с таким упорство ставил. И хоть лечение этого непонятного существа, явившегося в его сон, помогло немного восстановить духовный баланс сил, но сознание Каракала продолжало скользить по грани, что отделяет трезвость мысли от безумия.

Слегка обсохнув, молодой Дэйв отправился дальше, сосредотачивая мысли и чувства на жизнь, что окружила его движениями и звуками. На пении птиц, на шорохе потревоженных зверьём листьев. На шепоте ветра в ветвях. Деревья становились всё старше, всё выше, всё массивней. Всё реже попадались буреломы. А вскоре на грани слышимости ему привиделась песнь.

Тихая мелодия, что доносилась издалека. С каждым шагом она становилась всё отчётливей, смелее. Тягучая, напевная, но в то же время она была весёлой, даже немного задорной. Раль не знал, не понимал слов этой песни. Но сам мотив будто разворачивал перед его глазами целую историю. Каждый звук этой невероятной музыки отзывался отголоском тех или иных чувств, радостным, цветным и бурным потоком омывая сознание. Неосознанно ускорив шаг, Раль стремился приблизиться как можно ближе к источнику этих чарующих звуков. Чтобы не пропустить ни одну ноту, ни один оттенок сказочной мелодии.

Душа будто рвалась из тела, желая закутаться в эти целебные звуки, словно в покрывало. Он рванул вперёд, лиловым призраком стелясь по земле. С невероятной скоростью преодолевая разделяющее его и неведомого певца, расстояние. Вскоре он выскочил на красочную поляну. Вдали шумел водопад. Туман, что создавался от падения воды, искрился в лучах солнца, переливаясь всеми цветами радуги. Он впадал в широкое озеро, на дальнем берегу которого сидели странные существа. Заметив Каракала, они испугано загомонили и нырнули в воду, не дав себя толком рассмотреть. Чарующая музыка тут же умолкла.

Разочарование от этого было настолько сильным, настолько глубоким и всеобъемлющим, что Раль припал к земле и закрыл глаза. Душу стала вновь затапливать боль и тоска. Блокировка, которую он поставил на эмоции и воспоминания, стала давать обильные трещины, рассыпаться стеклом. В голове проносились яркими кусками воспоминания. Они не задерживались надолго, но не давали сосредоточиться, придти в себя. Он поскользнулся на грани, что призрачной стеной отделяла его рассудок от безумия. С каждой секундой теряя надежду на то, что к нему подоспеет помощь. Он отправил в пространство зов, полный боли.

Целый день они наслаждались новым способом передвижения. Когда эмоции от новых ощущений притупились, Камомила стала выспрашивать у Диази подробности добытой в закрытом архиве информации. За время их пути Бэлл научился видоизменять ментальные щиты, то усиливая, то ослабляя их. Хотя, даже самый мощный вариант щита не смог окончательно оградить его сознание от посторонних эмоций. Но слышащий стал постепенно привыкать к постоянному гулу голосов и редким, доносящимся, будто сквозь вату, всплескам эмоций. В этом плане хорошо помогала медитация, но Бэлл всё никак не мог отделаться от мысли, что как только друзья поймут, насколько отчётливо он их теперь читает, это создаст трещину в их взаимоотношениях.