Павел Шумил - Этот мир придуман не нами

Когда вывел грав из ангара и подогнал к ступеням трапа, на верхней уже сидел Стас.

— Шеф, а не рано? Ошейник только к вечеру будет готов. И она все еще считает себя рабыней.

— Пусть считает. Со временем сама разберется. Хочу показать Фарраму, что его подарок жив, здоров и радуется жизни.

— А он действительно радуется?

— Смотри на ушки и на хвост. Больше не поджимает, как в первый день.

— Линда ей браслет надела, но он дает только мониторинг организма и координаты. Нет видеоканала. Как думаешь, надеть на рабыню диадему, что мы для Марты подготовили, это не слишком?

— В первый день на Марте ее не было, а до второго не дошло. Так что статус украшения котам неизвестен. А в остальном — для них Миу моя рабыня. Что хочу, то на нее и цепляю. На танцовщицах мы видели очень дорогие побрякушки.

Стас протянул мне диадему. Только что в руках ничего не было. Сидел, не двигался. И тенниска с короткими рукавами, из рукава достать не мог. Фокусник…

Вскоре появились Линда с Миу. Миу лижет руку около локтя, у Линды охапка вещей. Ах, да, Миу же кровь сдавала. За девушками выходит Петр с объемистым ящиком термостата-холодильника в руках.

— Это зачем?

— Для бурргуны. А то салон кровью заляпаете.

— Ясно. Поставь термостат на плюс один, чтоб клетки не замерзли, — советую я.

Миу в растерянности топчется у дверцы грава. Рабыне положено проходить в двери последней, но ее место среднее. Как быть? Кладу руки ей на плечи и направляю в салон. Влезая в машину, успевает потереться подбородком об мою руку. Занимает свое место и пристегивается. Мы с Линдой переглядываемся и тоже пристегиваемся.

Когда машина ложится на курс, достаю диадему, показываю Миу.

— Нравится?

— Очень, хозяин.

— Тогда примерь.

Тут возникают проблемы. Диадема рассчитана на человеческую голову, на кошачьей ушки мешают. Смещаем вверх, вниз, выбираем положение, подгибаем дужки. Линда визжит от восторга и хлопает в ладоши.

— Миу, слушай меня внимательно, — начинаю я вводный инструктаж. — Эта вещь непростая. Она — для таких путешественников, как мы. Пока она на тебе, мы будем знать, где ты находишься, сможем видеть и слышать то же, что и ты. Если ты попадешь в беду, сможем найти тебя и выручить. Сейчас на тебе две таких вещи. Браслет и диадема.

— Так что, если захочешь сбежать от нас, первым делом избавься от них, — влезает Линда. И улыбка во все тридцать два.

— Подожди, Лин. У всех нас есть с собой такие вещи. Когда мы выходим из дома, все, что мы видим и слышим, записывается в доме. Стас тебе эти записи показывал. Ты назвала их кусочками жизни. Но внутри дома эти вещи не действуют. Только снаружи.

Еще правило. Если с тобой произошло что-то такое, что тебе не хочется показывать другим, идешь к Стасу и говоришь ему, чтоб стер кусок с такого-то по такое-то время.

Миу откровенно испугалась. Не смутилась, а именно испугалась.

— Можно рабыне спросить? Хозяин очень рассердится, если рабыня снимет его подарок?

Я вздохнул, достал коммуникатор и вызвал на связь Стаса.

— Стас, картинку с диадемы Миу принимаешь?

— Сейчас проверю. Да, картинка четкая, запись идет.

— Выключай запись. Миу против.

— Но по инструкции положено…

— Она не прогрессор, контракт не подписывала. И вообще, несовершеннолетняя аборигенка. На нее наши инструкции не распространяются.

— Есть отключить запись, — рапортует Стас.

— Конец связи, — убираю коммуникатор. — Миу, ты слышала разговор? Теперь это просто украшение.

Сидим, молчим. Настроение у всех испорчено. Размышляю, что за тайны могут быть у рабыни во Дворце, раскрытия которых она так боится? Не хочет быть засланным казачком? Это естественно. Но не те эмоции. Любовник? Нет. Был бы стыд, конфуз, легкий испуг. Но не ужас.

Отец! Миу боится, что мы узнаем, кто ее отец. Он наверняка захочет перекинуться парой слов с любимой дочерью.

— Такое утро испортили! — не выдерживает Линда. Миу подозрительно шмыгает носом. Удивительно, но мимика котов до мелочей повторяет человеческую. Если точнее, европейскую. У азиатов есть свои особенности.

— Почему — испортили? — делаю вид, что удивляюсь. Протягиваю руку и глажу Миу по головке. — Убедились, что Миу — умная, верная и надежная девушка. Умеет хранить тайны. Ты разве забыла, что ей надо хранить тайну рождения?

— Блин! Я непроходимая дура!

— Ну зачем же так самокритично? Ты учишься.

— Хотелось бы учиться на чужих ошибках. А то все на своих да на своих, — хмуро сообщает Линда. Миу, сидя между нами, ошарашенно вертит головой. Слезы высохли так и не появившись.

— Господин не сердится на свою рабыню?

— Сержусь, — улыбаюсь я, почесывая ее за ушком. — Но ты поступила правильно.

— Рабыня совсем запуталась.

— Все, хватит. Проехали и забыли, — решает Линда. — Миу, хочешь за твоим хвостом все самцы бегать будут?

— Рабыня хочет, но боится.

— Не бойся и держись поближе к нам! — сбрасывает привязные ремни, чтоб не мешали, расстегивает на Миу блузку и завязывает узлом на животе. — Вот! То, что надо!

Как всегда, садимся в двадцати шагах от ступеней парадного входа. Как всегда, на ступенях нас встречает Фаррам со свитой. Выхожу из машины первым и приветствую владыку поднятыми руками. За мной выскакивает Миу и низко кланяется, положив ладошки на плечи. Хвостик стоит трубой, значит, все печали и горести позабыты.

Пока мой язык привычно произносит по-восточному пышные приветствия, а глаза скользят по свите, выделяя незнакомцев, Линда и Петр лезут в багажник.

Неторопливо идем во Дворец. Миу семенит за нами, отстав на два шага. Фаррам останавливается и оглядывает ее с головы до ног. Задерживает взгляд на диадеме, ошейнике, браслете, прижатому к груди свертке с тапочками.

— Вижу, ты балуешь рабыню.

— Миу умная девочка. Такую подарком не испортишь, — бросаю я как бы между делом.

— А ошейник все еще старый.

— Дорогой бриллиант требует дорогой оправы. Чтоб изготовить дорогую оправу, нужно время.

— Если Владыка позволит сказать рабыне… — робко подает голос Миу.

— Говори.

— Хозяин заказал рабыне очень дорогой и красивый ошейник. Он будет готов сегодня вечером.

— Миу, иди, поболтай с подругами, — как бы сердито говорю я.

— Слушаюсь, господин, — склоняется она в поклоне и исчезает со скоростью ветра.

— Так, на чем мы остановились? Я привез две доски для игры в калах. Одна для нас, на другой Линда будет обучать игре всех желающих.

— Яу-у — из-за поворота коридора доносится вскрик, полный боли. Туда только что ускакала Линда. Она всегда торопится обогнать всех, чтоб занять лучшее место в первом ряду. На лицо Владыки ложится тень. Прибавляем шаг. Трое стражников бегом обгоняют нас.

За поворотом — растерянные стражники, Шурртх и Линда. Ну конечно, кто же еще? Молодежь чуть ли не обнимается. Во всяком случае, держатся за руки.