Штефан Руссбюльт - Долина Граумарк. Темные времена

— Это хорошо, — снова произнес Шрак, — значит, достаточно будет послать туда орков, чтобы они убили всех и сравняли деревню с землей.

У Бонне душа ушла в пятки. Что он натворил? Нужно все срочно исправить. Но как же? От правды никуда не денешься.

— Орки умрут еще до того, как подожгут первые наши дома, — убежденно заявил Бонне.

— Ты же сказал, что там всего парочка полуросликов, — раздраженно заревел Шрак.

— Это так, — ответил Бонне, — но мы находимся под защитой Отмана.

— И кто этот Отман? — поинтересовался тролль.

— Мейстер Отман, — поправил Бонне. — Это величайший волшебник из всех, кого я знаю, — и это даже не было ложью. — Он настолько могущественен, что, входя в озеро, не намокает. Нет, озеро превращается в Отмана. Что видят во сне тролли, когда боятся?

— Тролли ничего не боятся, только Хадара, нашего бога, — заявил Шрак.

— Сказать тебе, что видел во сне Хадар, просыпаясь в поту? Отмана.

Шрак снова ударил булавой по земле, но на этот раз предварительно убедился, что поблизости нет гоблинов.

— Кончай с этими глупостями! — взревел он. — Значит, сначала убьем этого Отмана.

Бонне оглядел зеленокровок. Оставалось надеяться, что у мага достаточно волшебной силы, чтобы расправиться с этой обезумевшей толпой. На него одна надежда. А если не хватит магии, можно укрыться в башне. Она надежна, и в ней можно отлично спрятаться.

Шрак сорвал с груди одного из орков сигнальный рог, поднес его к губам и подудел. Долгий, протяжный звук заполнил лес. Сначала Бонне подумал, что к ним вернулось эхо, а потом осознал, что это ответы на сигнал. Они доносились со всех сторон. И их было по меньшей мере две дюжины.

— Мне очень жаль, мейстер Отман, — прошептал Бонне. — Я не хотел.

Мило, Дорн и Сенета вместе с писарчуком всю ночь бродили по городу. Перебегали из одного укрытия в другое, постоянно опасаясь, что их обнаружит патруль регориан или что они наткнутся на мятежников, которые будут требовать от них, чтобы они вместе с ними пошли на смерть.

Бои продолжались до самого рассвета. Судя по всему, обе стороны понесли огромные потери. Повсюду горели дома. На улицах лежали убитые и раненые, и на них почти никто не обращал внимания, поскольку все боролись за выживание или за свою семью.

Когда день сменила ночь, боевые возгласы стихли. Мятежники и регориане отступили — зализывать раны. На улицах остались лишь маленькие, плохо вооруженные патрули воинов Регора, которые пытались создать видимость того, что этой ночью одержали победу.

Вместо этого днем на улицы вышли горожане, которые не сражались ни за одну из сторон и теперь пытались защитить свое добро. Они черпали воду из колодцев и, образовав длинные цепочки, передавали ведра, не давая пожару найти себе новую жертву, пока не тронутый огнем дом. Другие оказывали помощь раненым или искали в храмах целителей, работу которых могли бы оплатить. Казалось, что день принес реальность, но тень ночи была вездесущей.

Мило вместе с тремя людьми сидел в переулке за поленницей. Отсюда было прекрасно видно простое здание в конце улицы, к которому привел их писарчук.

— И что это, библиотека? — рыкнул Дорн на ухо худощавому мужчине. — Ты уверен?

Последний вопрос собственно даже вопросом не был, в нем было что-то вроде обещания: если ты мне лжешь, я тебе шею сломаю .

— Это Дом запретных свитков, — пояснил ученый. — Он существует со дня основания города. Жрецы возвели его, чтобы собрать там все кощунственные труды. Все, что было написано рукою смертного и могло разозлить Регора, хранится там, надежно спрятанное от любопытных взглядов. Среди них находится и книга, которую вы ищете. «Поиски матери» еще древнее, чем эта библиотека. Существует лишь несколько экземпляров, сохранившихся еще с эпохи Ослепления. Большинство же сгорело во время войны.

— Все это мне совершенно не нравится, — заявил Дорн. — Все в этом чертовом городе пытаются вцепиться нам в глотку. Регориане с удовольствием запытали бы нас до смерти, городская стража предпочла бы повесить, а повстанцы поколотить, потому что мы похитили их священного гнома. Все остальные нас просто ненавидят, потому что думают, что это мы подожгли их дома. А мы чем занимаемся? Бежим в дом, похожий на огромную печь.

— Я не гном, а полурослик, — поправил Мило. — У гномов волосы растут на лице, а у нас на ногах.

Дорн бросил на него недовольный взгляд.

— Еще чуть-чуть подобной болтовни, я и повешу ноги тебе на шею.

— Оставь его в покое, — сказала Сенета. — Он втянут в это дело не по своей воле, так же, как и мы. Все это связано с этим символом, и единственный след, который у нас есть, чтобы узнать побольше, ведет в эту библиотеку.

— А мы не можем бросить все это дерьмо и просто убраться отсюда?

— Можем, конечно можем, — ответила ему Сенета. — Именно это мы всегда и делаем — бежим. Но оно постоянно нас нагоняет. Тебе не кажется, что нам пора бы этим заняться?

— Этим? — засопел наемник. — «Эти» отлично вооружены, у них острое оружие, и они умеют с ним обращаться. Ты говоришь об «этом» как о задачке, которую следует решить, или посуде, которую нужно перемыть. Тем временем «это» всеми силами пытается нас уничтожить.

— А мы хотим выяснить почему, — вмешался Мило.

Сенета кивнула и приветливо улыбнулась Мило. Дорн только недовольно заворчал.

Мило не очень нравился наемник, но он считал, что полезнее иметь его на своей стороне, чем на стороне противника. Его неприязнь была вызвана не столько грубым поведением Дорна или его очевидной антипатией по отношению ко всем, кто ниже его ростом, сколько выбором его профессии. Жизнь наемника нарушала почти все неписаные законы полуросликов. Идти в бой за деньги, каждый день служить новому господину, постоянно искать приключения и не иметь своего дома — для полурослика все это было равнозначно вечному проклятию.

— И ты говоришь, что его не охраняют? — поинтересовался Дорн у писарчука.

— Нет, никто самовольно не входит туда и не выходит оттуда. Только жрецы посылают туда адептов. Сам я был там только один раз, нужно было вплести новые страницы в книгу архивариуса. Тогда-то я и наткнулся на название книги, которую вы ищете. Она стояла в списке первой.

— Расскажи мне про архивариуса, — потребовал Дорн.

— Я о нем ничего не знаю, — залепетал писарчук. — Я с ним не встречался. Я вообще там никого не встретил. Дверь была открыта, я просто вошел. Внутри находился только стол с откидной крышкой, а на нем эта страница и книга. Закончив работу, я положил книгу архивариуса в стол.

Похоже, особо ответ писаря Дорна не порадовал.

— За свою жизнь я много ради чего рисковал, но ради книги? Пойдем, покончим с этим.