Александр Абердин - Герой по принуждению. Трилогия (СИ)

Горыня и Хлопуша натащили из леса громадную кучу хвороста и мы развели настоящий костер, а не магическое, стерильное и бездымное пламя. Поужинав китайской тушенкой под пиво и выпив коньяку, мы сидели вокруг костра, как туристы, и любовались звездным небом, единственным недостатком которого было то, что звезды на нем были выстроены в геометрически правильном порядке.

Горыня стал петь песни, которые он выучил слушая в Микенах компакт‑диск "Старые песни о главном". Он пел очень хорошо, с чувством, проникновенно и главными его слушателями были я и Ослябя. У Осляби слезы наворачивались на глаза, когда тот вытягивал звонким тенором:

‑ Нас извлекут из‑под обломков,

Поднимут на руки каркас

И залпы башенных орудий,

В последний путь проводят нас...

Подперев голову кулаком, я вполголоса подпевал этому косматому певцу, одетому в черный летний мундир, пошитый по фасону униформы бравого американского полицейского, патрулирующего на пляже где‑нибудь в Сан‑Франциско или Майями ‑ черная рубаха с короткими рукавами и черные шорты. Вудменам эта одежонка приглянулась больше всего и они сами просили меня сделать им для нее фурнитуру и нашивки.

Вообще‑то, им нравились крутые американские копы, которые лихо наводили порядок на улицах. При этом душа у этих ребят была наша, чисто русская, широкая и чувствительная. Смахнув огромным кулачищем слезы со своей шелковистой морды, Ослябя шмыгнул носом и сказал:

‑ Хорошая песня, Михалыч, жалистливая. И пострел наш хорошо её поет, с чуйством. Михалыч, расскажи‑ка нам еще про то, как супостат на Рассею пошел и как русичи от злого ворога отбивалися.

Мне уже не раз доводилось рассказывать вудменам об истории отечества и о войнах, в которых мои деды и прадеды громили вражьи полчища начиная от монголо‑татарских племен, вплоть до событий последнего времени. Мои друзья слушали эти рассказы затаив дыхание, с переживанием, сокрушаясь о том, что им не удалось принять участия в битвах на Чудском озере и на Куликовом поле, в Бородинской битве, в Сталинградской битве и в битве на Курской дуге.

Все‑таки они были русские по духу, эти песиголовцы, псовины, как они сами себя называли, хотя я и предпочитал называть их на английский манер вудменами. И как все русские, они очень любили поговорить об исторических перспективах и послушать анекдоты, перемыть кости начальству и обсудить политику. Не успел я начать свой очередной рассказ, как сначала Конрад, а затем и Ослябя насторожились. Вудмен, вслушиваясь в тишину ночи, прерываемую треском дров в костре, с убеждением в голосе сказал:

‑ Однако, конь‑летун к нашему огоньку путь держит.

Конрад подтвердил его слова:

‑ Похоже, что так, мастер. Сейчас слетаю, проверю.

Почему‑то спрыгнув с седла на траву, Конрад резко взмахнул крыльями и метнулся в темноту. Раздалось громкое хлопанье крыльев и вскоре черная птица растворилась в ночи. Минут через пятнадцать и я услышал отдаленное конское ржание, а еще через десять минут возле нашего костра приземлились все трое наших друзей, Уриэль, Узиил и Конрад. Ангел сбросил с себя оружие и, потянувшись, поприветствовал меня:

‑ Мое почтение, мессир. Лаура, милая, не найдется ли у тебя часом, чего‑нибудь перекусить.

Мы обменялись с Уриэлем рукопожатиями и пока Горыня и Бирич расседлывали Узиила, он быстро доложил мне:

‑ Мессир, твой приказ выполнен. Красотка доставлена в Золотой замок и сдана мною на руки мага Альтиуса в полном здравии. Бертран чуть из штанов не выпрыгнул, когда увидел эту прелестницу свеженькой, как персик, и одетую таким восхитительным образом. Когда он прочитал твое письмо, ему даже плохо сделалось. Он никак не ожидал, что ты будешь столь любезен с ним после всего, что он предпринял против тебя. По‑моему старик искренне раскаивается в своих поступках. Во всяком случае когда Нефертити предложила ему пройти водные процедуры, столь полезные для здоровья, он чуть не расплакался, мессир. Все‑таки старик сильно сдал с тех пор, когда я его видел в последний раз, но зато сейчас он в полном порядке, стал таким красавчиком, что только держись, даже твоя пассия и та слюнки пустила.

Ангел не умолкал даже тогда, когда Лаура подала ему глиняную миску с разогретой на костре тушенкой, здоровенный ломоть хлеба и открытую банку с пивом. Он просто ликовал, рассказывая нам о том, что для Нефертити были отведены огромные покои потрясающей роскоши, с собственным садом и кучей слуг в придачу. Моя царица была принята в Золотом замке с таким вниманием, которого не удостаивался еще ни один смертный. Да, оно было и понятно, ведь в руках у Нефертити имелся теперь мощный инструмент давления на мага Бертрана Альтиуса и всех его приближенных. Ангел взахлеб делился своими впечатлениями:

‑ Михалыч, ты бы видел, как они вьются вокруг нашей Неффи, просто из кожи вон лезут, чтобы угодить ей, а она просто прелесть, скромна, застенчива, ласкова со всеми, но может иной раз так взглянуть, что некоторых парней, к которым уже вернулась молодость, а вместе с ней и нахальство, потом от пола приходится отскребать. Держится она столь величественно, что даже я, поначалу, оробел немного. Политику она проводит четкую, как выстрел из Стечкина, если кто пытается раскрыть рот и вякнуть что‑либо против твоей милости, мессир, то она такого типа сразу же на месте уничтожает, морально, так что если ты соберешься как‑нибудь в Золотой замок, тебя там встретят с такой помпой, что ты и сам удивишься. Неффи сразу же взяла Бертрана в оборот и теперь он твой верный союзник до скончания времен. Во всяком случае когда я ему передал твое предложение встретится в Синем замке, он отреагировал моментально, сказал, что прибудет по первому же твоему приказу. Меня там тоже принимали не хуже, чем архангела Серафима или архангела Гавриила, не знали куда усадить и чем угостить. Переговорил я с Бертраном и относительно меча Дюрандаль, но он поначалу ответил весьма уклончиво, сказал лишь, что время еще не пришло. Неффи тут же наехала на него и он честно признался, что очень хотел заполучить этот меч, но, похоже, он все‑таки не знает, как его нужно применить и для чего. Наша красавица еще раз поднадавила на него и он признался, что где‑то есть золотой щит, на который должен быть положен этот меч и тогда произойдет какое‑то очень важное событие для всего Парадиз Ланда. Об этом он слышал от самого Создателя, но тот сказал, что это произойдет очень не скоро, хотя с того дня прошло уже почти две тысячи лет.