Александр Абердин - Герой по принуждению. Трилогия (СИ)

Невольно я залюбовался её телом и Лаура, видя мой долгий взгляд, медленно шагнула ко мне и приблизилась вплотную. Талия у нее была тонкая и гибкая, а бедра столь обольстительны, что мои руки невольно выронили альбом. Я любовался красотой её живота, по спортивному подтянутого, но вместе с тем мягкого, чарующего. Все её тело светилось золотистым светом и манило меня к нему, а руки, помимо моего сознания, сами тянулись к этой девушке. Господи, как же она была прелестна и как желанна для меня.

Лаура поставив на кровать одно колено, коснувшись им моего бедра и медленно наклонилась ко мне, отбрасывая в сторону альбом и фломастеры. Мои руки привычным движением легли к ней на груди, огладили их, ласково коснулись розовых сосков и затем стали опускаться вниз, к талии. Все, что автоматически делали мои руки, одновременно и возносило меня на небеса от восторга и в то же время просто убивало меня насмерть. Мой рассудок возмущенно вопил изо всех сил: ‑ "Что ты делаешь, старый развратник? Немедленно оставь в покое этого ребенка!" ‑ и в то же время мои руки не могли остановиться и опускались все ниже и ниже.

Лаура глубоко задышала, взобралась на кровать и, ловко оседлав меня, подалась мне навстречу, давая моим рукам коснуться своих бедер, одновременно слегка откидываясь назад и подставляла свою грудь поцелуям. Бережно коснувшись губами её нежного, горячего и ароматного тела, я уткнулся лицом в её груди и, лаская её бедра и ягодицы, хрипло сказал:

‑ Девочка моя, это же безумие. Пойми, малышка, у меня у самого дочка такого же возраста.

Лаура рассмеялась и, крепко обняв меня за плечи и голову, тут же отстранилась, ловко вывернулась и легла рядом со мной. Отвернувшись от нее, я лежал на кровати, облокотившись на стопку подушек и подперев голову рукой, смотрел в стену невидящим взглядом и мне было невыразимо горько, больно и стыдно. Лауру же мои слова вовсе не расстроили и не озадачили. Она змейкой скользнула ко мне, крепко обняла меня, прижалась щекой к моему плечу и тихо сказала:

‑ Извини, Олег, я, кажется, пришла слишком рано, но не уходить же мне, чтобы потом опять вернуться. ‑ Потершись щекой о мое плечо, она добавила ‑ Как же я ненавижу твою привычку ложиться в постель в трусах и майке, дорогой.

Чисто машинально я ответил ей:

‑ Но ведь ты же знаешь, что голый я не могу уснуть.

‑ Ну, да, если ты спишь один, но ведь ты уже давно не спишь один, любовь моя. ‑ Сказала мне девушка таким будничным тоном, что я вновь содрогнулся.

Чего‑то я никак не мог понять. Во‑первых, Лаура знала как меня зовут, во‑вторых, она знала все о моих привычках и даже о том, как ко мне нужно подходить, чтобы я забыл обо всем на свете. Для юной девчонки‑гида она вообще знала слишком уж много. Кроме того, Лаура, вдруг, протянула руку через меня к прикроватной тумбочке и достав из пачки сразу две сигареты, взяла зажигалку, прикурила обе и одну отдала мне, что заставило меня повернуться к ней. Моя рука все так же автоматически взяла пепельницу и поставила её себе на грудь так, чтобы и мне и девушке не приходилось долго искать, куда стряхнуть пепел. Днем Лаура никогда не курила.

Только теперь я обратил внимание на то, что от девушки пахло совсем не теми духами, какие обычно мучили меня по утрам. Впрочем, я даже не знал какими духами от нее обычно пахло, ведь просыпаясь утром я обычно ощущал только запах духов "Маджи нуар" и это являлось свидетельством того, что я не помнил, что со мной было прошедшей ночью. Зато я помнил слова Уриэля, сказанные относительно любовной магии, которую применила ко мне эта красотка.

Выходило так, что я вскоре должен буду вспомнить все и, возможно, эти воспоминания будут не так уж неприятны для меня. Загасив свою сигарету, я подождал когда Лаура погасит свою и все так же машинально взял коробочку с "Тик‑Таком" и отправил в рот одну горошину, а вторую предложил ей. Юная и прекрасная охотница недовольно сморщила свой милый носик‑кнопку, но горошину все‑таки взяла.

Откинув беличье одеяло, я выпрямился и решительно сдернул с себя майку, Лаура в одну секунду стащила с меня все остальное, но я лег чуть поодаль от нее и отрицательно помотал головой. Лежа возле этой обольстительной красавицы, я медленно касался рукой её тела и мучительно старался вспомнить, что же у меня было с этой прекрасной, очаровательной девушкой в течение всего этого времени. Память об этих днях, внезапно вернулась ко мне горячей волной страсти, в которой все раскалялось до бела и сияло, словно солнце. Господи, как же я был влюблен в эту чудесную, фантастическую девушку.

Теперь уже ничто не мешало нашим телам сплестись в порыве огненной страсти. Ко мне мгновенно вернулись память и все мои прежние ощущения от наших чувств и нашей любви, в которой охотница Лаура была само совершенство. Это продолжалось всю ночь и уже ничто не мешало мне наслаждаться своим счастьем полностью и абсолютно раскрепощенно. Маленькая охотница однажды применила любовную магию только для того, чтобы не спать в унылом одиночестве, но вместо спокойного сна она заполучила себе бессонную ночь, полную огненной страсти, бурного потока любовных ласк и исполненную неги и блаженства. Буквально все, что копилось во мне несколько лет, прорвав все табу и запреты внезапно было выплеснуто из моей души на эту девушку.

Теперь я вспомнил, что весьма ошибался на счет возраста Лауры, ей было уже двадцать семь лет, что, по меркам Парадиз Ланда считалось у одних, как например ангелов, возрастом младенчества, а у других, ‑ русалок и дриад, чуть ли не старостью. Той же Эке было тридцать шесть лет и хотя она среди дриад была одной из самых молодых и еще могла иметь детей, все равно считалась старухой, ведь дриады полностью созревали в двенадцать лет и нуждались в любви гораздо больше, чем в сне или еще чем‑либо еще. Такова была их физиология.

Ошибался я и на счет любви и верности. Разумеется, Лаура была влюблена в меня, но она даже и в мыслях не допускала того, что теперь я уже не могу быть близок с любой другой небожительницой. Даже, наоборот, она очень сдружилась с Экой за те несколько часов, в течение которых ей удалось пообщаться с этой дриадой. Увы и ах, но таковы были общепринятые правила Парадиз Ланда.

Лаура не считала себя обязанной давать мне обет верности, хотя и честно призналась мне, что её не очень‑то тянет теперь к другим мужчинам и она даже не взглянула ни на одного сатира, который строил ей глазки. К тому же Эка сказала ей по большому секрету, что мужчины из Зазеркалья это действительно что‑то особенное и никакие сексуальные ухищрения сатиров не могут сравниться с теми ласками, которыми так щедро одаривал её великий маг‑любовник из Зазеркалья. Разумеется, оценка, данная дриадой моим талантам, польстила мне, но не настолько, чтобы я немедленно возгордился.