Павел Александров - Откровение миротворца (СИ)

Марк отскочил, избегая страшного удара, едва не рассёкшего его лицо. Он видел, воочию видел, как в глазах Асамара разгорается ненавидящая злоба.

Мечник-некромант ударил вереницей тёмных заклятий, подобных черепам. Марк вскинул перед собой меч, застыв в осмысленном молчании. Он стоял так, пока лопались черепа, не долетая даже до его меча. Последовало ещё несколько не слишком сильных магических атак – Марк уловил их заранее, выставляя нужный мыслеобраз. Сгустки слизи, тёмные облачка, жидкий огонь – всё рассыпалось или прошло мимо.

Наконец Асамар сжал пальцы левой руки, как будто хватал добычу, и Марк ощутил, как в его грудь полезли хищные щупальца, нащупывая то, что можно использовать против него.

Оживление Мёртвости!

Ни одно живое существо не способно этого вынести! Марк запаниковал, отступая, и, чтобы найти силу, выпустил из-под панциря клокочущую ярость: враждебные друг другу чувства взбурлили гремучей смесью, выталкивая прочь щупальца врага…

Марк закашлял, поднимая улыбающиеся глаза к противнику. Теперь он видел истинное различие между Асамаром и тем некромантом, который бился с Эфаем в Туманных болотах.

– Тебе далеко до настоящего некроманта, Асамар! Чтобы им стать, надо возненавидеть не только весь мир, но и самого себя: своё тело, свою душу, свои желания и удовольствия. И лишь тогда, когда сила всепожирающей ненависти испепелит тебя, только тогда ты сможешь постигать секреты некромантии. Но ты слишком любишь себя, своё могущество, свои удовольствия. Потому-то твоя некромантия и далека от совершенства.

Асамар взялся обеими руками за рукоять скимитара. В его бледно-серых глазах восстановилось прежнее хладнокровие.

– Хочешь сказать, что раскусил меня? Да, кое в чём ты прав. Я стою одной ногой в смерти, другой в жизни. Черпаю силу и у Акафарты, и у Падшего. Если угодно, я полунекромант. Получеловек. Полубог. Ты мог стать таким же, Маркос, и даже способнее меня. Но твой окончательный выбор тебя погубил. По правде говоря, мне неведомы цели Акафарты, но я не чувствую над тобой её заступничества. А это значит, что ты вообще никому не нужен.

В вознесённом мече Асамара поднялся лик смерти. Марк понял, что глупо поспешил, решив, что сила врага поддельная. Асамар не мог использовать Оживление Мёртвости так, как некромант, но зато мог совмещать действие заклятия с ударами меча. Отразить одновременно две страшнейшие атаки – магическую и клинковую – никому не под силу. Даже рыцарю Серебряного Щита. Разве что… Посвящённому?

«Ты ничуть не слабее меня, Маркос. Ведь у тебя есть та сила, которую не имею я. Я не изобретал ничего нового. Просто отточил ту силу, которую мне изначально дал Творец. Если отточишь свою, то превзойдёшь и меня».

Эти слова Эфая тогда показались ему слабой попыткой учителя его ободрить. И только теперь, глядя на подступающего к нему со вскинутым клинком Асамара, Марк понял, что великий Фосферос никогда никого не ободрял. Он пробуждал. Он знал, что и кому говорить. Он сеял слово, не зная, когда оно взойдёт, но всегда знал точно: оно обязательно взойдёт. Взойдёт и пробудит.

…Заклятие ворвалось в душу невидимыми щупальцами. Скимитар со звоном наткнулся на высокий блок меча странника. Блокируя две атаки, Марк отшатнулся и тут, чувствуя каждой клеточкой тела холодное дыхание смерти, вдруг понял, как победил Эфай некроманта!

Светлое Раскрытие! Полная капитуляция перед смертью и в то же время – победа над ней. Вечная жизнь. Которая начинается не после смерти, а с самого рождения и длится сейчас. Достаточно осознать это, чтобы увидеть всю тщетность своих попыток цепляться за жизнь телесную. Всё земное рано или поздно умрёт. Но вечная жизнь – никогда.

Асамар наносил удары с нарастающей скоростью, продолжая выворачивать невидимыми щупальцами душу. Марк уже почти не чувствовал новых ранений, не замечал отлетающих от его кольчужной рубашки окровавленных колец. Он жил сейчас словно иной, неземной жизнью.

Жизнью вечной. Она и есть та несокрушимая сила – приговор нежити и смерти, приговор всему, что неспособно дать ответ на вопрос «А что дальше?»

И эта сила приводила Асамара в нечеловеческую ярость. Он с шипением обрушивал скимитар, жаждая разрубить ненавистного врага, но Марк, напрягая мышцы, гибко уклонялся, продолжая интуитивно ощущать, куда последует очередной удар. Сколько ещё секунд он выдержит? Две? Три?

Щупальца шарили и метались внутри его души, как хищники, рыскающие в поисках добычи. Одна искра ненависти – и они найдут то, что ищут, и тогда конец.

Светлое Раскрытие! Великое озарение, но, увы, оно не приведёт его к победе. Силы слишком неравны.

«…У тебя есть та сила, которую не имею я».

Марк только отступал и защищался, трижды пропустив верную контратаку. Он понимал, что даже пронзив Асамара насквозь, ему не убить его. Шанс заключался только в одном…

«…Если отточишь свою, то превзойдёшь и меня».

…В том, от чего он бежал, чего не замечал, что игнорировал столько времени.

Дар миротворца!

Примирение!

«Во мне нет ненависти к тебе, Асамар. Ты избрал страшный путь. Предал всё самое сокровенное, что было в тебе. Я не держу на тебя зла, потому что ты не ведал, что творил».

Мечник-некромант не мог слышать его мысли, но зато почувствовал их всем телом.

– Мра-а-а-зь!!! – проревел Асамар в вопиющей злобе, и скимитар его с сокрушительной силой прошёл мимо и ударил в каменный пол, расколовшись на куски. – Ненавижу! Ненавижу, мерзкие храмовники!

Искушение рвануться и снести голову врагу дёрнуло Марка вперёд, но он вовремя сдержал себя и отступил, встречая новую магическую атаку. Хотя называть её магической было не совсем верно.

Не в силах совладать с Марком мечом и магией, Асамар применил последнее средство.

По невидимым щупальцам понеслась неведомая энергия – в самый центр сознания.

«Во мне нет ненависти. Ты был ослеплён. Ты не осознавал, что творишь».

…Не найдя в сознании Марка ничего, за что зацепиться, пожирающая энергия яростно взбурлила, словно, пообещав ей добычу, её подло обманули, и хлынула во все стороны.

Неистовый вой вырвался из горла Асамара. Лицо его исказилось, посинело, как у мертвеца, залежавшегося на дне озера. Пальцы левой руки, которыми он направлял заклятие, скрючились, как переломанные.

– Будьте во веки прокляты! Всё равно вам конец, жалкие рабы морали, чувствительный скот, все вы прокляты, прокляты, все вы сгниёте, захлебнётесь вашими соплями жалости! Близок день, когда всё закончится, когда вы будете сметены, как слизь, недостойная жизни…

В этом помрачённом крике Марк увидел, почувствовал – или ему показалось, что он видит, чувствует, – как вокруг Асамара возносятся стены белой мглы, подобные овальным зеркалам с размытыми краями. Он услышал крик Асамара – ужасающий крик человека, увидевшего в этих мглистых зеркалах своё лицо, свою душу. Лицо и душу, что пожирали сами себя. Мечник-некромант видел своё истинное отражение – то, кем он в действительности был все эти долгие годы правления своей невидимой империи. И выдержать это откровение был не в силах. Для него наступил настолько жуткий кошмар, что лопающиеся в его теле сосуды, вены и артерии, приносили ему уже не боль, а отраду.