Павел Александров - Откровение миротворца (СИ)

«Отец бы поддержал меня. Он сказал бы, что я всё сделала правильно».

Почему-то она не сомневалась в этом сейчас. Тёмный князь Эреб был жестоким предводителем Кольца Мести – сообщества магов, поклявшихся мстить сторонникам Третьего миротворца до конца своих дней. Он ненавидел миротворцев и королеву Сильвиру, ненавидел лесных чародеев и серых магов… Наверное, было бы проще перечислить тех, к кому он не питал ненависти. Он был безумцем, одержимым местью, безумцем, возложившим на алтарь некромантов своё единственное дитя. Было время, когда Амарта клялась, что сама убьёт его, после того как расправится с Седьмым миротворцем. Но сейчас она нуждалась в своём отце. Перед своим уходом из Амархтона, спиромаг Хоркис рассказал ей о его последних днях. В просветлениях между припадками безумия тёмный князь Эреб звал свою дочь, не желая уходить в вечность, не попрощавшись с нею. Но тогда на пути к Амархтону Амарту задержала болезнь, насланная, как теперь она уже не сомневалась, проклятым Асамаром. Позже у могилы Эреба архимаги Тёмного Круга рассказали ей, что он завещал ей не забывать свои клятвы и продолжать дело мести. Но теперь Тёмный Круг пал, а с ним рассыпались и его тайны. И спиромаг Хоркис передал ей истинное завещание тёмного князя Эреба. «Пусть она меня простит, – произнёс он на смертном одре. – Пусть простит за то чудовищное зло, которое я причинил ей в своём безумии. Третий миротворец лишил её матери, а я лишил её счастья. Если бы я мог всё повернуть вспять!.. Пусть живёт в сельве, если она ей мила. И пусть поскорее выйдет замуж и продолжит наш род. Пусть будет счастлива».

«Он так и сказал?» – поначалу не поверила Амарта, но спиромагу Хоркису было незачем её обманывать или приукрашивать последние слова Эреба. Он со свойственной ему холодностью исполнил свой долг, открыв ей тайну, от которой ему не было никакого проку: «После смерти твоего отца Асамар убедил Тёмный Круг солгать тебе, решив, что обуянная жаждой мести дочь Эреба принесёт больше пользы, чем уединившаяся в сельве тихоня».

Но Амарта не сомневалась, что главная причина была в другом. Асамар надеялся возродить Проклятие миротворцев, а для этого ему нужно было поддерживать в Амарте горение старой мести. Именно для этого он убил в Раздорожной Таверне её дядю Дальмара, подстроив всё так, словно это сделал Маркоса. По этой же причине Асамар не хотел, чтобы Амарта умерла раньше времени. По крайней мере, до того дня, когда она встретила Эфая. С той минуты всякая возможность возродить через дочь Эреба Проклятие миротворцев была утрачена. Понимал ли это Асамар? Скорее всего, да. Во всяком случае, в подземельях Тёмного Круга его хаймары намеревались убить Амарту вместе с Эфаем…

«Отец, отец, что бы ты сказал, узнав за кого я вышла замуж!»

Она шла по топкой почве без посоха и жезла – ни одна из магических вещей ей сейчас не поможет, кроме стихии собственной души. Её руки, опущенные и ослабленные – сами по себе боевые жезлы, а её сердце – кипящая магическая энергия. Но увы, она не поможет ей против тех трёх преследователей, что едва не убили её на дороге. Она могла попробовать снова воссоздать в душе чувство, что она не одна, что она любима многими людьми… Но вот какими? Чьи образы можно использовать для этой цели? Эфай мёртв, дядя Дальмар тоже. Старый Толкователь Судеб и Хозяйка Леса были к ней добры, но они не те люди. Все, кто по-настоящему её любил и нуждался в ней – мертвы.

«Аделиане говорят, Спаситель никого не оставляет в одиночестве», – подгоняемая отчаянием, подумала она.

Эфай почему-то никогда не рассказывал ей о вере в Путь Истины.

«Расскажи мне о своём Боге», – сама как-то попросила она. Но он только смотрел на неё и улыбался, и ей ничего не оставалось, как улыбаться в ответ. Когда она повторила свою просьбу, он уступил её любопытству, сказав: «Что мне ответить тебе? Слова пусты… Вернее, не просто пусты, но и опасны. Слова порождают образы. Какой образ возникает в твоей голове, когда ты слышишь слово «Спаситель»? В лучшем случае, тебе представляется скучный философ, который никого не спасает, а лишь равнодушно глядит, как его последователи сжигают селения лесных чародеев и убивают их жителей». «Стало быть, мне надо называть Его другим именем?» – спросила Амарта, задумавшись, какое же слово будет вызывать в ней более светлый образ.

Но Эфай не ответил, а продолжал улыбаться. И только сейчас, у самого гнезда могущественной Мглистой Богини, Амарта поняла, что никакие слова Эфая не смогли бы создать образ Спасителя лучше, чем тот, который она видела перед собой – эти глаза, эта улыбка… О, если бы этот человек и был Им!

Амарта шла вдоль мглистой стены, клубящейся в непроницаемом белом мареве. На какое-то время она остановилась и прислушалась. Где-то недалеко скрывались толпы болотных даймонов, поднятых некромантами, чтобы смести и растоптать позиции аделиан у Северных врат. Некромантам не нужен город. Им нужна Акафарта и её Зеркало Мглы. Наверное, Хадамарт позволил им тут хозяйничать в обмен на то, что они будут атаковать Северные врата, отвлекая на себя силы королевы Сильвиры. А возможно, они хотят впустить Мглу в город и посмотреть, что произойдёт, когда сотни равнодушных горожан глянут в Зеркало Мглы. А для этого им надо сломить сопротивление неравнодушных людей у Северных врат. Некромантов Амарта не опасалась. Ни один из некромантов её не тронет. Любой из них помнит Проклятие миротворцев и зеленоглазую девочку, ставшую его залогом. И пусть Проклятие кануло в небытие, память о нём хорошо сохранилась в головах этих потерявших человеческую сущность людей.

Нет, сейчас её враг – стена! Живая стена, сотканная из воспоминаний других людей, кто так или иначе был связан с Акафартой. Асамар, Мелфай… где-то должен быть и Маркос. Надо найти тот кусок стены, который состоит из её собственных воспоминаний. Интересно, справился бы Маркос со своими? Если да, то какой был смысл отправляться сюда ей?

«Я сделала это не ради Маркоса! – в сотый раз повторила она себе. – Моё дитя не будет жить в тюрьме, не будет питаться страхами своей матери!»

…И тут на неё нахлынул жар – холодный и склизкий, но всё-таки жар. От стен призрачной крепостной стены отделились фигуры и направились к чародейке.

Вот оно! У каждой твердыни есть слабое место! И Амарта нашла ту её часть, что состояла из осколков её памяти.

Холодный жар усилился. Дышать становилось всё труднее, так недалеко и до обморока. Фигуры приближаются, а Амарта пока что не знала, как с ними бороться. Семь, восемь, десять, двенадцать… появляются всё новые. И она начинает их узнавать! Умерший отец… убитая мать… Толкователь Судеб, Хозяйка Леса… постойте, но они-то живы!