Андрэ Нортон - Железные бабочки. Удача Рэйлстоунов

— Не думаю, судя по вашим словам, чтобы она согласилась помочь мне, — полковник встал и снова выглянул в окно. — Когда она придёт, мне лучше не показываться. Вы представляете себе, куда тянутся эти проходы? В другом направлении, я имею в виду? Они часто выводили наружу… ими пользовались при осаде крепости. Интересно, доходила ли девушка до конца…

— Когда она открыла окно в мою камеру, я не смотрела в другом направлении, просто пошла за ней. Но моя камера расположена у самой внешней стены, а внизу ничего, глубокая пропасть, — я описала, что увидела в своём узком окне.

— Может быть, там есть поворот, какой–то переход, — он слегка нахмурился. — Здешний комендант ещё не решил, на чью сторону встать. Возможно, сестры скроют ваше бегство, если они такие, как говорит Лизолетта. Но моё исчезновение не скрыть. Скорее всего, вход в стену нельзя обнаружить с той стороны. Я, во всяком случае, даже не подозревал о нём. Наверное, и комендант не имеет понятия об играх своей дочери. Это не означает, однако, что поиски ничего не смогут обнаружить, или что девушка, испугавшись, не расскажет обо всём. Даже закрытая дверь… — он кивнул в сторону двери, выходящей в коридор, — может вызвать подозрения при обыске.

Его слова полностью совпадали с моими размышлениями: я тоже считала, что нужно попробовать пройти по проходу до конца и, возможно, отыскать выход. Но когда я сказала об этом вслух, он покачал головой.

— Не сейчас, ещё рано. Будет лучше, если вы продолжите подыгрывать Лизолетте и постараетесь узнать побольше. А что там? Он заслоняет кусок стены, — полковник подошёл к шкафу и принялся осматривать его стенки. — Иногда в таких тоже скрываются ходы.

— Лизолетта держит здесь платья привидения — и другие, — я открыла дверцу и показала развешенную одежду.

Он коснулся широкой юбки платья с вуалью.

— Действительно, старое. Вполне возможно, принадлежало самой Людовике. А это что? — он наклонился, поднял шкатулку–книгу и поднёс её к свече.

Я показала на рисунок, вырезанный на крышке, и рассказала, что нашла такой же на полке–столе в своей камере.

— Колдовство, — заключил он. — Этот знак можно увидеть на дверях, даже на стенах амбаров. Крестьяне верят, что такой рисунок может защитить. Есть и другие символы, которые якобы привлекают тайные силы. Она тоже очень старая… — полковник попытался открыть, но замок не поддался, как и мне перед тем.

Держа шкатулку в одной руке, в другую он взял свечу и принялся ходить по комнате, заглянул под столы, на одном из которых стоял второй подсвечник. Вместо чашечки у него был заострённый конец, на который насаживают свечу. Полковник взял его и вставил острый конец под крышку.

Я видела, что он действует осторожно, как будто не желая повредить древнюю вещь. Но не успели узнать, удалось ли бы ему решить задачу, потому что тихий звук у двери заставил нас застыть на месте.

Быстро соображая, что следует сделать, я выхватила у него шкатулку и с бьющимся сердцем рванулась к шкафу. Положив шкатулку, я захлопнула дверцу, обернулась — и увидела пустую комнату. Где спрятался мой спутник, я не знала. Но на самом виду оставался его камзол, и я едва успела засунуть его вместе с грудой окровавленных тряпок за занавеску у окна. Можно было только надеяться, что удача по–прежнему не оставит меня и все эти вещи не выдадут мои похождения.

Вошла Лизолетта, действительно напоминающая призрак в батистовом платье, светлые волосы свободно падали на плечи, как и тогда, когда она играла роль привидения. К моему удивлению, она хихикала, как школьница, которой удалось какое–то озорство.

В руках она несла большой свёрток, который тут же уронила на пол, как будто тот оказался для неё слишком тяжёлым и неудобным. И хитро улыбнулась мне.

— Они все так разозлились. И мне кажется, отец к тому же испугался. Да, я думаю, он боится! — девушка села на пыльный пол радом со свёртком и с улыбкой посмотрела на меня.

— Что–то случилось… с тем пленником… я не много смогла услышать… там стоял лейтенант, и мне не удалось подслушать у двери. Но это хорошо: теперь о нас надолго позабудут! А нам так много нужно сделать. Сейчас луна подходит, знаешь. Наверное, тебе её не видно отсюда. Фаза луны очень важна: сила растёт с нею и слабеет тоже. Нам повезло, что не понадобилось ждать. Но, конечно, она это предвидела и потому послала меня к тебе вовремя. Только я тогда не понимала, насколько это важно.

А теперь… — Лизолетта встала и отступила на пару шагов, критично разглядывая меня с ног до головы, словно этот осмотр был очень важен. — Да, я уверена. Подойдёт. Должно подойти. И я принесла бельё. Ты не должна носить эту неряшливую одежду — под той, что она даёт тебе.

Девушка снова наклонилась и развернула свёрток. Там оказалась ещё одна корзина, без ручки, а в ней сложенная одежда, гораздо тоньше, чем грубое белье и юбка, которые мне выдала тюремщица.

— Подожди, — Лизолетта вернулась к двери и принесла из коридора кувшин с водой и миску. — Пришлось ходить два раза, — она говорила с сознанием хорошо выполненного долга. — Теперь ты сможешь умыться и приготовиться. Я не могу сейчас остаться, но скоро вернусь. Тут есть ещё еда. И…

Она подошла к шкафу и распахнула его дверцу. Погладила алое платье.

— Это тебе. Оно принадлежало ей. Ты его наденешь.

И с этими словами она ушла, оставив меня довольно озадаченной. В какую игру играла она теперь? И я должна в ней участвовать? Постельный полог шевельнулся, и из укрытия вышел полковник Фенвик.

— Видели? — спросила я. Но он смотрел не на меня, а на дверь, за которой исчезла Лизолетта.

— Расскажите, — потребовал он, — всё, что сможете вспомнить из слов девушки о ней. Я полагаю, всё это говорилось о Людовике.

Я не могла понять, какой толк в фантазиях девчонки, но полковник приказал так властно, что я постаралась вспомнить всю ту разрозненную бессмыслицу, которую несла Лизолетта. Он слушал внимательно, словно каждое моё слово составляло деталь головоломки, которую необходимо сложить.

— Кажется, она верит, что Людовика сбежала…

— Если и сбежала, то только в смерть. Но Лизолетта, по–видимому, считает, что она ещё жива — каким–то образом.

Он снова задумался, как будто планируя наши дальнейшие действия.

— Покажите мне, как открывается панель, — вновь резко приказал он и взял свечу. — Я должен узнать, где кончается проход.

— Мы можем…

Он покачал головой.

— Нет, я пойду один. Делайте, что сказала девушка, — и полковник указал на одежду и воду. — Может, наши надежды только в ней. А я пока должен проверить.

Я готова была горячо спорить, но по его выражению поняла, что это бесполезно. Поднимая подсвечник, он добавил:

— Будьте спокойны, я не стану рисковать. И вернусь, как только смогу.