Андрэ Нортон - Берегись ястреба. На острие меча

Если кто–то не пытается очень аккуратно подставить Квинна Андерса. Сбыт фальшивых денег — серьёзное преступление, очень серьёзное. Провоз на континент фальшивых долларов — это ещё хуже. Если у него обнаружат эти банкноты, его арестуют, и в таком случае даже американское посольство будет настроено к нему предвзято. Его могут задержать на несколько дней или даже недель. И тем самым предоставить кому–то массу времени. Но для чего? Для того, чтобы отправиться в Стернсберг и вытащить сокровище из шляпы? Но это было слишком уж маловероятно!

Он заплатил по счёту и вышел из ресторана, подняв воротник и стараясь спрятать лицо от дождя. Пошёл, держась ближе к зданиям. В конце квартала ему попался книжный магазин, один из тех тесных маленьких магазинчиков, мимо которых не может пройти ни один Книголюб. Почти машинально Квинн зашёл.

Владелец, низенький мужчина, в чёрном пиджаке, засыпанном табачным пеплом, раздражённо поднял голову: американец нарушил обычную тишину этой заполненной книгами комнаты. А Квинн подошёл к ближайшему заваленному фолиантами столу и принялся рыться в пыльных грудах. Убедившись в этом, хозяин снова осел в кресле, облегчённо вздохнув.

Дождь продолжал стучать в окно, и затхлость полуразвалившегося здания добавляла в атмосферу комнаты приятный сухой запах. Квинн был рад, что может бегло читать по–голландски, и просматривал книги, пока не наткнулся на толстый том. И сразу решил, что возьмёт его, потому что в книге был полный набор гравюр с подробным изображением доспехов одиннадцатого и двенадцатого веков.

С этим сокровищем в руке Квинн направился к недовольному владельцу и немного поторговался с ним. Тот наконец принял деньги с видом человека, желающего избавиться от помехи, небрежно завернул покупку в мятую бумагу и буквально вытолкнул Квинна за дверь. С томом под мышкой Квинн устало отправился в отель.

Он остановился в вестибюле у столика, на котором лежала груда буклетов с красно–белой надписью «Дордрехт». Это оказались путеводители по городу на английском языке, и он купил один.

Вернувшись в свой номер, он занялся главной проблемой. Бумага, в которую была завёрнута книга, очевидно, уже несколько раз с тех пор как её оторвали от рулона служила этой цели. Она достаточно помята и испачкана, но нигде не заметно ни надписей, ни каких–либо других пометок. Квинн разгладил её и достал катушку липкой ленты, которую всегда держал при себе, чтобы склеивать порванные страницы. С помощью перочинного ножа он вырезал из бумаги грубый конверт, в который и уложил банкноты.

На тумбочке он нашёл небольшую адресную книжку. Нужный ему адрес был напечатан прямо на обложке. Но Квинну потребовалось добрых тридцать минут, чтобы переписать его левой рукой.

— Начальнику полиции, Дордрехт… — всё на голландском, как полагается.

Конечно, сделано не очень умело, и возможно, эксперт по почерку сумел бы его отыскать. Но ведь у эксперта для сравнения нет никаких других записей Квинна.

Проблему представляли марки. Срочно найти их не так–то просто, а Квинн не хотел больше держать у себя письмо. А нужны ли марки? Конверт с таким адресом всё равно будет доставлен, если его обнаружит почтальон. Придётся просто рискнуть.

Наконец он с удовлетворением лёг в постель, уверенный, что поступил правильно, передав одну из своих загадок представителям закона. Если его собирались подставить, то он предпринял всё, чтобы этот замысел не удался. Просмотрев путеводитель по Дордрехту, Квинн решил, что завтра утром побродит по городу, чтобы убедиться в эффективности инструкций ван Норриса.

Утро выдалось серым, мрачным и дождливым. Квинн позавтракал. Апельсинового сока не было, но зато удивительно свежим и вкусным оказался сыр. За едой Квинн заново просмотрел путеводитель. Маршрут номер один, очевидно, приведёт его на Воорстраат. Чтобы сберечь время, он срежет часть маршрута, которая уделена паркам, и начнёт с Ноордендийка и со старой мельницы, являвшейся здесь главным объектом внимания туристов. Мельница на плотине — прекрасное начало для знакомства с Голландией.

И вот внимательно, как и полагается изучающему историю, он прошёл по первому маршруту, намеченному отцами города для развлечения туристов. Ноордендийк вывел его в древнюю часть Дордрехта, так называемую Голландскую Венецию, где вода каналов плескалась о стены старинных зданий со ступенчатыми крышами.

Наконец Квинн нашёл дорогу в Музеумстраат и миновал картинную галерею. Несмотря на свою роль туриста, у него не было настроения любоваться произведениями живописи. Дома стояли сплошной стеной. Когда–то Нью–Йорк должен был выглядеть так же, в те Дни, когда сердитый старый Питер топал по его каменным улицам, стуча туфлями с пряжками и задерживаясь только для того, чтобы отругать выскочек–англичан, осмелившихся явиться в его логово. Несмотря на дождь, Квинн шагал не торопясь; он даже остановился минуты на три, чтобы посмотреть на Беркепорт, где другой человек, не менее упорно сопротивлявшийся врагам, чем Питер Стивесант [4] Последний губернатор колонии Новая Голландия в XVII веке, в состав которой входил Нью–Йорк. (Прим. перев.) , некогда жёг масло в лампах ночного совета. Вильгельм Молчаливый [5] * Принц Оранский, руководитель буржуазной революции в XVI веке и создатель государства Нидерланды. (Прим. перев.) *. Повсюду ворота под арками, старые дворы, дома, несущие на себе следы многовековой истории.

Наконец Квинн вышел на Воорстраат. Номер 97 занимал торговец мебелью, а 89 — книжный магазин. Квинн шёл, пока не отыскал Бевроота. Внизу витрины лежало голландское серебро, а за веером крещенских ложек и табакерок стоял дельфтский фаянс и фарфор. Ещё дальше длинношеий и длиннорукий деревянный идол индонезийской работы злобно уставился на поблёкшую, но исключительно изящную вышивку. За ожерельями из коралла, сердолика и янтаря, возможно, когда–то украшавшими крестьянских невест, находился обитый бархатом поднос, а на нём несколько старинных часов.

Квинн вошёл и остановился у входа, увидев множество больших и маленьких столов, загромождённых фарфором, латунью, медью и стеклом. Вдоль комнаты на большом расстоянии друг от друга горели три лампы, но света они давали немного.

— Что угодно минхееру?

К нему направлялся мужчина. Это был Бевроот с фотографии, те же поджатые губы и капризная морщинка между глаз.

— Я увидел часы у вас в витрине, — начал резко Квинн, потому что ему самому такое поведение казалось глупым. — Вы случайно не ремонтируете их? Я турист, только что приехал, и заметил, что мои часы спешат. Не знаю, к кому обратиться за помощью…

— Вот как? — Бевроот не выглядел особенно заинтересованным. Говорил он, как вежливый продавец. — Я не ремонтирую часы, минхеер. Те, что я продаю, представляют исторический интерес. Они не для повседневного пользования, понимаете? Если дадите мне взглянуть на ваши часы, возможно, я смогу определить, в чём причина. Но если ремонт трудный, вам придётся обратиться к кому–нибудь другому…