Виктория Авеярд - Алая королева

— Думаю, у него будет чем заняться и без этого.

Мои плечи содрогались с каждым всхлипом, но Кол ничего на это не сказал. Да и какие слова могли бы принести мне утешение? Принц просто сидел и согревал меня своим теплом, последний источник тепла в мире, превратившемся в холодный пепел. Я оплакивала их всех: Фарли, Тристана, Уолш, Вилла, Бри, Трами, Гизу, маму и папу. А еще я оплакивала всех бойцов и Килорна, конечно же. Я не смогла его спасти, сколько ни старалась. Я даже сама себе помочь не смогла.

По крайней мере у меня остались мои сережки. Эти маленькие камешки в колючей оправе останутся со мной до конца. Я умру с ними, а они — со мной.

В таком положении мы провели, возможно, несколько часов, хотя точно определить, который час, было просто невозможно. Я даже, кажется, задремала, когда знакомый голос меня разбудил.

— При других обстоятельствах я бы взревновал.

От присутствия Мейвена меня вновь начал бить озноб.

Кол вскочил на ноги быстрее, чем было в человеческих силах, и бросился на прутья. Звонко загудел металл. Прутья выдержали, а подлый, хитрый и мерзкий Мейвен остался вне его досягаемости. По крайней мере он отпрянул немного… И то хорошо.

— Побереги силы, брат, — клацнув зубами, произнес Мейвен. — Они тебе вскоре понадобятся.

Хотя короны на его голове еще не было, во всей фигуре принца угадывался будущий жестокий монарх. Он надел военную форму и нацепил на нее новые ордена. Прежде я их видела на Тиберии. Не удивилась бы, окажись они в крови короля. Выглядел Мейвен куда бледнее, чем обычно, а вот темные круги под глазами сошли. После убийства он явно хорошенько выспался.

— Ты будешь на арене? — вцепившись руками в прутья, прорычал Кол. — Хватит ли у тебя храбрости сделать все самому?

Мне хотелось броситься к решетке, согнуть металл голыми руками и не успокаиваться до тех пор, пока не задушу Мейвена, но моих сил не хватило даже на то, чтобы подняться на ноги. Я могла только смотреть.

Мейвен безрадостно рассмеялся.

— Мы оба знаем, что тебя победить я не смогу, — сказал он, вспоминая, очевидно, совет, который Кол ему недавно давал, — поэтому я решил победить тебя хитростью, дорогой братец.

Когда-то Мейвен сказал мне, что Кол терпеть не может проигрывать. Теперь я понимала, что все обстоит как раз наоборот. Это Мейвен каждым своим словом, каждым своим вздохом мостил себе дорогу к кровавой победе.

Из горла Кола вырвалось глухое рычание.

— Мейви, — произнес он детское прозвище брата, вот только любви в нем не было ни капельки. — Как ты мог такое сделать с папой? Со мной? С ней?

— Убитый король и коварный принц, — пританцовывая вне досягаемости Кола, нараспев промолвил Мейвен. — Море крови. Народ оплакивает на улицах нашего папу. По крайней мере они очень умело притворяются. — Принц небрежно пожал плечами. — Глупые волки ждут, когда я оступлюсь, умные хорошо понимают, что такого никогда не случится. Дома Самос и Ираль давно точат свои когти. Они были бы рады-радешеньки приходу слабого, сострадательного короля. При виде тебя у них слюнки текли. Ты об этом знал, Кол? Прошло бы десятилетие, может, чуть больше, и наш отец все равно бы умер в муках, а ты бы занял его место. Тебе в невесты выбрали Евангелину, дочь стали и ножей. О ее братце ты и сам наслышан. У тебя не было бы ни единого шанса пережить ночь коронации. Она сделала бы то же самое, что и мама, а потом передала бы трон своему сыну.

— Только не говори, что твой заговор — ради спасения династии, — покачав головой, саркастически заметил Кол. — Ты ради себя постарался.

Мейвен пожал плечами. На его губах заиграла презрительная улыбка.

— А тебя это удивляет? Бедненький Мейви, принц без трона, тень пламени его брата, взял и возвысился. А ты думал, что я слаб и обречен весь век стоять сбоку и лишь церемонно преклонять колени?

Развязной походкой Мейвен переместился и теперь стоял напротив меня. Я смотрела на него снизу вверх, не рискуя подниматься на ноги.

От него прямо-таки веяло холодом.

— И он был помолвлен с девушкой, которая положила глаз на его брата, принца, перед которым никто не может устоять.

Его слова упали на благодатную почву, взрыхленную моей ненавистью. Впрочем, в словах Мейвена было зерно горькой правды, правды, которую я всеми силами старалась забыть. Мне стало не по себе.

— Ты всегда лишал меня того, что по праву принадлежит мне, Кол… всегда лишал…

Внезапно я поднялась на ноги. Меня сильно качало, но я не упала. Он так долго мне врал, а вот я лгать ему не собиралась.

— Я никогда не была твоей, а ты — моим, Мейвен, — сказала я. — И он тут ни при чем. Раньше я думала, что ты идеален, что ты сильный, смелый и добрый. Раньше мне казалось, что ты лучше его.

Лучше Кола. Чего-чего, а этого Мейвен от меня никак услышать не ожидал. Он часто заморгал, и на секунду я увидела перед собой парня таким, каким он был прежде. Вот только этого парня в реальности никогда не существовало.

Протянув руку между прутьев, он меня схватил. Когда его пальцы сомкнулись на моем запястье, ничего, кроме отвращения, я не почувствовала. Его хватка была мертвой. Так хватается за спасительный канат утопающий. Что-то в нем дало трещину, сквозь которую показался жалкий, потерявшийся сам в себе ребенок, безнадежно старающийся дотянуться до своей любимой игрушки.

— Я могу тебя спасти.

По моей коже пробежал озноб.

— Твой отец тебя любил, Мейвен. Ты этого не замечал, но так оно и было.

— Чушь.

— Он тебя любил, а ты его убил! — Слова лились быстро, словно кровь, хлещущая из рассеченной вены. — Твой брат тоже тебя любил, а ты сделал из него убийцу. Я… любила тебя и доверяла, а теперь меня убьют за мою доверчивость.

— Я король. Ты будешь жить, если я пожелаю. Я все устрою.

— То есть если ты в очередной раз солжешь? Придет день, и эта ложь тебя погубит, король Мейвен. Единственное, о чем я жалею, — что до этого дня я не доживу.

Пришла моя очередь хватать его за руку. Я дернула его на себя изо всей силы. Мейвен пошатнулся к прутьям решетки. А потом я ударила его кулаком по скуле. Мейвен завопил, словно побитый пес.

— Я никогда не повторю ошибки и не полюблю тебя снова.

К моему немалому разочарованию, новый король быстро пришел в себя и поправил волосы.

— Значит, ты его предпочитаешь?

В этом он весь! Ревность. Зависть. И как тень могла победить пламя?

Запрокинув голову, я громко расхохоталась, чувствуя на себе взгляды обоих братьев.

— Кол предал меня, я — тебя, а ты предал нас тысячу раз. Никто мне не нужен.

Слова были тяжелыми, словно камни, но справедливыми.

Впервые я почувствовала себя владычицей пламени, и это мое пламя обожгло Мейвена. Он отшатнулся от решетки, побежденный маленькой девочкой, которую лишили ее молнии, узницы в цепях, простой смертной, поставленной перед божеством.