Виктория Авеярд - Алая королева

Элара получала удовольствие от криков Кола, а вот Мейвену это явно не понравилось.

— Нам обязательно слушать его стенания? — спросил принц.

— Нет… Пожалуй, нет, — вздохнула королева, слегка наклонив голову.

Кол повернулся и теперь стоял лицом к лицу со своим отцом.

— Что ты делаешь?

Лицо короля потемнело от ярости.

— Разве не понятно?

А вот я ничего не понимала. Я вообще не принадлежала к этому миру. Джулиан был прав. Это игра, правил которой я не знаю. Как же мне хотелось, чтобы мой преподаватель сейчас оказался рядом, чтобы он помог мне, спас меня, хотя бы объяснил, что же все это означает. Никого.

— Пожалуйста, Мейвен, — взмолилась я.

Мне хотелось, чтобы он взглянул в мою сторону, но принц, наоборот, отвернулся, сосредоточившись на матери и преданной им родне. Он сын своей матери.

Элару не интересовало, что я знаю о ее сыне. Ее не встревожило то, что он по уши в этом замешан. Королева даже не удивилась. Объяснение всем этим несуразностям было пугающе простым. Она все знает. Мейвен — ее сын во всем. С самого начала она участвовала в заговоре. Мысль была подобна ножу, вонзающемуся в тело, но душевные муки лишь помогали мне яснее думать.

— Ты мной воспользовался.

Наконец Мейвен снизошел до того, чтобы обернуться ко мне.

— Дошло?

— Ты выбрал в жертвы не врагов «Алой стражи», а тех, кто был вашими личными врагами: полковницу, Рейнальда, Беликоса, даже Птолемея.

Мне хотелось порвать его голыми руками, сжечь молнией, заставить страдать.

Наконец-то я усвоила урок: «Любой может стать предателем. Любого могут предать».

— И это было частью более глобального заговора. Ты убедил меня в том, что Кол способен предать отца, хотя это и было чистой воды блефом. Ты всех нас обманул.

— Я не виноват в том, что вы оказались настолько глупы, — ответил Мейвен. — Теперь с «Алой стражей» покончено.

Меня словно бы ударили в челюсть.

— Они были тебе друзьями. Они тебе доверяли.

— Эти люди представляли угрозу для моего королевства. Они были полными идиотами.

Принц склонился надо мной. Губы его искривила глумливая улыбка.

— Были.

Элара рассмеялась жестокой шутке сына.

— Оказалось легче легкого свести тебя с ними. Хватило одного сентиментального слуги. Как такие дураки могут становиться серьезной угрозой — понятия не имею.

— Ты меня обманул, — прошептала я, вспоминая всю ту ложь, которой Мейвен меня потчевал. — Я думала, ты хочешь мне помочь.

На долю секунды черты лица Мейвена смягчились, но это продолжалось лишь миг.

— Дура, — сказала Элара. — Твоя глупость едва все не испортила. Зачем было привлекать своего телохранителя? Об отключениях электричества я уж промолчу. Ты на самом деле настолько тупа, что думаешь, будто на тебя трудно выйти?

Я отрицательно покачала головой, ощущая, как затекла шея.

— Ты позволила мне… Ты все знала заранее…

— Конечно, знала. Только поэтому тот побег увенчался успехом. Мне пришлось заметать за тобой следы и прикрывать от всех особ с достаточным интеллектом и сообразительностью, чтобы догадаться, что тут к чему, — издав почти звериное рычание, изрекла Элара. — Ты понятия не имеешь, что мне пришлось сделать, лишь бы уберечь тебя от беды… Впрочем, ты красная и, как все красные, обречена на поражение.

Королева побледнела, наслаждаясь каждой секундой своего торжества.

Теперь все становилось на свои места. Вспоминая прошлое, я понимала, что с самого начала не следовало доверять Мейвену. Он хотел казаться таким идеальным, таким храбрым, таким добрым. Он отвернулся от своих и захотел вступить в «Алую стражу». Принц подтолкнул меня к более тесному общению с Колом. Он дал мне то, чего мне не хватало, и этим усыпил мою осторожность.

Мне хотелось кричать. Мне хотелось плакать. Я перевела взгляд на Элару.

— Это ты научила его, когда и что надо говорить?

И без ее кивка я была уверена, что не ошиблась.

— Ты знаешь, что у меня там, — провела я рукой по голове, вспоминая, как королева играла с моим сознанием, — знаешь, как можно завоевать мое доверие…

Ничто так меня не задело, как безучастное выражение лица Мейвена.

— В твоих словах была хоть доля правды?

Когда он отрицательно качнул головой, я поняла, что принц и на этот раз врет.

— Даже Томас?

Мальчик, павший на чужой войне. «Его звали Томас, и я видел, как он погиб».

Имя ударилось о маску его безразличия, и та дала трещины, но выстояла. Пожав плечами, он избавился от душевной боли, вызванной этим именем.

— Очередной мертвый мальчишка. Не важно.

— Ему не все равно, — едва слышно прошептала я сама себе.

— Думаю, пришло время со всеми попрощаться, Мейвен, — кладя бледную руку сыну на плечо, сказала Элара.

Я подобралась к его слабому месту, и королеве не хотелось, чтобы я продолжала в том же духе.

— Не стоит, — поворачиваясь к отцу, промолвил Мейвен.

Глаза принца метались между короной, мечом, доспехами, чем угодно, лишь бы не смотреть королю в лицо.

— Ты никогда мною не интересовался, не смотрел в мою сторону, когда рядом был он.

Принц мотнул головой в сторону Кола.

— Ты и сам знаешь, что это не так, Мейвен. Ты мой сын. Ничто не в силах это изменить, даже она, — произнес Тиберий, переведя взгляд на Элару, — что бы она ни сделала.

— Дорогой! Я ничего делать не собираюсь, — прочирикала в ответ королева, — а вот твой сын, — она ударила Кола по лицу, — твой «идеальный наследничек», — еще один удар, на этот раз сильнее, — сын Корианы… — Очередной удар разбил его губу до крови. — Я не могу за него поручиться.

Густая серебряная кровь заструилась у коронного принца по подбородку. Взгляд Мейвена остановился на крови. Черты его слегка посуровели.

— У нас есть общий сын, — отворачиваясь от мужа, гневно прошипела Элара. — Как бы ты ко мне ни относился, а его ты обязан любить.

— Я любил! — пытаясь вырваться из сковывающих его ментальных пут, прокричал Тиберий. — Я люблю.

Я знала, каково быть в тени другого человека, что чувствует тот, кем пренебрегают. Но эта мерзкая, губительная, извращенная сцена, разыгрывающаяся перед моими глазами, была выше моего понимания. Мейвен ведь любит своего отца, брата… Как он может позволить такому происходить? Как может хотеть этого?

А тем временем принц преспокойно стоял и смотрел, а я не находила слов, чтобы вывести его из этого состояния.

Ничто не могло морально подготовить меня к тому, что последовало затем. Руки Кола задрожали и потянулись вперед, послушные чужой воле. Он всеми силами старался сопротивляться, но тщетно. Эту битву нельзя было выиграть. Когда рука Кола сомкнулась на позолоченной рукоятке королевского меча, висевшего на боку у Тиберия, и вытянула его из ножен, последний кусочек головоломки встал на место. Слезы катились по его разгоряченным щекам и испарялись.