Кевин Хирн - Преследуемый (ЛП)

— Этот меч, — сказал он, указывая на меня своим мечом, — является законной собственностью Туата Де Даннан. Теперь ты не спасёшься от меня, прося пощады. Бросай меч и на колени.

Этот парень просто феерический долбоёб! Надери ему его лучистую задницу! — сказал Оберон.

Я запомнил это замечание и решил порадоваться ему потом.

Я обратил на претендента на трон негодующий взгляд и сказал самым властным голосом, на какой только был способен:

— Энгус Ог, ты нарушил друидический закон, убил землю вокруг нас и открыл врата ада, выпустил демонов в этот мир. Я объявляю тебя виновным и приговариваю к смерти.

Аминь, Аттикус! Свидетельствуй!

Энгус презрительно фыркнул.

— Законы друидов тут не действуют.

— Законы друидов действуют везде, куда я пришёл, и ты это знаешь.

— У тебя нет авторитета навязать мне свой закон.

— Вот мой авторитет, — я потряс Фрагарахом и открыл его силу; в Энгуса ударил порыв ветра. Я хотел только запугать его, поскольку это должно было быть страшно, но, наверное, я вложил в это слишком много гнева — ветер оказался настолько сильным, что сбил его с ног и он сел прямо на свой обделанный серебром зад.

Вам следовало уважать мой авторитет! — сказал Оберон: вполне мог сойти за Эрика Картмана ( Эрик Картман — персонаж мультсериала «Южный парк»; «уважайте мой авторитет» — одна из его коронных фраз). Я напомнил Оберону, что мне надо сконцентрироваться. Иногда собаки забывают, что им говорят — уж слишком возбуждаются.

Я заметил, что исполнив этот небольшой фокус, потерял немного энергии; может быть, Фрагараху и присуща способность управлять ветрами, но воля и сила должны приходить откуда-то ещё, и поскольку ударить по земле я здесь не мог, сила шла прямо от меня — то есть от той энергии, которую одолжила мне Морриган. Это всё изменило: если я устану, я не смогу сражаться с ним так же. Конечно, он был в том же положении, поэтому вместо того, чтобы напасть на него, я остался там, где стоял и рассмеялся. Давай, Энгус, разозлись. Кинь в меня немного магии, потрать энергию, и увидим, что будет.

Я протянул левую руку к ожерелью, чтобы успокоиться и убедиться, что оно всё ещё там и не пострадало. В это время Энгус пытался встать. Иглы на задней стороне его икр и шпоры на лодыжках ему мешали, а я смеялся всё громче и громче. Волки-оборотни тоже стали подвывать на него; большая часть небольших демонов убрались или погибли, так что волки смогли посмотреть представление и порадоваться тем неприятностям, в которые попал серебряный человечек.

Лицо Энгуса стало красным и налилось кровью, он посмотрел на меня, будто говоря: «За это ты заплатишь!» и махнул на меня левой рукой, будто кидал собачке «летучую тарелку». Но в меня полетел отнюдь не мило крутящийся пластиковый диск — это был ярко-оранжевый клубок адского огня: а кидаться такими мячиками вы сможете только если подпишете договор, подписывать который не следует.

Я, конечно, не буду скрывать, что в заднице у меня что-то сжалось (слишком уж хорошо у меня развит инстинкт выживания), но на вид я не показал, что адский огонь меня волнует, а продолжал стоять на месте. Вот теперь я узнаю, насколько хорош мой амулет.

Знаете, так бывает: засунешь в микроволновку рулетик с мясом и схватишь, когда он ещё не остыл? Ну вот, адский огонь был именно такой: вспышка страшного жара, которая прошла меньше чем за секунду, едва оставив отметину, но после него всё моё тело покрылось потом.

Энгус не мог поверить своим глазам. Он-то думал, что увидит хрустящий блинчик с раскалённым мечом, но вместо этого перед ним был очень даже живой и злой друид, который смотрел на него, сжимая раскалённый меч.

— Как же это так? — воскликнул он. — У друидов же нет защиты от адского огня! Ты же должен был умереть!

Я ничего не сказал, но начал поворачиваться направо, стараясь найти площадку, которая не была бы покрыта склизкими ошмётками от демонов.

Именно сейчас фигура на бледном коне начала смеяться. Все на лужайке даже дышать перестали и слушали хриплый, грубый смех фигуры и задавались вопросом, что тут смешного.

Воспользовавшись паузой, неуверенностью Энгуса Ога и сухой землей, я напал. Ну что ещё сказать? Я его приговорил к смерти, и он показал, что не собирается смиренно покориться приговору, так что мне только и оставалось, что довести дело до конца.

Я бы хотел, чтобы тут был один из этих самых шикарных моментов из аниме, когда, знаете, герой втыкает меч в кишки нехорошему дядьке, и всё трепещет, даже капельки пота, а нехороший дядька плюётся кровью и что-нибудь такое говорит тоненьким удивлённым голоском, типа «даааа, это действительно меч Хаттори Хандзо», и тут же умирает. К сожалению, так не вышло.

В молодости Энгус был хорошим мечником; он помогал фениям в одном-двух трудных случаях; им в бою можно было полюбоваться (не то, что Брес). Энгус отразил первый поток моих ударов, продолжая браниться и обещая искалечить моё тело, а потом вырыть кости всех моих потомков и сварить из них клейстер для обоев, и тэдэ, и тэпэ. Он пытался отойти назад, выйти из схватки и получить свободное место для начала контратаки. Вот этого как раз я позволить ему и не мог, поэтому и продолжал атаку и понял, что мы оба сражаемся по древним ирландским схемам — наверное, он других и не знал. Но я-то, конечно, знал и кое-что ещё. Я провёл века в Азии и последние десять лет — в дуэлях с вампиром совсем не для того, чтобы опять катиться по старой колее. Я поменял схему атаки на ряд китайских приёмов, которые включали некоторые обманные движения запястьем, и это принесло мне некоторый успех: он ударил мечом вверх, чтобы отразить удар сверху — но оказалось, что удар идёт cбоку. Лезвие глубоко вонзилось в его левую руку над плечом, и я вырвал его, когда услышал, что оно ударило по кости. Он завыл от боли, и, как мне показалось, пытался что-то сказать, но слюни и бешенство не дали мне расслышать ни слова. Его левая рука теперь стала бесполезной и висела, как веточка мескитового дерева, сломанная муссоном, и равновесие у него, видимо, нарушилось. Я мог бы даже попробовать заключить пари — если у тебя неважно с равновесием, то бой на мечах ты вряд ли выиграешь.

Я отошёл и оставил его истекать кровью, позволяя ему слабеть с каждой секундой. Ему придется использовать какую-то часть силы, чтобы остановить кровотечение, а мне этого и надо было; он всё-таки будет ослаблен, и не сможет соединить мышечную ткань достаточно быстро. Теперь была его очередь атаковать. Я знал, что он так и поступит; в этот момент мы ненавидели друг друга, как только могут ненавидеть два ирландца — а это довольно много.

— Ты преследовал меня веками, — прорычал я. — И ты мог бы преследовать меня и дальше, но твоя мелкая ревность к Бригите привела тебя к такому концу.