Мари Лу - Молодая элита (ЛП)

Хватит! Я сплетаю вокруг себя поблескивающие нити энергии — ее внезапно так много, что у меня кружится голова. Столько силы! Мне кажется, будто я парю, оторвавшись от собственного тела. Рафаэль однажды показал мне, как создавать иллюзии прикосновения. Получится у меня сейчас ее сотворить?

Оскалившись, я спускаю с поводка свою злость.

На одно жуткое мгновение вижу каждую из энергетических нитей, соединяющих меня с Данте. И вижу те, что тянутся от меня к его болевым ощущениям. Я неосознанно дергаю за них. Сильно.

Данте отскакивает от меня, убрав руку с шеи, и я отчаянно хватаю ртом воздух. Глаза парня округляются. Он роняет свое оружие и издает леденящий душу стон. Меня накрывает таким возбуждением, что я дрожу с головы до пят. Иллюзия прикосновения, иллюзия боли. О, как же давно я этого желала! Я тяну за нити сильнее, скручиваю их, укрепляя веру Данте в то, что его мучит дикая боль — что ему одну за другой отрывают конечности, что с его спины сдирают кожу. Данте падает на землю и корчится. И кричит, жутко кричит.

Всё, что я чувствую от него сначала — ярость. Он прожигает меня убийственным взглядом.

— Я убью тебя, — шипит он, превозмогая боль. — Ты не на того напала.

Я холодно смотрю на него. «Нет, это ты не на ту напал».

И тогда его ярость сменяется страхом. Подпитываясь сочащимся из него ужасом, я становлюсь лишь сильнее. И направляю всю энергию на то, чтобы мучить его. Часть меня ужасается тому, что я делаю. Но другая часть — часть, которой я пошла в отца, — восторгается. Я пьяна от наслаждения. Я купаюсь в нем, пока не начинаю ощущать себя совершенно другим человеком. Я подхожу к извивающемуся Данте и с интересом смотрю на него, склонив голову на бок. Открываю рот, и из него льются слова отца:

— Покажи мне, на что ты способен, — шепчу я в ухо Данте.

Краем подернутого тьмой сознания вижу забившуюся в угол Виолетту. Ее полный ужаса взгляд прикован ко мне. «Она обладает силой, способной меня остановить, — осознаю я сквозь пьянящий дурман. — Но не делает этого».

Остановить. А почему я должна останавливаться? Этот парень посоветовал Энцо меня убить. Он угрожал мне с той самой минуты, как я присоединилась к обществу «Кинжала». Он пытался убить меня прямо сейчас. Как и все остальные. Я имею полное право мучить его. Он заслуживает смерти от моих рук, и я уж точно сделаю так, что он прочувствует каждое последнее мгновение на этой земле. Злость и горечь, копившиеся в моем сердце, переливаются через край. Выгнувшегося от боли Данте снова заменяет образ отца. На мои губы возвращается улыбка, и я дергаю за нити сильнее, сильнее, сильнее.

Я уничтожу тебя.

— Хватит, пожалуйста!

Сначала я думаю, что это просит Виолетта, но потом осознаю, что это отец. Он умоляет меня о пощаде. Его сердце бьется в ненормальном ритме.

Что-то внутри меня вопит, что я зашла слишком далеко — я ощущаю, как тьма завладевает всеми моими чувствами. Мой отец — Данте — охает. Он кричит, и его лицо застывает искривленной маской. Я безуспешно пытаюсь обрести над своей силой контроль. Не могу. Из уголков губ Данте течет кровь. Внутри меня всё дрожит. Этого не должно было случиться. Я — создатель иллюзий. Разве иллюзия боли может по-настоящему убить? Я пытаюсь остановить себя, но призрак отца лишь смеется, и ему вторит ликующий шепот у меня в голове.

«Продолжай, Аделина, и больше никто не посмеет командовать тобой».

Я чувствую, как что-то лопается в сердце Данте — это рвутся нити.

Он замирает. Его рот раскрыт в беззвучном крике, губы окрашены красным. Пальцы еще дергаются, но взгляд уже стекленеет. Тьма, затмившая мое сознание, мгновенно испаряется. Я падаю на колени, задыхаясь, и обессиленно прислоняюсь к стене. Я ощущаю себя так, словно опять вернулась в свое тело. У меня совсем не осталось энергии. Призрак отца исчезает, и его голос растворяется в ночи. Виолетта так и сидит, забившись в угол, молча и потрясенно уставившись на тело Данте. Я тоже смотрю на него. В уши еле-еле пробивается царящий на улицах шум — как будто я слышу его, находясь под водой.

Я хотела причинить ему боль. Защитить себя. Отомстить. Сбежать. Но я не просто причинила ему боль. Я сделала так, чтобы он больше никогда в жизни не коснулся меня и пальцем.

Охваченная яростью, я убила его.

Балиры жестоки, если их разозлить. Но если будешь с ними тих и молчалив, то увидишь, как обнимают они крыльями свое потомство, и поймешь, что в их огромных телах бьются трепетные сердца.

— «Существа из Подземного мира», сэр Аламор Керана.

Не знаю, как долго мы сидим так в аллее. Может быть, минуту. Может, часы. Время ненадолго теряет свое значение. После, еще не до конца придя в себя и вцепившись в руку Виолетты, я покидаю узкую улочку. За нашими спинами лежит труп, и я не смею оглянуться.

Нам каким-то образом удается держаться в тенях, и тому помогает творящийся в городе хаос. В самом сердце Эстенции, ранее охраняемом обычными патрулями, потоком разлилось бесчисленное множество Инквизиторов. Никогда в жизни я не видела столько белых мантий. Улицы устланы битым стеклом. Магазины, принадлежащие мальфетто, разгромлены и сожжены — их владельцы подняты с постелей и в чем было вышвырнуты на улицу. Дворец мстит за то, что Элита учинила в порту.

Мы с сестрой не останавливаемся. Небо начинает светлеть. Уже рассветает? Должно быть, мы подзадержались в аллее. На меня накатывает внезапная слабость, и я прислоняюсь к стене, чтобы переждать приступ головокружения. Что-то случилось в той аллее. Что? Почему всё расплывается и я никак не могу собраться? Туманными обрывками возвращается воспоминание о том, что я будто бы видела чужими глазами. Кто-то был в аллее. Парень. Он пытался нам навредить. Больше я ничего не помню. Что-то точно случилось. Но что? Я перевожу взгляд на Виолетту, и она смотрит на меня в ответ расширившимися от страха глазами. Я не сразу понимаю, что она боится меня.

Наверное, я все же не забыла, что произошло. Наверное, я просто не позволяю себе это вспомнить.

— Идем же, Аделина, — шепчет сестра, нерешительно беря меня за руку. Я оцепенело следую за ней. — Куда нам?

— Во дворец Фортуны, — бормочу я. Мое сознание затуманено. — Сюда.

Мне бы только поговорить с Рафаэлем. Я ему всё объясню, а Энцо потом выслушает его. Я не должна была ничего от них скрывать. Всё это — жуткая ошибка.

Я веду нас сквозь светлеющую темноту, мимо горящих зданий и рыдающих людей. Весь воздух пропитан ужасом и страхом. Я вновь останавливаюсь, когда становится почти невозможно сдерживать переполнившую меня тьму.

— Подожди, — прошу я, и прежде чем сестра успевает ответить, я наклоняюсь, и меня выворачивает. Кашляя, я опустошаю и так неполный желудок. Однако тьма не унимается. Бурлит и кружит во мне, принося с собой успокоение и тошноту. Меня одновременно и мучают спазмы, и греет радость.