Евгений Эс - Седой

— Невероятно, — выдавил из себя Орк, не в силах оторвать глаз от груды золота, — никогда не видел такой кучи денег.

Вокруг него напирали разбойники, толкались и чуть ли не подпрыгивали от восторга.

— Дайте, дайте и мне глянуть.

— Великая Ура услышала мои молитвы.

— Вот это да! Этого же на всю жизнь хватит.

— Но-но! — пришел в себя Орк, вспомнив, что главный здесь он и спуская на землю размечтавшихся бандитов, — Вы пальцы не растопыривайте. Половина пойдет на общее дело, часть уйдет Старому, нужным людям тоже придется отстегнуть, а вот остальное уже поделим по-братски.

Но его слова не смогли унять ликование разбойников.

Сомов не принимал участие в общей давке вокруг ларца, а присел в стороне рядом с Вампиром, который также был далек от суеты и смотрел на происходящее с болезненной улыбкой.

— Это была отличная работа, старик, — похвалил его Виктор, — У тебя просто золотые руки.

— Это был отличный был план, — тихо отозвался Вампир, и почти по-отечески посмотрел на Сомова, — Ты сумел удивить старого вора, а я много хитростей повидал на своем веку, но такую… С твоей головой, Музыкант, ты далеко пойдешь. Только береги ее, смотри, чтобы не отрезали. Лихих и завистливых людей хватает. Сейчас ты высоко взлетишь, и это точно кому-то не понравится.

— Я смотрю, старик, — помрачнев, ответил Сомов, — я очень внимательно смотрю.

А потом был праздник. Сначала накачались вином в притоне, а под вечер большая разгульная компания направилась в портовую таверну продолжать веселье и пугая на своем пути одиноких прохожих. Выбранное заведение «Трюм» было самым большим в порту и достаточно дорогим для разбойников, но сегодня они могли себе позволить многое. Заказывали коллекционные вина и самые эксклюзивные блюда в огромных количествах. Шумная компания быстро распугала остальных посетителей и к ночи они остались практически одни в таверне. Хозяин таверны быстро сообразил, с кем имеет дело и ни в чем не перечил гостям, тем более что они платили не скупясь. К пирующим разбойникам вскоре присоединился Старый вместе с Вирой и своей ближайшей свитой. Как Виктор не старался пить поменьше, поучалось это плохо, и постоянно находился кто-то желающий выпить с ним вместе еще раз. В голове уже порядком шумело, и он не слишком отчетливо соображал, что происходит вокруг.

— Слово! — заорал Орк, требуя внимания, — Выпьем за моего друг Музыканта! Потому что он такой… Он один такой!

— За музыканта! — хором поддержали разбойники и, опрокинув в глотки кружки, заколотили ими по столу.

— Слово! — не унимался Орк, — Музыканту дадим две доли!

— Справедливо! — подхватывали разбойники, — За Музыканта!

— Слово! — встрепенулся Сомов, — Вампиру тоже две доли!

— Справедливо, — кивнул головой Орк, — Вампиру полторы доли.

— Справедливо! — восклицали разбойники.

— Слово! — Орка несло вовсю, — Музыкант отныне моя правая рука.

— За Музыканта, — подхватывали радостные бандиты.

Один лишь Старый слыша все это, не кричал и каменел лицом. Распределять доли и назначать заместителей без его согласия, было нарушение воровской субординации. Молчал и тогда, когда захмелевшая Вира полезла целовать Сомова.

В таверне была небольшая сцена с хорошей акустикой, где пела и аккомпанировала себе на расстроенном клавесине симпатичная, но почему-то грустная певица. У нее и репертуар состоял сплошь из грустных и жалостливых песен, за которые ее вскоре грубо прогнали со сцены и стали требовать на ее место Музыканта.

Виктор не застал себя долго упрашивать. Он исполнил несколько популярных среди бандитов песен под восторженный аккомпанемент ударов кружек по столу. Привлеченный необычными звуками гитары и удивительным голосом вышел посмотреть на исполнителя сам хозяин таверны. Он настолько оказался впечатлен оригинальными песнями, что пробился к Виктору и представился:

— Рук Карс, владелец этого скромного заведения. Вот моя визитная карточка, — он с достоинством поклонился, — Восхищен вашим виртуозным исполнением и готов предложить десять серебряных в день, если вы будете выступать у меня постоянно.

Разбойники услышавшее это предложение встретили его оглушительным хохотом. Карс недоуменно посмотрел на развеселившихся разбойников и поспешно добавил:

— Это не считая того, что вы сможете получать от посетителей, а это в разы увеличит заработок. Ваша игра, песни и голос феноменальны. Вы определенно будете иметь успех.

— Благодарю за столь щедрое предложение, — ответил Виктор, слегка поклонившись и с трудом удержав равновесие, — Я его непременно обдумаю, когда у меня закончатся деньги.

Шутка Сомова вызвала очередной взрыв хохота за столами.

А потом разбойники опять пили выдержанное вино и гоняли по кругу ароматные трубки, от которых Сомов уже не отказывался, и дальнейшие события представляли собой калейдоскоп отрывочных фраз и событий.

— Шлем на глаза сполз. Иду ничего не вижу, на пятки наступаю. Думаю: «Ну, сейчас грохнусь».

— Веду баронессу, а меня так и подмывает ее в задницу пикой кольнуть.

— А я ей: «Уверен, что вы меня никогда не забудете».

— Наконец-то сниму себе комнату с видом на бордель.

— Вампиру то говорят, два ребра сломали.

— Уеду завтра. К мамке уеду. Она моих пятерых братьев и сестренок одна тянет. Прямо завтра и уеду. Отпустишь меня, Орк?

— Капризка, все пропало! Меня идут арестовывать! Ха-ха-ха…

— А я ей: «Именем короля!»

— Слово! Слово! Ну почему меня никто не слушает?

— Дай-ка я тебя еще раз поцелую, красавчик. Споешь для дамы?

— Вира уймись уже, отстань от парня. Дождешься ты у меня сегодня.

— Не стой за спиной! Не люблю!

— А спой-ка, Музыкант, нашу любимую.

Сомов не понимал почему «наша любимая» — песня из детского мультфильма, так понравилась разбойникам. Но именно эту немудренную песенку просили исполнить чаще всего и знали наизусть все разбойники. Он нетвердой походкой опять взобрался на сцену и взялся за гитару. Можно было даже и не петь самому. Виктор знал, что песню сейчас подхватит хором вся таверна и таверна грянула:

Похмелье было ужасное. Он лежал на не расправленной постели в верхней одежде. Хорошо, что хоть обувь снял, впрочем, он не был уверен, что сделал это сам, а не кто-то другой. Сразу пришло сравнение с господином Преаном и от этого стало еще муторнее.

Что бы еще раз я так напился, больше никогда в жизни, поклялся он самому себе и, повернув тяжелую, как чугунное ядро голову, натолкнулся на укоризненный взгляд Кропалика.