Джек Вэнс - Лионесс: Зеленая жемчужина

Эйлас обратился к пленнице: «Будь осторожна! По словам Квида, здесь обитает зловещий упырь, способный явиться в любом облике. Не принимай никаких даров и никаких предложений! Ты понимаешь? Ничего не бери и не соглашайся пользоваться никакими услугами — иначе расстанешься с жизнью! А теперь давай проедем этот уступ как можно быстрее».

Второй ярус, подобно первому, представлял собой длинную луговую полосу шириной примерно в милю. Здесь тоже росли одинокие дубы, а слева, с западной стороны, уступ порос лесом из вязов и конского каштана.

На полпути к дальнему краю уступа им встретился молодой человек, по-видимому недавно поднявшийся с третьего яруса и направлявшийся к первому. Крепкий и пригожий, он отличался румяной белизной кожи, аккуратно подстриженной золотистой бородой и золотистыми кудрями, тоже коротко подстриженными. Путник опирался на посох; за спиной у него висел походный мешок с привязанной к нему небольшой лютней. За поясом незнакомца блестела рукоятка кинжала. На нем были темные штаны из мятой дубленой кожи и кафтан из того же материала; из его зеленой шляпы весело торчало красное перо. Приблизившись к Эйласу и Татцель, незнакомец остановился и приветственно поднял руку: «Здравствуйте! Кто такие будете, куда едете?»

«Мы едем в Годелию, — сдержанно ответил Эйлас. — А вы кто такой?»

«Бродячий поэт! Блуждаю, куда глаза глядят».

«Надо полагать, вы ведете приятную и беззаботную жизнь, — предположил Эйлас. — Разве вам не хочется где-то осесть и устроить себе уютное пристанище?»

«Заманчивая перспектива — но все не так просто. Мне часто встречаются места, где я хотел бы остановиться — и я в них задерживаюсь, но лишь до тех пор, пока не вспоминаю о других местах, где меня ждут другие чудеса и радости, и меня снова гонит прочь неутолимая жажда странствий».

«И нигде вы не находите покой и удовлетворение?»

«Нигде. То, что я ищу, всегда за горами».

«Не могу ничего посоветовать, — пожал плечами Эйлас. — Кроме одного: не задерживайтесь в этих местах! Взойдите по Сходням на плоскогорье до захода солнца, если не хотите, чтобы ваши блуждания закончились преждевременно».

Бродяга беззаботно рассмеялся, обнажив белоснежные зубы: «Страх сковывает тех, кто уже боится. Сегодня я не видел ничего страшнее нескольких веселых птичек, причем они помогли мне найти заросли спелого дикого винограда. Я набрал столько, что уже устал нести — хотите?» Он протянул Эйласу и Татцель по паре увесистых темно-пурпурных гроздей.

Татцель с удовольствием протянула руку, чтобы взять виноград. Наклонившись, Эйлас ударил ее по руке и, подхватив ее лошадь под уздцы, заставил животное отступить: «Благодарю вас! Мы недавно поели. На Сходнях лучше ничего ни у кого не брать и ничего никому не давать. Желаю счастливого пути».

Эйлас и Татцель поехали дальше — девушка кипела негодованием. Эйлас сухо спросил: «Разве я не предупреждал, что на этом ярусе ничего нельзя принимать в дар?»

«Он не похож на упыря».

«А как иначе? Ты же знала, что он умеет менять внешность! Где он теперь?» Они обернулись, но молодого бродяги след простыл.

«Странно!» — пробормотала Татцель.

«Упырь сам тебе сказал: этот мир полон чудес».

Не успел Эйлас проговорить эти слова, как маленькая девочка в белом переднике выскочила из-под дерева, где она вязала гирлянды из диких цветов. У нее были длинные золотистые волосы и голубые глаза: невинное создание, пригожее, как ее цветочные венки.

Подбежав поближе, девочка спросила: «Уважаемые господа! Куда вы едете, и почему так спешите?»

«Мы едем к озеру Кийверн и дальше, — ответил Эйлас. — А спешим мы потому, что хотим поскорее вернуться к тем, кто нас ждет и любит. А ты что тут делаешь? Ты всегда гуляешь одна по диким местам?»

«Здесь хорошо и спокойно. Правда, лунными ночами призраки любят маршировать под призрачную музыку — дивное зрелище! Они в золотых доспехах с узорами из чугуна и серебра, в шлемах с высокими гребнями. Такого больше нигде не увидишь!»

«Надо полагать, — согласился Эйлас. — Где ты живешь? Не вижу здесь никакого жилища».

«Вот там, под тремя дубами, там я живу. Не зайдете ли в гости? Меня послали собрать орехи, а я вместо этого стала играть с цветами. Возьмите венок — вы такой красивый, так вежливо разговариваете!»

Эйлас натянул поводья — его лошадь отпрянула: «Прочь со своими цветами! От них мне хочется чихать! Давай, беги отсюда, пока Татцель не прищемила тебе нос!»

Отступив, девочка закричала: «Грубый, невоспитанный мужлан! Из-за тебя я сейчас заплачу!»

«Плачь на здоровье!» Эйлас и Татцель поехали дальше, оставив за спиной обиженную маленькую девочку — но уже через несколько секунд, когда они обернулись, ребенок исчез.

Солнце стояло высоко в небе, и без дальнейших приключений они подъехали к краю второго яруса. Эйлас задержался, чтобы найти безопасный спуск — тем временем вьючная лошадь воспользовалась случаем опустить голову и отщипнуть пучок луговой травы. В то же мгновение из-за ближайшего дерева вышел старик с копной седых волос и длинной седой бородой. «Эй, там! — закричал он. — Как вы смеете выпасать лошадей на моем пастбище, да еще у меня под самым носом? Вы не только посягнули на мои владения, но и присвоили мое имущество!»

«Ничего подобного! — возразил Эйлас. — Ваши обвинения ни на чем не основаны».

«Как так? Вы со мной спорить будете? Все мы видели, как совершалось правонарушение!»

«Не могу засвидетельствовать никакого правонарушения, — упорствовал Эйлас. — Прежде всего, вы не отметили границы своих владений оградой, как того требует закон. Кроме того, вы не установили никаких знаков или предупреждений, ограничивающих наше общее право на свободный выпас и проезд по неогороженной территории. В-третьих, где тот скот, для которого вы приберегаете это пастбище? Не будучи способны доказать, что вам нанесен ущерб, вы не можете претендовать на его возмещение».

«Крючкотворство! Софистика! Именно из-за таких любителей порассуждать, как вы, бесправные крестьяне вроде меня терпят лишения и притеснения! Тем не менее — хотя бы для того, чтобы вы не считали меня скрягой — я безвозмездно жертвую в вашу пользу частную собственность, экспроприированную вашей лошадью».

«А я отвергаю ваше пожертвование! — заявил Эйлас. — Можете ли вы показать мне указ короля Такса, подтверждающий ваше право на владение недвижимостью? Если нет, трава на этой земле вам не принадлежит».

«Мне ничего не нужно доказывать! Здесь, на втором ярусе, предоставление дара подтверждается его принятием. Действуя в качестве трудоустроенного вами цессионария, лошадь приняла дар, и тем самым вы экстенсионально становитесь дарополучателем».