Анастасия Эльберг - Кольцо карателя

— Зачем мне деньги? Я хочу присутствовать на церемонии венчания .

Я не сдержал смеха.

— И все?

— И все, — закивала женщина с улыбкой. — Я ведь смогу заглянуть в церковь и посмотреть на красавицу-невесту и счастливого жениха? Хотя бы одним глазком ?

— Разумеется. Вы можете быть там с самого начала церемонии до ее конца.

Женщина снова набросила на голову капюшон.

— Вы очень милы, Андре.

— Откуда вы знаете мое имя?

— О, это мелочи. — Она посмотрела на Елену. — А вы, мадемуазель, надо сказать, ни в чем не уступаете вашей знаменитой тезке Елене Троянской. Вы знаете, что воины нередко приказывали кузнецам выгравировать на их мечах имя царевны и верили, что это принесет им удачу? Трою ради вас Андре, конечно, не завоюет по понятным причинам. Но вы стоите того, чтобы как минимум завоевать Париж. Может быть, вам нужна помощь с выбором свадебного наряда?

— Нет. — Елена помотала головой, пытаясь осмыслить слова собеседницы. — У меня есть платья.

Женщина продемонстрировала нам открытые ладони в древнем жесте прощания.

— Я напишу вам записку с адресом церкви и датой. И отучитесь от привычки бродить ночью по кладбищу. Радуйтесь жизни. Она коротка …

Дана вернулась домой около полуночи: как раз тогда, когда я уже был готов отложить книгу и отправиться ее проведать. Конечно, я знал, что ничего страшного с ней не произошло и произойти не могло, но сидеть в одиночестве, осознавая, что она совсем рядом, было невыносимо.

— Твои поиски увенчались успехом? — спросил я.

— О да. — Она сняла плащ. — Правда, есть небольшая проблема: этот идиот успел не только найти кольцо, но и подарить его своей смертной сучке. Он предложил ей руку и сердце и подарил мое кольцо! Впрочем, у меня есть отличный план.

Выслушав рассказ Даны, я закрыл книгу, положив между страниц закладку.

— Да, план неплохой. Но как ты собираешься войти в церковь?

— Ты недооцениваешь меня. Я выпросила приглашение. Тебе надо было видеть их лица. Они ждали, что я попрошу у них денег или чего-нибудь в этом духе.

— Уж лучше бы вы сошлись на деньгах. Уверен, что будет лишним напоминать тебе о том, что никто не должен пострадать, верно?

Дана подняла бровь.

— Если бы дело обстояло иначе, то я бы перегрызла горло им обоим на кладбище, верно? — спросила она в тон мне.

— Верно. Просто я хотел еще раз напомнить тебе, что ни один из этих смертных не виноват в том, что ты потеряла кольцо.

— Мы, женщины, такие рассеянные, Винсент. Я могла бы и голову свою потерять, если бы она отделялась от тела.

Дана подошла к зеркалу и взяла расческу.

— Я голодна, — сказала она. — Кого ты приведешь мне на ужин?

— Того, кого ты захочешь.

— Ну почему ты никогда не делаешь мне сюрпризов? — Она принялась расчесывать волосы. — Я бы не отказалась от этой хорошенькой девочки.

— Предлагаю оставить девочку на десерт. — Я улыбнулся. — Послесвадебный десерт.

Дана вернула мне улыбку, бросив через плечо короткий взгляд.

— Дело говоришь, Винсент. Знаешь, а оказалось, что проторчать почти сутки на кладбище — это не так уж скучно! Днем я даже решила подремать, закопавшись в землю — так, как делали наши предки-вампиры. Это так волнующе. Ты почти физически чувствуешь, что в тебе просыпается первобытная сила. Кстати, я звала тебя, а ты не пришел.

— Я был занят.

— Мы могли бы поспать вместе . Мне кажется, тебе понравилось бы.

— Мне больше по душе теплая постель. Зов предков одолевает меня не так часто, как тебя.

Дана подошла ко мне.

— Иногда мне жаль, что мы такие. Родись мы больше трех тысяч лет назад, мы не видели бы солнца, не ели бы человеческой пищи, но зато охотились бы вместе. Говорят, когда-то это сближало двух существ. Ничто не сближает так, как пыл охоты. А потом можно и поесть вдвоем.

— От совместной еды я откажусь по определенным причинам, а вот от охоты не отказался бы.

— Давай поохотимся вместе, Винсент.

— Обещаю, так оно и будет.

Дана протянула мне руки, и я осторожно сжал ее запястья. Я никогда не сделал бы ей больно, даже если бы захотел, да и смысла в этом не было: каждый раз, когда я прикасался к ней, она становилась мягче, нежнее, иногда мне даже казалось, что теплее, хотя, конечно, это было далеко от истины. Когда-то, еще до того, как мы с ней поклялись друг другу в любви и верности, я часто смотрел на нее и размышлял о том, как она будет себя вести, если окажется наедине со мной. Темные хозяева не утруждали себя чтением мыслей карателей, потому что верили им как самим себе, но если кому-то из них взбрело бы в голову это сделать, то меня развоплотили бы за святотатство. Даже случайно промелькнувшая мысль о ком-то нам подобном в таком ключе считалась грязной и в высшей степени недостойной.

Хотя, я уверен, о Дане так думал почти каждый. Каково это — прикоснуться к ней? Как изменится ее взгляд? Как она отреагирует? Останется ли она такой же высокомерной, величественной и властной, женщиной, перед которой каждый из нас опускал голову? Вряд ли нашелся бы среди нас кто-то, кто не мечтал бы обладать ей полностью , разделять с ней все, что отпускает на нашу долю Великая Тьма, гладить ее по волосам, говорить ей те слова, которые обычно говорят своим возлюбленным смертные, но не понимают и сотой доли их смысла. Мы могли бы многое рассказать им о любви. Жаль, что только рассказать, а не позволить им это испытать .

В моих руках Дана превращалась в тонкий нежный шелк, в материал, который так легко смять, разорвать или уничтожить, и поэтому с ним нужно обращаться очень бережно. От ее высокомерия и привычки повелевать не оставалось и следа, а глаза из мертвых и холодных становились теплыми, почти человеческими — такое выражение я часто видел в глазах смертных. Иногда мне в голову закрадывалась предательская мысль, и я спрашивал себя: с другим она вела бы себя точно так же? Кто я такой, чтобы думать о себе как об особенном существе? Ее младший брат по крови, по создателю? У нее много братьев, мы все равны. Мой статус? В этом плане я далеко не единственный, она могла выбрать кого-то другого, кого-то, кто ни в чем не уступает мне. То, что я почти две тысячи лет был один, и она решила, что я жду ее ?

Вот и сейчас я снова задал себе этот вопрос. Дана лежала спиной ко мне, устроившись на моей руке, и смотрела в окно.

— Скажи, почему ты выбрала именно меня?

— Опять ты за свое. Иногда мне кажется, что ты нарочно хочешь меня позлить. Я выбрала именно тебя потому, что выбрала именно тебя. Мне не нравится сопляк-подкаблучник Амир, который только и жаждет, что обзавестись женщиной, плетущей из него веревки. Кстати, вот он ею и обзавелся. Мне не нравится позер Рафаэль, который говорит много красивых слов, но на деле не стоит и ломаного гроша. — Она повернулась ко мне. — А ты не такой, Винсент. Кто из нас еще может спокойно заявить «я сам — закон» и нарушить любой из темных законов, не побоявшись возмездия? Став отчасти людьми, мы получили много хорошего, но плохого нам дали не меньше. Например, это раболепие. Ненавижу раболепие. Ты видел, как все опускают глаза и мгновенно соглашаются, когда я что-то говорю? Все опускают глаза и соглашаются. Кроме тебя . Говорят, что после меня ты был самым любимым созданием отца, он не чаял в тебе души, и ему нужно было сделать над собой большое усилие, чтобы отпустить тебя. Я могла откусить тебе голову только из ревности, и ты знал это, но не избегал меня. Так что и страх тебе чужд.