Мирослава Кащей - Игра на грани

– А вот тут ты не права, – уверенно сказала Яра, и я вдруг передернув плечами, испуганно посмотрела на соседку.

– Яра, а ты ведь меня не выдашь никому, а то вдруг эти эксперименты незаконными считаются, – в голосе моем помимо воли прорезался страх. Соседка тепло улыбнулась.

– Нет, не сдам, сдавать нечего, у нас законом запрещено только магические накопители создавать. Их я надеюсь, ты создавать не собираешься? – хитро прищурившись, спросила подруга.

– Я тоже на это надеюсь, – выдала в ответ я. – Кстати, ты обещала рассказать, что такое хаос. Я о таком ни в одной книге не встречала.

– Э-э-э, – растерялась Яра. – Значит хаос, мой э-э-э знакомый, рассказывал мне немного о стихиях, так вот он утверждал, что помимо четырех основных стихий существует еще и другие стихии, например свет и тьма, а кроме них порядок и хаос. Про свет и тьму я мало, что помню, мне говорили, только о том, что ней почти невозможно овладеть, если нет навыков, вот у темных магов они есть, и они умудряются частично использовать магию тьмы. А вот с порядком и хаосом совсем другая история. Я запомнила одно выражение, которое наиболее характеризует эти стихии, сейчас дай вспомнить, – девушка устало потерла виски, прикрыв глаза, я молча ждала. – А вот: «В центре хаоса есть зерно порядка и наоборот». Только, честно говоря, я ничего не понимаю. Знаю лишь одно, хаос уничтожает все, кроме порядка, а еще он изменчив и смертельно красив. Хотя последнее я думаю, ты уже самостоятельно оценила.

– В центре хаоса зерно порядка, – пробормотала я. – В центре хаоса, зерно порядка, зерно порядка. Если вокруг мира хаос, то мы есть зерно порядка. Из чего состоит мир? Из энергии, а энергия это стихийная магия, тогда гармоничная совокупность всех стихий образует зерно порядка, которое противостоит хаосу. Проклятье как сложно.

– И это ты говоришь? Я с твоего последнего бормотания вообще ничего не поняла.

Я взглянула на подругу, и хотела было объяснить, но меня прервали резким жестом.

– Нам обоим завтра рано вставать, а сейчас уже поздняя ночь, к тому же на свежую голову думается лучше, так что сейчас ложись спать, и возражения с твоей стороны не принимаются, – не позволив даже слова мне вставить, потребовала Яра. Отказывать ее деятельной натуре я все еще не научилась, а потому позволила себя запихать под одеяло. Ночью мне снился хаос, переливаясь всеми красками, он манил, звал, как новая загадка, как неизвестность. И я даже во сне предвкушала долгий путь, который приведет меня к новым тайнам мироздания, и я смогу прикоснуться, к чему-то величественному незыблемому. Вот только я тогда даже подумать не могла, к чему приведут все мои старания. Сейчас я тонула в мечтах и новых интересных загадках.

Утро встретило меня ярким солнышком, безоблачным лазурным небом и отвратительным настроением. Сказка закончилась, как и вчерашнее волшебство, а перед глазами в неприглядном виде предстала действительность, и она, разумеется, была печальна: не выспавшаяся, неготовая к занятиям, к тому же рассеянная до не могу, кое-как причесав волосы, я заплела их в косу, перетянула лентой, взглянула на свой непрезентабельный внешний вид и поплелась на занятия. Самое интересное, что Яры к этому времени уже не было. Как моей соседке удавалось ложиться спать за полночь, а вставать едва ли не с рассветом я все еще не понимала и честно говоря, сомневалась, что когда-нибудь пойму.

Первое занятие прошло спокойно я, прихватив новое не ругающееся, самопишущее перышко, благополучно досыпала на задних рядах. А вот когда мы пришли на следующую пару по историеведенью, и я собиралась продолжить такой милый сердцу сон, посреди аудитории раздался злой голос магистра Сатори. «Адептка Дагессо, в кабинет куратора живо!» Я резко подскочила с места, просыпаясь. Возникла первая мысль: «За что?» Дело в том, что с нарушениями дисциплины занимались кураторы. А если было какое-то серьезное дело, то могли пригласить на разговор к глубокоуважаемому ректору высшей Школы магии и волшебства. Медленно шагая по широким коридорам, я лихорадочно соображала, что я такого натворила. Серьезных погрешностей за мной как-то не наблюдалось. Из-за некоторых крайне неприятных ситуаций в доме, я делала все, чтобы туда попадать как можно реже. Вот и получалось, что я была тише воды, ниже травы. Несмело постучалась в огромную темную дверь, дождалась разрешения войти, а затем несмело шагнула внутрь, опустив голову.

– Смелее, смелее, – настоятельно потребовали у меня. Я подняла голову и увидела магистра Лестонского. С удивлением округлила глаза, не знала, что он ко всему прочему еще и наш куратор. ‒ Итак, признаетесь сами?

– В чем? – не поняла я. За спиной я услышала недовольный вздох, испуганно обернулась, там сидела магистр Сатори, гневно сверлила меня взглядом, а рядом с ней сидел светловолосый мужчина в серой одежде не узнать я его не могла. Бывший каратель, почти легендарная личность, нынешний хранитель ордена магов. Говорят, он уже не менее четырех сотен лет поддерживает магов. Но он выступает как хранитель, и как судья, и как палач. По слухам, те из магов, кто посмели нарушить законы, заплатили за это очень строго. Никто не сможет ускользнуть от бессмертного серого хранителя. Я испуганно перевела взгляд на куратора. Мужчина смотрел холодно, без эмоционально, он просто ждал. Появляется вопрос: «Ждал чего?»

– Это твой почерк? – тихо спросила магесса Сатори, протягивая мне листик бумаги, каллиграфично исписанный, ровными строками отборных ругательств. Почерк был не мой, но моего самопишущего пера. Я покраснела до кончиков ушей и помотала головой.

– Врешь! – заявил магистр. – Мы видели твои конспекты у тебя со всего потока самый аккуратный почерк.

– Это не мое! – тихо сказала я, понимая, что меня подставили, к горлу подкатился ком, я едва сдерживала слезы.

– Да неужели, – в голосе магессы отчетливо звучали нотки язвительности. – Глупо отрицать очевидное, это твой почерк адептка Дагессо. И будь так любезна, пояснить, зачем ты подсунула это скопище отборных ругательств вместо контрольной работы адептки Аполинарии Шелтон?

– Я этого не делала, – сжимая до боли кулачки, твердила я, а что мне больше ничего не оставалось, свой блокнот с записями остался вместе с вещами в аудитории, перо в комнате, да и показывать его нельзя, лицензии на изготовление артефактов у меня нету, а значит, снова последует наказание. Магистры переглянулись. А я вдруг отчетливо поняла, что меня подставили, Ярита соседка по комнате, подставила. Стало обидно до ужаса, а ведь я ей поверила, впервые поверила кому-то кроме няни. И вот результат, слезы прямо таки душили, но остатки гордости не позволяли их показать. Я не пыталась себя оправдать, зачем они уже нашли виновного, все сходиться и плевать всем, что никакую Аполинарию Шелтон я не знаю.