Джек Вэнс - Лионесс: Мэдук

Пом-Пом стал упрямиться; он собирался скрыться в ближайших кустах, чтобы наблюдать за происходящим, но Мэдук слышать об этом не хотела: "Уходи сейчас же! И не показывайся, пока я тебя не позову! Кроме того, не пытайся подглядывать — тебя заметят, и нас выведут на чистую воду".

"Что вы такое собираетесь делать, что и посмотреть нельзя?" — обиделся сэр Пом-Пом.

"Не твое дело!"

"Не уверен в том, что это не мое дело — особенно если учитывать, что я собираюсь получить королевскую награду, — лукаво ухмыльнулся сэр Пом-Пом. — А ваши волшебные чары тем более убеждают меня в необходимости добиваться награды".

"Никто не отдаст меня в награду — на этот счет можешь быть спокоен! А теперь иди — или я прикоснусь к тебе талисманом, и ты застынешь в послушном оцепенении!"

Пом-Пом и Траванте отошли на запад по дороге Манкинса и скрылись за поворотом. В нескольких ярдах от дороги они нашли небольшую поляну и уселись на бревно там, где их не могли заметить прохожие.

Мэдук стояла в одиночестве на перекрестке. Она смотрела по сторонам и прислушивалась. Никого не было видно, ничего не было слышно. Мэдук подошла к столбу Айдильры и осторожно присела у его основания.

Шло время: тянулись минуты и часы. Солнце миновало зенит и начинало склоняться к западу. Никто не появлялся — кроме сэра Пом-Пома, украдкой выглянувшего из-за поворота, чтобы проверить, что делается на перекрестке. Мэдук резко упрекнула его и приказала больше не высовывать нос.

Прошел еще час. С востока послышался свист, довольно бодрый и мелодичный, но несколько неуверенный — по-видимому, свистун в чем-то сомневался или слегка подзабыл напев.

Мэдук поднялась на ноги и ждала. Свист становился громче. По дороге Манкинса приближался молодой человек, дюжий и коренастый, с мирной скуластой физиономией и ералашем светло-каштановых волос. Одежда и грязноватые высокие ботинки свидетельствовали о его близком знакомстве с пастбищами и стойлами.

Дойдя до перекрестка, крестьянин остановился и уставился на Мэдук с откровенным любопытством. Наконец он произнес: "Красавица, тебя тут держат против твоей воли? Я не вижу никаких цепей".

"Это волшебная, невидимая цепь: я не могу освободиться, пока мне не помогут три человека — самым невыразимым образом".

"Даже так? И за какой ужасный проступок такую красавицу осудили на такой позор?"

"Я повинна в трех преступлениях: легкомыслии, тщеславии и глупости".

Крестьянин недоумевал: "Почему такие широко распространенные недостатки стали основанием для жестокого приговора?"

"Такова жизнь! — пожала плечами Мэдук. — Некая гордая личность пожелала слишком близко со мной познакомиться, но я его отвергла, насмехаясь и указывая на его непривлекательные особенности. Тогда он поклялся меня унизить — и вот я здесь, в ожидании милосердного внимания трех незнакомцев".

Молодой крестьянин подошел ближе: "И сколько незнакомцев уже оказали тебе внимание?"

"Вы — первый, кто изволил меня заметить".

"Что ж, я человек сострадательный. Ваше положение вызывает у меня сожаление, помимо некоторых других позывов. Если вы будете так добры и устроитесь поудобнее, мы приятно проведем некоторое время, хотя я не могу задерживаться — скоро пора доить коров".

"Подойдите ближе, — предложила Мэдук. — Как вас зовут?"

"Я — Нисби с фермы Фобвайлера".

"Правильно, — кивнула Мэдук. — Подходите, подходите".

Нисби отважно шагнул вперед. Мэдук прикоснулась камешком-талисманом к его подбородку. Нисби тут же оцепенел. "Следуй за мной!" — приказала Мэдук. Она отвела его в сторону от дороги, за густую поросль лавровых кустов. Расстелив на траве розовый с белым платок, она сказала: "Возведимус!"

Платок превратился в шатер. "Заходи! — приказала Мэдук. — Садись на пол и не шевелись. Ничего не трогай и не шуми".

Мэдук вернулась к столбу Айдильры и уселась, как прежде. Прошло несколько часов, и снова сэр Пом-Пом не смог сдерживать любопытство — Мэдук заметила его физиономию, мелькнувшую в поросли коровяка. Притворившись, что она его не замечает, Мэдук тихо сказала "Фвип!", сложив пальцы колечком, и слегка вскинула подбородок. Из коровяка высоко подскочил Пом-Пом, бешено болтающий ногами. "Что ты там делаешь, сэр Пом-Пом, и почему так дико скачешь? — позвала его Мэдук. — Разве я не просила тебя прятаться, пока я тебя не позову?"

"Я только хотел убедиться в вашей безопасности! — обиженно заявил помощник конюшего. — И не хотел вас отвлекать, чем бы вы тут ни занимались. Но по какой-то причине меня подбросило в воздух".

"Будь так добр, больше ни о чем не беспокойся, — сказала Мэдук. — Возвращайся к Траванте и наберись терпения".

Пом-Пом, кряхтя, удалился, а Мэдук снова приготовилась ждать.

Прошло пятнадцать минут. Откуда-то послышалось размеренно повторяющееся позвякивание. Мэдук поднялась на ноги. По Шаткой тропе с севера приближалось существо, бежавшее на восьми мохнатых лапах. Голова существа напоминала увеличенного морского конька, вросшего в торс, покрытый параллельными темно-желтыми пластинами. Верхом на существе ехал фавн с лукавым темным лицом, небольшими рожками и нижними конечностями, покрытыми жесткой бурой шерстью. По краям седла фавна и на уздечках болтались сотни маленьких колокольчиков, звякавших в такт походке невероятного коня-паука.

Натянув поводья, фавн остановил паука и уставился на Мэдук: "Что ты тут стоишь, у столба Айдильры?"

"А что, я должна вокруг него бегать?"

"В самом деле, нежеланием бегать вполне объясняется желание стоять. Как тебе нравится мое средство передвижения?"

"Никогда раньше не видела такое чудище".

"Я тоже. Но он довольно смирный. Хочешь проехаться? Садись у меня за спиной. Я еду на остров посреди пруда Каллимантос, где спеют грозди лилового винограда".

"Нет, спасибо. Я жду одного человека — он должен скоро придти".

"Как хочешь!" Фавн пришпорил свое чудище и скоро скрылся в лесу; позвякивание колокольчиков, впрочем, доносилось еще довольно долго.

Солнце склонялось к западу. Мэдук начинала беспокоиться и сомневаться — ей вовсе не хотелось сидеть ночью у столба Айдильры.

С востока по дороге Манкинса приближался характерный топот несущейся галопом лошади. Не доезжая до перекрестка, всадник замедлился — лошадь пошла шагом. Через несколько секунд из-за поворота показался рыцарь в легких доспехах на великолепном гнедом коне.

У столба рыцарь придержал коня, натянув поводья. Несколько мгновений он разглядывал Мэдук, после чего спешился, привязал коня к дереву, снял с головы шлем и повесил его у седла. Мэдук увидела уже немолодого господина с продолговатым печальным лицом и длинными, мягкими, темно-русыми волосами. Тяжелые веки рыцаря, казалось, готовы были опуститься в любой момент, а болтающиеся длинные желтые усы создавали впечатление добродушной непрактичности.