Джек Вэнс - Лионесс: Мэдук

"У вас есть основания для опасений, — подтвердил Шимрод. — Тем не менее, Меланкте, если бы захотела, могла бы не связываться с Торквалем".

"Не мне судить".

"Она теперь дома?"

"Да. Как всегда, сидит и смотрит в море".

"Я ее навещу. Может быть, мне удастся все уладить".

"Ни в коем случае не говорите ей, что я обсуждала с вами ее дела!" — забеспокоилась Лилья.

"Конечно, нет".

Лилья вернулась к лавке продавца фруктов, а Шимрод направился с площади на прибрежную дорогу. Его подозрения подтвердились. До сих пор участие Меланкте в назревавшей интриге было пассивным и могло таковым оставаться в дальнейшем; тем не менее, в том, что касалось Меланкте, предсказуемой была только ее непредсказуемость.

Шимрод смотрел на север — туда, где на берегу виднелся белый дворец. Он не видел причин для задержки, кроме его собственного нежелания оказаться лицом к лицу с Меланкте. Волшебник заставил себя идти по пляжу решительными размашистыми шагами и вскоре оказался у беленой каменной стены. На стене не было никакой черной вазы.

Шимрод прошел через сад, поднялся к двери, поднял дверной молоток и отпустил его.

Никто не ответил.

Шимрод снова постучал, и опять безрезультатно.

Судя по всему, во дворце никого не было.

Медленно отвернувшись от двери, Шимрод спустился на пляж, встал в проеме ворот и посмотрел по сторонам. Неподалеку он заметил неторопливо приближавшуюся с севера Меланкте. Волшебник не удивился — такой он всегда видел ее во сне.

Шимрод ждал. Белый песок пылал под ярким солнечным светом. Меланкте была уже рядом — стройная молодая женщина, темноволосая, в белом платье до колен и сандалиях. Бросив на Шимрода один безразличный взгляд, она прошла через ворота в сад; когда она проходила мимо, Шимрод почувствовал неизменно сопровождавший ее едва уловимый аромат фиалок.

Меланкте поднялась к двери. Шимрод угрюмо последовал за ней во дворец. Меланкте прошла из вестибюля в длинную гостиную с широкими арочными окнами, выходящими на море. Подойдя к окну, она стояла и задумчиво смотрела в горизонт. Шимрод остановился у входа, глядя по сторонам и оценивая обстановку. Помещение почти не изменилось с тех пор, как он побывал здесь в последний раз. Стены были чисто побелены; на выложенном плиткой полу лежали три ковра контрастной оранжевой, красной, черной, белой и зеленой расцветки. Кроме стола, нескольких массивных стульев, софы и серванта в гостиной не было никакой мебели. На стенах не было украшений; в помещении не было никаких предметов, позволявших угадать точку зрения Меланкте или намекавших на какие-либо ее предпочтения. Яркие, внушавшие ощущение бодрости ковры, по-видимому, были приобретены у торговца, импортировавшего их с Атласских гор. Почти наверняка, по мнению Шимрода, их купила и расстелила служанка Лилья, в то время как Меланкте не обратила на них практически никакого внимания.

Наконец Меланкте обернулась к Шимроду, растянув губы в странной кривой улыбке: "Говори, Шимрод! Зачем ты пришел?"

"Ты узнала меня, несмотря на маскарад?"

Меланкте, казалось, удивилась: "Маскарад? Я не заметила никакого маскарада. Ты — Шимрод, такой же кроткий, наивный и нерешительный, как всегда".

"Значит, маскарад ни к чему, — заключил Шимрод. — Я не умею скрывать внутреннюю сущность. А как насчет тебя? Тебе удалось найти свою внутреннюю сущность, Меланкте?"

Меланкте беззаботно махнула рукой: "Все это пустая болтовня. У тебя есть ко мне какое-нибудь дело? Сомневаюсь, что ты явился, чтобы анализировать мой характер".

Шимрод указал на софу: "Давай присядем. В ногах правды нет".

Меланкте безразлично пожала плечами и опустилась на диван; Шимрод уселся рядом: "Твоя красота не изменилась со временем".

"Я устала от комплиментов".

"Когда мы встречались в последний раз, у тебя вызывали восхищение ядовитые цветы. Эта причуда еще не прошла?"

Меланкте покачала головой: "Таких цветов больше нет. Я часто о них вспоминаю — в них было что-то непреодолимо привлекательное. Ты не согласен?"

"В них было что-то завораживающе отвратительное", — сказал Шимрод.

"Мне так не казалось. Они отличались удивительным разнообразием оттенков и необычными ароматами".

"И все же — поверь мне! — это были цветы зла, если можно так выразиться. От них исходили запахи разложения".

Меланкте улыбнулась и снова покачала головой: "Моему пониманию недоступны надоедливые абстрактные рассуждения. Сомневаюсь, что твои попытки меня убедить к чему-нибудь приведут — мне станет скучно, вот и все".

"Любопытно было бы узнать: тебе вообще известен смысл понятия зла?"

"Любое слово имеет то значение, которое ему придают".

"Это абстрактное рассуждение. Но ты понимаешь разницу между, скажем, добротой и жестокостью?"

"Никогда не думала о таких вещах. Почему ты задаешь эти вопросы?"

"Потому что, как это ни странно, я пришел, чтобы изучить твой характер".

"Опять? Зачем?"

"Мне любопытно узнать, чего в тебе больше, добра или зла?"

Меланкте пожала плечами: "С таким же успехом я могла бы спросить, рыба ты или птица — ожидая при этом, что ты воспримешь этот вопрос всерьез".

Шимрод вздохнул: "Предположим. Тебя устраивает твой образ жизни?"

"Я предпочитаю такую жизнь ее отсутствию".

"И чем же ты занимаешься каждый день?"

"Смотрю на море и в небо. Иногда брожу по колено в прибое и рисую узоры ступнями на песке. А по ночам гляжу на звезды".

"У тебя нет друзей?"

"Нет".

"И что тебя ждет в будущем?"

"Будущего нет, есть только настоящее".

"Не уверен, что это так, — сказал Шимрод. — Это всего лишь полуправда".

"И что же? Полуправда лучше, чем отсутствие правды, не так ли?"

"Не могу полностью согласиться с твоим представлением, — возразил Шимрод. — Я человек практичный. Я пытаюсь контролировать события, которым еще предстоит стать "настоящим", вместо того, чтобы пассивно подчиняться обстоятельствам".

Меланкте холодно пожала плечами: "Делай, что хочешь". Откинувшись на спинку дивана, она отвернулась и смотрела в море.

Помолчав, Шимрод снова спросил: "Так как же? Чего в тебе больше, добра или зла?"

"Не знаю".

Шимрод начинал раздражаться: "Говорить с тобой — все равно, что бродить по опустевшему дому".

Меланкте ответила не сразу: "Возможно, ты ошибся при выборе дома, по которому бродишь. А может быть, в этом доме тебя не ждали".

"Ха-ха! — воскликнул Шимрод. — Из твоих слов следует, по-видимому, что ты способна мыслить".

"Я все время думаю, днем и ночью".

"О чем же ты думаешь?"

"Тебе не понять мои мысли".

"Эти мысли доставляют тебе удовольствие? Приносят тебе покой?"

"Как всегда, ты задаешь вопросы, на которые я не могу ответить".

"По-моему, в моих вопросах нет ничего сложного".