Джек Вэнс - Лионесс: Мэдук

"Для тебя — разумеется. Но меня выбросили в этот мир, как голую и пустую куклу. От меня требовалось только подражание человеческому поведению, от меня не требовалось, чтобы я стала человеком. Я не знаю, кто я такая, что я такое! Об этом я и размышляю. Размышления мои непросты. Так как человеческие эмоции мне недоступны, я изобрела целую коллекцию новых эмоций, доступных только мне".

"Очень интересно! И когда же ты испытываешь эти новые эмоции?"

"Я испытываю их все время. Одни обременяют, другие окрыляют — они подобны облакам, плывущим по небу. Некоторые постоянны, иные мимолетны. Иногда они вызывают дрожь удовольствия, и я хотела бы, чтобы они продолжались вечно — так же, как хотела, чтобы у меня всегда были те чудесные цветы! Но настроения ускользают прежде, чем я успеваю их назвать, прежде чем они успевают наполнить сердце. Иногда — часто — они больше не возвращаются, как бы я по ним ни тосковала".

"Как ты называешь эти настроения? Расскажи!"

Меланкте покачала головой: "Их имена тебе ничего не скажут. Я наблюдала за насекомыми, пытаясь представить себе, как они называют свои эмоции. Может быть, мои настроения подобны эмоциям насекомых".

"Не думаю", — заметил Шимрод.

Меланкте не заметила его слова: "Может быть, у меня нет на самом деле никаких эмоций. Может быть, я называю эмоциями не более чем ощущения, восприятия. Так, наверное, протекает жизнь насекомого — как последовательность ощущений и восприятий".

"В твоей новой коллекции эмоций есть разграничение добра и зла?"

"Эти понятия не имеют отношения к эмоциям! Ты пытаешься меня обмануть, заставить меня говорить твоим языком! Очень хорошо — я тебе отвечу. Повторяю: я не знаю, кто я такая, что я такое. Так как я не человек, я пытаюсь понять, что я такое, и представить себе, в чем должна заключаться моя жизнь".

Шимрод откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди: "Когда-то ты выполняла поручения Тамурелло. Зачем?"

"Побуждение служить Тамурелло было изначально встроено в структуру моего мозга".

"Теперь Тамурелло закупорен в стеклянной банке — и, тем не менее, от тебя опять требуют, чтобы ты ему служила".

Меланкте нахмурилась, покосилась на Шимрода и недовольно поджала губы: "Почему ты так считаешь?"

"Таково мнение Мургена".

"Что понимает Мурген?"

"Достаточно для того, чтобы возникла необходимость задавать самые нелицеприятные вопросы. Как ты получаешь приказы?"

"Я не получаю никаких приказов — я только ощущаю побуждения, подсказки внутреннего голоса".

"Что их вызывает?"

"Иногда мне кажется, что они возникают самопроизвольно. Когда на меня находит такое настроение, оно меня окрыляет, я полностью оживаю!"

"Кто-то вознаграждает тебя за сотрудничество. Будь осторожна! Тамурелло сидит в стеклянном шаре, уткнув нос между коленями. Неужели тебя прельщает такая перспектива!"

"Со мной это не случится".

"Тебя в этом заверила Десмёи?"

"Будь добр, не произноси это имя!"

"Его необходимо произнести, потому что это имя равносильно гибели! Твоей гибели — если ты позволишь ей использовать тебя, как послушный инструмент".

Меланкте поднялась на ноги и подошла к окну.

Шимрод обращался к ее спине: "Вернись ко мне в Трильду. Я полностью очищу тебя от зеленой нечисти. Мы победим ведьму Десмёи! Ты полностью освободишься и полностью оживешь".

Меланкте повернулась к Шимроду: "Я ничего не знаю ни о какой зеленой нечисти, ничего не знаю ни о какой Десмёи! Уходи!"

Шимрод поднялся на ноги: "Сегодня — подумай о себе, подумай о том, как могла бы сложиться твоя жизнь. Я вернусь перед заходом солнца. Может быть, к тому времени ты прислушаешься к моим словам".

Меланкте словно ничего не слышала. Шимрод вышел из гостиной и спустился на пляж.

День тянулся час за часом. Шимрод сидел за столом перед гостиницей и наблюдал за солнцем, опускавшимся к горизонту. Когда горизонт стало отделять от солнца расстояние не больше диаметра солнечного диска, волшебник снова отправился на прогулку по пляжу. Оказавшись перед белым дворцом, он поднялся к входной двери, поднял дверной молоток и опустил его.

Дверь приоткрылась, выглянула служанка Лилья.

"Добрый вечер! — поздоровался Шимрод. — Я хотел бы поговорить с твоей хозяйкой".

Лилья широко раскрыла глаза: "Ее нет!"

"Где же она? На пляже?"

"Она уехала".

"Уехала? — резко переспросил Шимрод. — Куда?"

"Понятия не имею!"

"Что случилось? Расскажи!"

"Час тому назад в дверь постучали. Явился этот ска, Торкваль. Он прошел мимо меня и сразу направился в гостиную. Госпожа там сидела на диване. Увидев Торкваля, она вскочила на ноги. Какое-то время они смотрели друг на друга — я подглядывала из-за двери. Торкваль произнес одно слово: "Пора!" Хозяйка неподвижно стояла, словно в нерешительности. Торкваль шагнул к ней, взял ее за руку и повел ее через вестибюль ко входной двери. Она не возражала; она молча шла, не глядя по сторонам, как во сне".

Шимрод слушал; в груди у него нарастало тяжелое неприятное чувство. Лилья торопливо рассказывала: "На пляже их ждали две лошади. Торкваль поднял хозяйку и усадил в седло, а сам вскочил на другую лошадь. Они уехали на север. И теперь я не знаю, что делать!"

Шимрод с трудом подбирал слова: "Делай все, как обычно. Тебе же не давали никаких особых указаний?"

"Пожалуй, придется последовать вашему совету. Она, наверное, скоро вернется?"

"Может быть".

Шимрод вернулся по пляжу в гостиницу "Закат". Утром он снова явился в белый дворец на берегу, но застал только служанку Лилью: "Никаких вестей от твоей госпожи?"

"Никаких, сударь. Она где-то далеко — я нутром чую".

"У меня тоже такое впечатление". Волшебник нагнулся и подобрал с земли окатыш, повертел его в пальцах и вручил камешек служанке: "Как только твоя хозяйка вернется, выйди с этим окатышем на улицу, подбрось его в воздух и скажи: "Ступай к Шимроду!" Все понятно?"

"Понятно".

"Что нужно сделать?"

"Взять этот камешек, выйти на улицу, подбросить его и сказать: "Ступай к Шимроду!""

"Правильно! Вот еще серебряный флорин — он освежит твою память, когда потребуется".

"Благодарю вас, сударь".

Шимрод перенесся над горами на каменную площадку перед цитаделью Свер-Смода и зашел на внутренний двор. Два грифона завтракали, утоляя голод двумя огромными говяжьими окороками, четырьмя жареными на шампурах курицами, парой поросят, двумя бочонками маринованного лосося, кругом овечьего сыра и несколькими буханками свежего хлеба. Заметив Шимрода, чудища в ярости вскочили из-за стола и бросились к прибывшему, словно намереваясь разорвать его на куски.

Шимрод поднял руку: "Спокойно, спокойно! Разве Мурген не приказал вам вести себя вежливо?"

"Он похвалил нас за бдительность, — отозвался Вувас. — При этом он посоветовал нам проявлять некоторую сдержанность в отношении явно добропорядочных посетителей".