Джек Вэнс - Лионесс: Мэдук

Казмир недовольно хмыкнул: "В этом я не сомневаюсь. Ты знаешь больше меня о моих делах".

Умфред вежливо рассмеялся: "Недавно мне дали знать, что вас интересует судьба ребенка принцессы Сульдрун".

Казмир насторожился: "И что же?"

"Я мог бы узнать имя этого ребенка и его нынешнее местонахождение".

"Как ты собираешься это сделать?"

"В настоящее время не могу точно сказать. Но в данном случае речь идет не только о возможности добыть интересующие вас сведения".

"Ага. Ты хочешь что-то выпросить".

"Не буду отрицать очевидное. Цель моей жизни — стать архиепископом Лионесса. Если бы мне удалось обратить короля Лионесса в христианство, конклав кардиналов в Риме рассматривал бы это достижение как убедительный довод в пользу моей кандидатуры".

Казмир нахмурился: "Короче говоря, если я обращусь в христианство, ты мне скажешь, как зовут сына Сульдрун".

Отец Умфред кивнул: "В сущности, в этом и состоит мое предложение".

"Ты хитрый мошенник, — тон короля Казмира стал угрожающе спокойным. — Тебя когда-нибудь пытали на дыбе?"

"Нет, ваше величество".

"Твоя дерзость граничит с безрассудством! Если бы не королева Соллас, не отстающая от меня с бесконечными просьбами и упреками, ты рассказал бы все, что знаешь, сопровождая рассказ стонами и воплями".

Отец Умфред кисло улыбнулся: "Ни в коем случае не хотел бы проявить неуважение к вашему королевскому сану, а тем более дерзость! Я всего лишь надеялся, что мое предложение удовлетворит любопытство вашего величества".

"Повторяю: тебе повезло, что тебя защищает королева! Какова процедура обращения в христианство?"

"Это всего лишь крещение — достаточно произнести несколько слов ектеньи".

"Гм. М-да. Пустяк, конечно", — размышлял король Казмир. Через несколько секунд он резко произнес: "Ничто не изменится ни на йоту! Если успех вскружит тебе голову, не снести тебе головы! Ты не будешь контролировать церковные денежные средства — все суммы будут поступать в королевскую казну и выплачиваться из королевской казны, а римские папы не получат ни гроша! Это понятно?"

"Государь, такая система существенно затруднит управление делами!" — протестующе проблеял жрец.

"Но такая система необходима, чтобы архиепископ не становился вором. У меня в Лионессе не будет толпы бродячих монахов, слетающихся, как мухи на падаль, при одном упоминании о возможности полакомиться и разжиться за государственный счет. Таких бездельников будут пороть и продавать в рабство, чтобы они занимались полезным трудом".

"Ваше величество! — в отчаянии закричал Умфред. — Иные бродячие монахи — святые высшего ранга! Они несут благую весть в самые удаленные уголки мира!"

"Пусть убираются в свои удаленные уголки без промедления — в Тормуз или в Скорн или в Татарские степи! Но в Лионессе чтоб духу их не было — никаких жирных задниц, никаких потных тонзур, понятно?"

Отец Умфред тяжело вздохнул: "Вынужден согласиться — мы сделаем все, что можем".

"Радуйся, жрец! — мрачно сказал Казмир. — Сегодня тебе повезло. Ты заключил сделку и спас свою драгоценную шкуру от дыбы! А теперь говори все, что знаешь".

"Мои сведения нуждаются в подтверждении, — без запинки отозвался священник. — Вы получите их завтра, сразу после церемонии крещения".

Король Казмир молча повернулся и ушел к себе в апартаменты.

На следующий день, в полдень, Казмир явился в небольшую часовню королевы. Он молча стоял, пока отец Умфред опрыскивал его святой водой и елейно произносил фразы по-латыни. Затем, повторяя слова за Умфредом, король пробормотал "Отче наш" и несколько отрывков из ектеньи. В завершение отец Умфред схватил крест и, высоко поднимая символ веры над головой, приблизился к королю: "Опустись на колени, брат Казмир! В смирении, преисполнившись восторгом, поцелуй крест и посвяти жизнь благочестивым деяниям и прославлению Церкви!"

"Придержи язык, жрец! — спокойно обронил Казмир. — Терпеть не могу самонадеянных дураков". Посмотрев по сторонам, он сделал широкий повелительный жест рукой, обращаясь ко всем свидетелям церемонии: "Оставьте нас!"

В часовне остались только Казмир, священник и королева Соллас. Король повернулся к супруге: "Дражайшая королева, было бы лучше, если бы на этот раз ты тоже удалилась".

Соллас громко фыркнула. Напряженно выпрямившись, она промаршировала из часовни, всем видом выражая оскорбленное достоинство.

Король Казмир повернулся к жрецу: "А теперь рассказывай все, что обещал! Если это ложь или какие-нибудь глупости, ты проведешь остаток дней в темнице".

"Ваше величество, да будет вам известна вся истина! Давным-давно волны вынесли на берег молодого принца, почти утопленника — на пляж под садом вашей дочери Сульдрун. Его звали Эйлас, теперь он — король Тройсинета и прочих земель. Сульдрун родила ему сына. Чтобы спасти ребенка, она отдала его кормилице; родители кормилицы укрыли его в Тантревальском лесу. Там этого сына, по имени Друн, феи подменили своей девочкой, которую вы нарекли именем Мэдук. Эйласа бросили в темницу, но он бежал — каким образом, мне неизвестно. Теперь он страстно вас ненавидит. Сын его, принц Друн, также не испытывает к вам теплых чувств".

Казмир слушал — челюсть его слегка отвисла. Слова священника поразили его больше, чем он ожидал. Король пробормотал: "Я думал об этом, но этого не может быть! Его сыну должно быть столько же лет, сколько Мэдук!"

"Ребенком Друн провел целый год в обители фей — год по человеческому летосчислению. Но в обителях лесного народца время идет быстрее, и там прошло семь или даже восемь лет! Таким образом, здесь нет никакого несоответствия".

Казмир несколько раз тихо хмыкнул: "У тебя есть какие-нибудь вещественные доказательства?"

"У меня нет никаких доказательств".

Казмир не стал настаивать. В распоряжении короля были факты, давно вызывавшие у него недоумение. Почему, например, Эйирме, кормилицу и служанку Сульдрун, тайком увезли в Тройсинет вместе со всей ее семьей и там одарили землей и большим состоянием? Еще более загадочным было обстоятельство, по поводу которого делались тысячи всевозможных предположений: каким образом Эйлас выглядел немногим старше своего сына Друна? Теперь все было ясно.

Жрец сказал правду. Казмир напряженно предупредил: "Никому ни слова — никому, слышишь? Об этом должен знать только я один!"

"Воля вашего величества будет исполнена неукоснительно!"

"Ступай!"

Отец Умфред озабоченно, но с достоинством, поспешил выйти из часовни. Казмир стоял, глядя невидящими глазами на прибитый к стене крест, сегодня значивший для него не больше, чем вчера. Король сказал себе: "О да, Эйлас меня ненавидит, и как ненавидит!" Следующие слова Казмир произнес почти беззвучно: "Значит, Друн сядет за Круглым столом — вместо меня. Что ж, пусть будет так! Друн сядет на трон Эвандиг и, может быть, успеет приказать пажу подать носовой платок. Таким образом предсказание сбудется. А потом моя судьба свершится, и Друн умрет".