Анна Завгородняя - Проклятый [СИ]

Как же я боялась его!

Мы вышли к морю. Легкие волны качали корабли. Дружинники поднимались на палубы. Я увидела Олава и отца. Они стояли у самой воды и о чем-то разговаривали. Трор догнал меня и неожиданно взял за руку.

— Не переживай, — прошелестел его голос около моего уха, — Я присмотрю за мальчишкой, — и выпустив мои пальцы, он сбежал вниз.

— Я так понимаю, мы еще вернемся сюда, — сказал Инне Трору, поднявшемуся на борт Дракона. Трор улыбнулся и бросил взгляд на берег, где увидел Кири. Она уже спустилась вниз и теперь обнимала своего брата. Взгляд вождя скользнул по ее тонкой фигурке. С удивлением Трор заметил, что ему хочется, чтобы она на мгновение отвлеклась и посмотрела на него. Но она не сделала этого. Зато на вождя во все глаза смотрел Инне, ожидая ответа.

— Да, — ответил его вождь, — Я вернусь сюда за своей невестой!

— Быстро ты успел обзавестись таковой, — присвистнул кормчий весело.

Люди Трора уже заняли свои места на скамьях. В руки взяли весла. Олав запрыгнул на палубу, когда воины Трора уже затянули какую-то бодрую песню, тем самым вызвав улыбку у вождя и кормчего.

— Едва успел, — сказал Олав, виновато глядя на Трора.

— Если бы ты опоздал, я бы не стал тебя ждать, — ответил тот. Инне указал Олаву его место среди гребцов. Молодой воин тут же поспешно скинул рубашку и села за свое место. Подхватив незамысловатые слова песни, он посмотрел вперёд, туда, где разливалось синее море, почти сливаясь по чистоте цвета с горизонтом. Он не хотел оборачиваться назад, зная, что увидит там только безмолвного отца и плачущую Кири. А впереди было столько интересного, что от этого ощущения, прежде всего, свободы, у него на короткий миг закружилась голова.

— Наконец-то! — сказал он сам себе и широко улыбнулся. Почему-то Олав не сомневался, что песни о его подвигах, совершенных в этом походе, будут слагаться скальдами и останутся в памяти на века.

Трор, следивший за выражением лица Олава, только коротко хмыкнул.

— Мальчишка, — бросил он еле слышно.

Корабль тем временем вышел в открытое море.

Море, серое, бескрайнее обступало корабль со всех сторон. Казалось, ему нет конца. Лишь у горизонта оно сливалось с не по-весеннему хмурым небом. Олав уже несколько дней не видел землю. Все это время он или спал, ел или сидел на веслах, как и остальные. На второй день плаванья, они попали в сильный шторм. Олав помнил, как огромные серебристые волны швыряли их корабли из стороны в сторону. То подбрасывая вверх, когда они оказывались на самом гребне, то опуская вниз, в мрачную черноту, похожую на пропасть из которой, казалось не было спасения. Но шторм прошел, опасность миновала. Все корабли оказались целыми, никого из людей они не потеряли, и это было большой удачей. Когда они, спустя несколько дней причалили к небольшому одинокому островку, затерянному посередине моря, король не забыл напомнить всем, что подобная удача благоволит лишь к тем, кто угоден богам, а значит, этот поход просто был обречен на успех.

Олав заснул, лежа спиной к костру, отдыхая от качки. Он долго лежал, закрыв глаза, прислушиваясь к шуму прибоя и вспоминая свой дом, который теперь был слишком далеко, отца, сестру. Рядом глухо трещали сухие ветки, пожираемые пламенем, тихо переговаривались дозорные, сидящие у костра. И хотя этот остров был необитаем, Трор решил выставить своих людей даже на берегу. Олав посчитал это излишними мерами предосторожности, но вслух, конечно же, никогда не посмел бы сказать это самому Трору.

— Кто рискнет напасть на такое войско? — подумал он, засыпая.

На рассвете, пополнив запас пресной воды, снова двинулись в путь. Прошло еще несколько дней, прежде чем в небе, над своей головой Олав увидел птиц.

— Чайки! — воскликнул он и с большим рвением налег на весла. Сидевший рядом воин по имени Свенд, усмехнулся, заметив оживление и радость в глазах молодого воина. Остальные спокойно гребли вперед.

Когда впереди показалась земля, тонкой светло зеленой полосой нарисовавшись на горизонте, Инне, кормчий Трора, сменил гребцов на тех, кто без дела сидел на палубе, ожидая своей очереди. Корабль рванул вперед с новыми силами. Олав подошел к правому борту, забросил в море ведро и, вытащив его, опрокинул себе на спину. Встряхнул мокрыми волосами и передал ведро другому, а сам стал наблюдать, как медленно приближается земля, словно вырастая из воды.

— Кажется, у нас сейчас будет возможность пополнить запасы съестного, — сказал кто-то из дружинников Трора, когда берег приблизился настолько, что с корабля можно было различить дома довольно большой деревни, ютящейся на отрывистом песчаном берегу. Олав поспешно набросил тунику и прочную кожаную куртку, настолько толстую, что она могла уберечь от вражеских стрел, пристегнул к поясу ножны. Оглянувшись, он увидел, что все дружинники на корабле уже облачились в доспехи и приготовили оружие. Едва их корабль врезался в песчаную отмель, как Трор первым перемахнул через борт и стал быстро подниматься к поселению. Олав поспешил за ним, как и остальные дружинники. Один за другим корабли приставали к берегу, из них высыпали люди и молча, не издав ни единого звука, темной лавиной поднимались наверх.

Корабли были замечены жителями деревни еще издалека, поэтому, к тому времени, как северяне ворвались в поселение, их ожидали вооруженные крестьяне и горстка воинов, очевидно из дружины местного вождя. Поднявшись наверх, Олав огляделся, с каким-то тайным облегчением заметив, что женщины и дети успели скрыться. На защиту своего имущества встали только мужчины, но они были слишком плохо вооружены, хотя, подумал Олав, даже если бы у них были мечи и кольчуги, сдержать подобное войско все равно было бы им не по силам.

Первая же волна дружинников Трора смела защитников, разбив их ряды до одиноких, обреченных групп. Когда подоспела основная масса воинов Коннора Кровавого, по сути, сражаться уже было не с кем, тогда они принялись бродить среди тел, выискивая раненых и добивая их. Олаву не посчастливилось. Него долю не нашлось ни одного противника и его вклад в битву ограничился громким криком, с которым он ворвался в разоренную деревню. И теперь он стоял, оглядываясь вокруг, пока остальные ходили по избам, выискивая, чем бы поживится.

Когда к Олаву подошел Трор, молодой воин заметил, что лицо вождя залито кровью. Вытерев меч о меховую куртку мертвого крестьянина, Трор с улыбкой погрузил свою ладонь в рану на груди убитого и, выпрямившись, размазал кровь по лицу Олава.

— С первым крещением, — сказал он.

Олав с трудом сдержался, чтобы не утереть рукавом лицо.

— Не переживай, — раздался за спиной сына Гуннара знакомый голос. Он, даже не оборачиваясь, определил говорившего. Им оказался Свенд.