Александр Бреусенко-Кузнецов - Мёртвые душат

Вождь имел довольный вид, и даже бранное слово на стене дворца, которое при его возвращении замазывал стражник, не пробудило в нём зверя. Правда, на следующий день вождь обнаружил, что стены его дворца уже покрылись большим количеством характерных пятен. И это — всего за пару дней его отсутствия. Почтение жителей Дыбра к его персоне таяло катастрофически.

«Ундикравн, убирайся вон!», «Вонючий вождь», «Свинья с топором», «Вор, верни деньги за смерть Штонга!» — гласили те надписи на стенах Глиняного дворца, которые ещё можно было разобрать. Вождю стало ясно, что всецело уйти во внешнюю политику ему не дадут. Того и гляди, вся та остроумная махинация, которую он задумал во славу и для блага народа Отшибины, рухнет по единственной причине: неблагодарный народ не склонен ему прощать даже пустяковых недостатков.

К сожалению вождь не мог заранее рассказать жителям Дыбра, какими счастливыми они будут совсем скоро. Таким делам преждевременная огласка вредит. А ведь в результате переговоров в Цанце Великий народ будет признан хозяином Отшибины и прилегающих территорий, а запрет на его введение в посмертие будет ловко преодолён.

Отныне даже с мертвецами (спасибо Гру) миссия посланника Чичеро успешно согласована и признана взаимовыгодной.

С неделю вождь советовался с приближёнными, как же погасить неблагоприятные для него настроения в Дыбре. Учитывая, что удобный случай казнить кого-то из зачинщиков беспорядков и тем предотвратить их усиление, был уже безвозвратно пропущен, путь грубой силы представлялся бесперспективным.

Не отвлечь жителей Дыбра и щедрым пиром: они сразу смекнут, что раз уж их вождь расщедрился, то он их боится. Впрочем, и расщедриться на этот пир Вроду Занз-Ундикравну вряд ли удастся: ну не щедрые люди составляют Великий народ, и вождь у них не исключение.

Беседа с советниками по щекотливым вопросам управления Дыбром вождя не удовлетворила. Все версии, предложенные ими, сводились к решению вопросов довольно частных и не новых по постановке: «кто виноват?», «что делать?» и «как долго ему мучиться?». Кажется, именно эти вопросы некогда сгубили Восточно-Человеческую империю.

— Не напоминайте мне поганую империю! — рявкнул Занз-Ундикравн и отвесил тяжёлую затрещину самому неосторожному советнику.

У-у, империя! Отшибина от неё так ловко и вовремя отстранилась, что могла надеяться на лучшую долю. Как много обещали сепаратные переговоры с Подземным престолом… А обернулось всё не так уж и счастливо: после тех тайных переговоров Независимую Отшибину оккупировали войска Живого Императора, была кровопролитная битва за Отшибину, великий голод и вымирание целых кланов…

При воспоминании о том памятном голоде вождь даже жевать перестал (лишённые воображения слуги как раз внесли в столовую обильную трапезу). Огонёк надежды затеплился в оранжевых глазах Занз-Ундикравна. Какова ирония судьбы! Иной раз страшнейшее бедствие других оборачивается для тебя счастливой возможностью выжить.

Флютрю вызвали к вождю, бесцеремонно растолкав его самым ранним утром, практически до рассвета. Некромант не сразу догадался, чему обязан той жёсткости и болезненным приёмам пробуждения, которые ему пришлось вытерпеть от посланных за ним двоих телохранителей Врода Занз-Ундикравна. Потом смекнул: трупный запах!

Ну конечно же: несчастный Штонг, посмертие которого долго не продлилось, лежал теперь недвижимо у него в сундуке; похоронить его некроманту было как-то недосуг. И то в сундуке он был не весь. Голова куда-то закатилась, вот она-то прежде всего и пахла. Варварского обычая хоронить тела умерших некромант Флютрю, разумеется, не одобрял, но жил-то он с карликами, отлучёнными от посмертия. И понимал: уступки варварству неизбежны.

По хорошему, вторично лишённое хозяина тело Штонга следовало передать родственникам, но Флютрю не без основания опасался это делать. Он уже благодарил судьбу за то, что о Штонге забыли, что ж теперь: самому напоминать?

Напомнишь — и будет недовольна родня («что вы с ним сделали?», «восстановите его немедленно!»), а там и до вождя весточка дойдёт («сколько можно испытывать моё терпение?»). Так что хоронить Штонга выпадает ему самому, ярому противнику похоронных обрядов. Только бы голову предварительно сыскать, да ночь выбрать потемнее.

А пока что Флютрю добрался до покоев вождя, по дороге отметив новую надпись, появившуюся на стене дворца: «Сдохни, урод!». Судя по тому, что стража никого до сих пор не поймала, либо она в тайне сочувствовала пишущим, либо следовала указанию не обострять ситуацию. Ведь если кого-то поймаешь, придётся ему голову рубить, а как иначе? А каждая покатившаяся голова нынче может взорваться — штурмом резиденции вождя.

Вождь, судя по воспалённым глазам, спать не ложился, работая над каким-то новым замыслом (ведь прежний с горем пополам счастливо осуществился, не так ли?). Увидев приведенного телохранителями некроманта, он, не здороваясь, сообщил:

— Сейчас идём к могильникам.

— Зачем, если не секрет? — спросил Флютрю.

— Мне нужно массовое восстание, — «объяснил» вождь, увлекая его за собой. Телохранители — следом.

Вот уж чего не мог предположить Флютрю, так это такой странной нужды вождя. Если даже вождю зачем-то понадобилось восстание, то ничто не спасёт проклятого Дыбра. Только при чём тут могильники?

Некромант знал, где располагаются могильники: к северу от Дыбра, как раз где поднимаются заметные из селения две серые скалы. Перед скалами — широченная площадка, расчищенная для поминальных гуляний Великого народа. Между скалами — проход в сами могильники.

Чтобы незамеченными добраться до цели, они воспользовались туннелем из внутреннего двора (вождь теперь покидал Глиняный дворец только этим путём). Как теперь узнал Флютрю, туннель вёл далеко на запад, под высокий берег реки Плук. Он был в нескольких местах перегорожен решётками и, кажется, содержал какие-то ловушки, которые пришлось обезвреживать впереди идущему телохранителю.

Выйдя из туннеля под дождь, четверо путников двинулись на север широкой дугой. Две скалы над могильниками были прекрасным ориентиром. Не прошло и получаса, как они вышли на место. Широкая площадь, вытоптанная перед скалами, могла вместить не только всех жителей Дыбра, но и гостей из окрестных селений — Сморга, Шмута, Ыха.

Удовлетворённо окинув взором величину этой площади, вождь сказал Флютрю:

— Идеальное место для восстания. И зрители поместятся.

— Да. Просторненько, — пробормотал некромант, всё ещё не понимая затеи Занз-Ундикравна.

— Надо будет пригласить делегации от всех селений Великого народа Серогорья и Нижней Отшибины. Пусть их будет побольше: надо, чтобы жители Дыбра здесь потерялись. На всякий случай вырубим эти ёлки вокруг. И вон те сосны.