Светлана Крушина - Все пути ведут на Север

Грэм только плечами пожал. Значит, он не ошибся, и судьба свела его с компанией нобилей. Наверняка дома в повиновении у Ванды целый штат прислуги, вот она и привыкла командовать.

С другой стороны, у Ива тоже наверняка слуги есть. И у Оге… Так почему они подчиняются приказам девчонки?

— Оге, а что вам в Касот понадобилось? По-моему, сейчас у вас проблем и дома хватает.

— Не скажу, — надулся медеец. — Ванда же сказала, что это тебя не касается.

— У вас тайная миссия? Вы собираетесь убить Бардена?

— Ну тебя к Безымянному. Тоже мне, шутник нашелся.

— Тогда почему такая таинственность?

— Знаешь что? Иди-ка ты пытай Ванду. Если она тебе решит все рассказать — твое счастье. Нет — так извини. А я трепаться не стану… не хочу, чтобы Ив меня прирезал.

— А он может? — откровенно забавляясь, спросил Грэм.

— Ив-то? — Оге состроил свирепую рожу. — Ив все может. Он такой… такой… в общем, злобный тип. Да ты сам видел.

Покончив с посудой, Грэм сполоснул руки и остался сидеть на корточках, глядя в бегущую воду. Быстро темнело; за низкими тучами не видно было ни луны, ни звезд.

— Ночь темная будет, — сказал он вполголоса. — Плохо без огня…

— Еще как плохо, — поддакнул Оге. — И холодно к тому же. Я уже до костей промерз, а сколько еще мерзнуть…

Да, подумал Грэм, мерзнуть ты явно не привык. Так же как и мыть посуду. И спать на земле. И держать в руках оружие, а уж тем более убивать. Так кто же ты такой?

Они вернулись в лагерь уже в сумерках. У погасшего костра одиноко сидела Ванда, сжавшись в комочек и закутавшись в плащ с головой. Оге, покосившись на нее, нырнул в шатер со стопкой тарелок в руках; Грэм остановился рядом.

— Мерзнешь? — спросил он.

— Очень, — Ванда подняла к нему лицо и слабо улыбнулась. — А в шатре, кажется, еще холоднее. Корделия спит, а мне, кажется, не уснуть. Ну я и ушла, чтоб ее не разбудить.

Грэм молча снял свой плащ и укутал в него девушку.

— Вот, возьми пока.

— А ты? — удивленно спросила Ванда.

— Нам, северянам, холод не страшен, — улыбнулся Грэм и сел рядом. — Говорят, что лето в Наи — это та же зима, только зеленая, и без снега…

— И это правда?

— Отчасти да. Впрочем, я родился на самом юге Наи, и там все было не настолько плохо. Снег там выпадает только в начале октября, а до этого вполне можно жить.

— Ууууу, мне бы там не понравилось. У нас в октябре еще тепло… А зачем ты приехал в Медею? Ни один здравомыслящий человек не сунется в земли, где идет война.

— По собственной воле, может, и не сунется.

— Разве тебя кто-то заставлял ехать сюда?

Грэм помолчал, обдумывая, как бы ей ответить. Правда была в том, что в Наи ему устроили травлю, свои же собственные братья по гильдии буквально выдавили его из королевства. Причем сделали это так умело, что уйти он смог только в охваченную войной Медею. Но рассказывать об этом Ванде он не собирался, так же как и объяснять причины внезапно вспыхнувшей в братии Фекса неприязни к его персоне. Да и честно говоря, он сам был виноват — не надо было показывать свой гонор. Однажды его уже выставили из Самистра — а шесть лет спустя он наступил на те же грабли в Наи…

— Скажем так: мне не оставили выбора.

— У тебя есть в Наи родные?

— Сестра. Но мы давно не виделись… Между прочим, уже стемнело. Шла бы ты спать…

— Мне не хочется. Я посижу, покараулю.

— Иди-иди. Я сам покараулю. А если не доверяешь мне, пошли дежурить Ива.

— Лучше ты со мной посиди.

Это был очень сильный соблазн. Но Грэм привык уже не давать воли всем подряд желаниям — зачастую ни к чему хорошему это не приводило.

— Ты меня разве не боишься? Ив же назвал меня разбойником.

Ванда заносчиво вскинула голову.

— Я никого не боюсь! Если б я тебя боялась, то позволила бы Иву тебя убить, уж не сомневайся.

— Никого не бояться — это не так уж и хорошо, — серьезно сказал Грэм и встал. — Знаешь, лучше я попрошу Ива посидеть с тобой. А потом вы разбудите нас с Оге, и мы покараулим до утра.

Ванда в ответ только фыркнула.

Сторож из рыжеволосого медейца был хоть куда — едва выбравшись из шатра, он начал клевать носом, и спустя полчаса, свернувшись клубочком, уже сладко спал, несмотря на холод. Грэм не стал его будить, все равно толку от него было бы ноль. Он и сам едва видел в кромешной тьме, обступившей маленький лагерь; оставалось полагаться на слух.

На рассвете из шатра выбрался Ив, уже полностью готовый к походу, в кольчуге, с мечом у пояса и с каким-то свертком в руках. Он мрачно оглядел сладко спящего Оге и перевел взгляд на Грэма:

— И давно он так… спит?

— Да он и не просыпался.

— Угу, — зловеще сказал Ив и без церемоний пнул приятеля сапогом в бок. — Ну-ка, ты, соня… поднимайся.

— А?.. Что?… — Оге испуганно оторвал от земли взлохмаченную голову и сонно заморгал по сторонам. — А… это ты… чего дерешься?

— Хотел проверить, живой ты или уже с перерезанной глоткой.

— Живой, живой… что могло случиться-то?

— Да что угодно, — безжалостный Ив снова пнул Оге, уже сильнее. — Мор, глад и прочие напасти. Поднимайся, бездельник! Мы уезжаем, а ты остаешься за главного, пока Ванда не встанет. Да не вздумай заснуть снова! Кстати, — он повернулся к Грэму и бросил ему сверток, оказавшийся плащом. — Ванда просила вернуть тебе.

— Благодарю.

— Ив, — сонно пробормотал Оге, кое-как поднимаясь. — Вы уж как-нибудь поосторожнее. Не хватало еще вас вытаскивать…

— Уж как-нибудь, — отозвался Ив.

Молодые люди в молчании оседлали коней и выехали из лагеря.

Уже через четверть часа Грэм начал подозревать, что судьба столкнула его с человеком, еще более нелюдимым и неразговорчивым, нежели он сам. Ив явно не намеревался раскрывать рта до самого поселка, и его мрачное молчание ужасно действовало Грэму на нервы. Есть люди, с которыми хорошо молчать — Ив не принадлежал к их разряду. Впрочем, быть может, сказывалась и неприязнь, которую он испытывал к Грэму с первой же минуты.

Однако же, из него удалось вытянуть кое-какие сведения. Например, Грэм, совершенно не сведущий в географии, выяснил, что долина Северного Ветра тянется на восток и на север на добрую сотню миль — и на всем протяжении являет собой зрелище столь же безрадостное, как и то, что представало теперь перед их взорами. Лишь много севернее начинались холмы, но и там, подозревал Грэм, было не намного веселее. Долину рассекала на две половины река Северная, широкая, бурливая и очень холодная. Река эта была естественной и государственной границей между Медеей и Касот, вот только не все это признавали. Касотский император Барден, например, считал всю долину своей собственностью, медейский же король Тео придерживался на этот счет совершенно противоположного мнения. Поэтому-то сейчас в злосчастной долине хватало представителей обеих сторон, пытающихся доказать свою правоту.