Алексей Пехов - Страж. Тетралогия

Пугало все это время ходило по кругу, делая вид, что ему не слишком-то интересен наш разговор. Теперь же оно подошло поближе и село напротив, наблюдая за Вальтером, точно кошка за раненой мышью.

Тот помолчал, вновь пошевелился, и было видно, что каждое движение причиняет ему боль, на лбу выступила испарина.

— Хорошо. Расскажу. Но за ответную услугу.

— Что тебе надо?

— Когда мы закончим разговор — удар палашом. Вот сюда. — Он показал на свою шею. — Не хочу подыхать в мучениях несколько суток. Уверен, тебе доставит удовольствие прикончить меня. Согласен?

— Согласен. — Я не колебался.

— Основную часть истории ты уже и так знаешь.

— Без деталей. Ты хотел украсть у кардинала Урбана глаз серафима, чтобы найти кузнеца. Предположим, камень у тебя. Ты собрал кинжал. Он работает. Что дальше?

Он пожал плечами:

— Какая разница? Без булыжника все остальное лишь пустое сотрясание воздуха. У тебя нет шансов. Тот, кто мог передать информацию мастеру, не стал бы это делать, пока не увидел бы глаз серафима.

Я выложил карты на стол:

— У меня он есть. Как и темный клинок, который ты мне только что отдал.

Колдун недоверчиво нахмурился, затем понял, что я не вру:

— Сукин ты сын. Откуда?!

— Попался на пути. Не все ли равно? Так к кому мне идти?

Было видно, что он хочет послать меня к черту и страшно зол, но очередной приступ боли заставил его лишь заскрежетать зубами.

— Билеско, черт бы тебя подрал. Езжай в этот город, там найдешь законника по имени Сисэрино Руджеролло.

— И?..

— Спроси чего полегче. Я услышал это имя от Александра, когда тот гостил у маркграфа, обещая ему вечную жизнь. Сказал, что, если попадется такой камешек и его не будет на месте, везти в Билеско для Руджеролло. А тот найдет куда его пристроить. Большего я не знаю. Может, этого законника уже и в живых нет. Например, он подох в Солезино, как другие его товарищи. Но сейчас этот мифический человек — единственная ниточка, которая может привести к кузнецу. Ты доволен? Тогда выполни свою часть сделки.

Я покачал головой:

— Не так быстро. Случившееся на площади в Крусо. Зачем темный кузнец это устроил? В чем была цель?

— Он сделал ровным счетом то, что планировал я. Когда вокруг много трупов, кто в панике обратит внимание, что с шеи старого кардинала пропал какой-то камень?

— Довольно цинично.

— Зато действенно. — Он и бровью не повел.

— Вот только ничего не вышло. Ни у тебя, ни у него.

— Он опередил меня. Но ты прав. Клирики были готовы, отразили удар, и кузнец не стал продолжать.

— Испугался?

— Не могу сказать. Но одно дело — внезапное нападение, другое — бой, который привлекает к себе внимание.

Я развел руками:

— Золотое пламя, сжигающее людей. Это, по-твоему, внимание не привлекло?

— К неизвестной персоне. Никто ведь не знает, как он выглядит. Кто это был из сотен находившихся на площади? Довольно важное обстоятельство, быть может, он бы и перебил святош, но не всех людей — кто-то обязательно бы его запомнил, и тогда уже стали бы искать не козла отпущения, коим стал я, а реального темного мага. — Он осторожно подтянул ноги.

Я вспомнил пламя на фермерской земле.

— Не так уж и далеко ушел кузнец, раз ночью решил вас прикончить. У него были причины для этого?

Вальтер кивнул:

— Надо думать. Он был недалеко от нас, понял, кто я такой.

— Ты видел его лицо! — догадался я.

— К сожалению. А свидетели, как ты понимаешь, ему не нужны.

— Как он выглядел?

Колдун с иронией поднял брови:

— Мужчина. Высокий и светловолосый. Синеглазый. На тебя похож. Если хочешь увидеть портрет, листай книги.

— Не понимаю.

Он устало сказал:

— Ван Нормайенн. От боли я едва соображаю. Твои вопросы вызывают только раздражение. Просто запомни название: Яков Тинд, «О поздней империи и создании княжеств». На шестой странице увидишь лицо кузнеца.

Его снова поработила боль, и он заскрежетал зубами пуще прежнего, а затем не выдержал и тихо застонал. Но я был неумолим:

— Как ты выжил?

— Он самый сильный из всех колдунов, что мне встречались. И магия его ни на что не похожа. Но и у меня есть дар. Я обманул его. Кинул свою личину на хагжита. Удалось сбежать. Его интересовал лишь я.

— Тогда почему он убил Кристину и наемника?

Вальтер отвел глаза.

— Потому, что они не побежали, как хагжит, которым ты стал. Потому, что они спасали Вальтера, который им не был, — с яростью произнес я.

— Я все сказал, ван Нормайенн, — тихо ответил он. — И больше ничего не знаю. Только что ты получил чего хотел. Сдержи свое слово.

Я посмотрел на Пугало, и то пожало плечами. Мол, поступай как хочешь. Ему было все равно — прекращу я мучения раненого или оставлю подыхать среди могил. Мне очень хотелось второго. За все, что он сделал. За то, как поступал с такими, как я, служа маркграфу Валентину. За глупую смерть Кристины. Чтобы он до своего последнего мгновения знал, за что ему это уготовила судьба.

Но мы заключили сделку. И я не демон, который соблюдает договор, если только он подписан кровью.

— Ты готов?

— Да. Пригляди за дочерью, если будет возможность. Ты хоть и тупой, но по сравнению со всем остальным сбродом в Братстве с тобой ей будет лучше.

Я сделал шаг к нему.

— До встречи в аду, ван Нормайенн. Скоро тот будет здорово переполнен.

— Не тороплюсь туда, — ответил я и с силой опустил палаш.

Проповедник сидел рядом с небольшой горкой земли и смотрел в пронзительно-ясное весеннее небо.

— Я говорил тебе, что на нашем пути сплошные могилы, Людвиг?

— Не далее как вчера утром, дружище.

— Да? Мне показалось, что прошла уже целая вечность.

Пугало заглянуло в неглубокую яму, в которую я стащил тело моего врага. Неодобрительно повело плечами, но как всегда ничего не сказало.

— Этот человек достоин того, чтобы ты взломал сторожку смотрителя и махал заступом? — Старый пеликан все же не выдержал и спросил меня об этом, когда я уже закидывал Вальтера землей.

— Не хочу его так оставлять.

— Это не причина. Я слишком хорошо тебя знаю.

— Тогда считай, что мне просто неприятна мысль, что он будет гнить под открытым небом и портить кладбище.

Он посидел еще немного, глядя, как я работаю, и негромко сказал:

— Я боюсь того, что ты найдешь, если и дальше будешь идти по этому следу.

— Я тоже, друг Проповедник. Я тоже.

— Аферисты обладают пророческим даром? — Проповедник стоял у мачты, сложив руки на груди, наблюдая, как в волнах Арэо, реки, берущей свое начало где-то в низких горах Бьюргона, мерцают солнечные блики.

— Обычно нет, — ответил я, поднимая воротник куртки.

Была середина апреля, но о тепле в Альбаланде можно было только мечтать. Со стороны Северного моря, студеного и неприветливого даже летом, дул холодный, хлесткий, как кнут золянского пастуха, ветер. Его ничто не сдерживало на плоской, ровной как стол равнине, и он играл с многочисленными мельницами, которыми так славилась эта ландра, [136] Провинция. заставляя вращаться их широкие крылья, раскрашенные алым и белым.