Карина Демина - Семь минут до весны (СИ)

Стоит спиной, смотрит на приоткрытую дверь, не чувствуя на себе взгляда. Или просто притворяется? Люди хорошо умеют притворяться.

— Я… я знаю, что должен был прийти раньше, когда…

Светлые волосы собраны в хвост, перевязаны черной лентой. Широкая спина. И старая куртка ему маловата.

Широкие запястья.

А ладони узкие, с пальцами длинными, изящными.

Ийлэ помнит, до чего ее и прежде удивляло этакое несоответствие. Запястья широкие, а ладони…

— Ийлэ… пожалуйста…

Она отступила в тень.

И дальше.

На чердак. На чердаке безопасно, пожалуй, безопаснее, чем где-либо в доме, который вдруг наполнился людьми. Собак, правда, не взяли, наверное, потому, что здесь собственные имелись…

Странно все.

Райдо и Мирра.

Затянувшийся разговор. Дайна необычайно довольная, улыбающаяся. Она убирала со стола, напевая песенку… голос у нее оказался неожиданно приятным.

Ийлэ она не замечала, нарочно ли или же и вправду позабыла о ее присутствии, занявшись делами насущными. Ожили часы, старые, которые постоянно спешили, и отец перебирал их не раз, а они все одно спешили, упрямые. И Дайна на звук этот обернулась, по губам ее скользнула улыбка, которая заставила Ийлэ насторожиться.

Именно.

Улыбка.

И еще прикосновение к щеке, такой знакомый жест… предупреждающий.

Ийлэ предупреждению вняла.

Корзину с отродьем она перетащила на чердак. Забравшись на подоконник, Ийлэ прижала ладони к стеклу. Тепло ее тела медленно плавило лед, пальцы же леденели.

Холод обжигал, Ийлэ отвыкла от него и от боли тоже, но терпела, стиснув зубы.

В проталине был виден кусок двора. И обындевевший вяз, который держался на ветру, слабо покачивая стеклянными ветвями. Ветви эти наверняка хрустели, но Ийлэ не слышала хруста.

Вой ветра в трубе. И стон половиц. Сонный голос дома, взбудораженного незваными гостями. Санный возок, из которого появляется доктор и супруга его, в объемной шубе походившая на медведицу. Последним вышел человек в драповом черном пальто, показавшийся Ийлэ смутно знакомым.

Она встречала его прежде, но вот где и когда?

Впрочем, о человеке этом Ийлэ забыла, стоило ему исчезнуть из поля зрения. Ее проталина была не так и велика…

…верховые.

…трое. Или четверо? А может, и больше. С арбалетами. Шерифа можно узнать по высокой меховой шапке с хвостом, такой больше ни у кого нет. Шапкой этой шериф гордился.

Зачем он здесь?

Остановился, обвел двор взглядом. Увидел? Заметил? Ийлэ отпрянула от проталины, прижавшись к стене. Сердце колотилось, словно безумное…

Уходить.

Сейчас же, пока верховые в доме… пока не начали искать… кого?

Пса?

Или ее?

Надо успокоиться. Ийлэ вцепилась зубами в ладонь, влажную, в испарине истаявшего льда. Боль отрезвила.

Люди появились не за ней.

За псом пришли.

Сначала Мирра… и сестра ее, которая отвлекла Ната. Нат бы точно не оставил хозяина наедине с Миррой, Мирре он не доверяет, впрочем, как и сама Ийлэ… но тогда где Нат?

Найти?

И дальше что?

Если его заперли, то охранять будут. Те же люди с арбалетами. Даже если без арбалетов, то Ийлэ не справится. Она ведь не воин и никогда не была… самое разумное — затаиться. Люди не знают, на что способны псы. Люди самоуверенны… Райдо с ними сладит.

Или нет?

Он болен. И одно дело болезнь, а совсем другое — люди… не пощадят ведь свидетелей, а Ийлэ именно свидетель. Или помеха.

Неудачное обстоятельство.

Альва.

Сколько веских причин, чтобы избавиться. Инстинкты требовали уйти, сейчас, пока люди заняты. Но… куда идти? В лес? Он спит. А по следу найдут и без собак… или и искать не надо. Морозы только-только начались, пара ночей, и Ийлэ сама издохнет… проклятье, ей некуда идти.

Что остается?

— Безумие, — Ийлэ провела пятерней по растрепанным волосам. — Ты тоже с этим согласна?

Отродье широко зевнуло.

— Лежи тихо, — корзину Ийлэ подвинула вплотную к трубе и надежности ради прикрыла старым одеялом. Щель для воздуха оставила, но… — Я скоро вернусь. Я просто посмотрю, что там.

Верховых оказалось не меньше десятка.

Ийлэ слышала, как люди переговариваются.

Трое остались внизу, и Дайна что-то говорила им, громко, надрывно…

— …этого следовало ожидать… столько пьет… его предупреждали, а теперь опиум…

Ийлэ не видела экономку, но почему-то прекрасно представляла себе ее лицо с маской нарочитого сочувствия. И еще тревоги, тоже нарочитой. Правда была в глазах, которые Дайна подводила черным угольком для большей выразительности…

…ее за это грозились уволить, потому что в приличном доме горничные не красятся…

…уволили бы, но…

Потом. Мысли о прошлом следует оставить будущему, пока неясному. Ийлэ скользнула в узкий коридор для прислуги, благо, Дайна слишком занята сплетнями, а кухарка кухню покидает редко.

Тишина.

И чьи-то осторожные шаги.

Человек то и дело останавливается, заглядывает в комнаты. Он осторожен не потому, что боится быть увиденным, но скорее уж по привычке. Он открывает дверь за дверью, заглядывает в комнаты, но не переступает порог.

— Ийлэ… — полушепот-полувздох. — Ийлэ, ты где?

Рядом.

И пожалуй, она способна прикоснуться к человеку рукой… и этого не нужно, достаточно будет окликнуть по имени.

Отзовется?

— Ийлэ, я знаю, что ты обижена на меня… на всех нас… я тебе не помог… я хотел, честное слово, хотел… — он провел пальцем по стене, останавливаясь на темных квадратах несуществующих картин. От них осталась лишь тень на обоях.

Больше, чем от самой Ийлэ.

— Я очень хотел тебе помочь… но мой отец… ты же знаешь, насколько непростой была ситуация… я не мог рисковать его жизнью… и жизнью моей матери… она ведь болела…

…Ийлэ помнит. Супруга мэра болела давно и с немалым профессионализмом, болезнь ее, не имевшая названия, обладала удивительным свойством обостряться, когда супруг ли, единственный ли сын найо Эверис делали что-то, что противоречило ее желаниям. И обостряясь, болезнь эта приводила несчастную женщину на смертное ложе…

— Ей тоже очень жаль… да и что я мог сделать?

Он шел, и Ийлэ, завороженная словами, интонацией мягкой, которая ее всегда раздражала, ступала следом.

Ей пришлось покинуть коридор.

И если так, то стоит Альфреду обернуться, и он заметит ее. Но Альфред не оборачивался. Его по-прежнему интересовали пустые комнаты и, пожалуй, сам дом.

— Что мы все могли сделать? — тяжкий вздох.

И черная траурная лента в волосах шевелится. Эта лента кажется обманчиво живой, и Ийлэ убирает руки за спину, потому что если лента дотянется до нее, прикоснется…

Глупости.

— Но теперь… — Альфред остановился перед спальней Райдо. — Теперь все иначе… война закончилась… все закончилось, Ийлэ.