Роберт Говард - Конан, варвар из Киммерии

Тот-Амон не развернул письма, казалось, он знает его содержание полностью. Временами он улыбался.

— Это приятно моему сердцу, повергнуть в прах проклятый культ Митры и вознести Отца Сета, — пробормотал он. — Но я занят могучими магическими операциями и золото Виллагро для меня мало что значит.

— Это не все, повелитель, — сказал Менкара, доставая из-под рясы «Книгу Скалоса». — Глубоко уважая желания князя, мы просим вас принять из наших рук этот дар. — Он положил древний том к ногам Тот-Амона.

Тот-Амон щелкнул пальцами, и книга поднялась в воздух, раскрывшись, и мягко опустилась на колени магу. Тот бесцельно перевернул несколько страниц.

— И вправду редкий дар, — сказал он… — Я не думал, что существует третья копия, или вы обокрали королевскую библиотеку Аквилонии?

— Нет, о повелитель, — усмехнулся Менкара. — Случайно нашли на Безымянном Острове, что лежит в Западных морях…

Его голос прервался, когда фигура мрачного гиганта, дрожа от напряжения, неожиданно поднялась перед ним. Холодный огонь вспыхнул в черных змеиных глазах. Воздух похолодел, и чувство неотвратимой беды охватило Зароно. Казалось, у него остановилось сердце. Что они сделали, чтобы разгневать великого мага?

— Что вы еще взяли с алтаря Тсафоггуа Бога-Жабы? — спросил Тот-Амон мягко, как входит шпага в ножны.

— Больше ничего, повелитель, кроме сумки с камнями… — пролепетал Менкара.

— Которые лежали у алтаря на книге, не так ли?

Менкара кивнул, дрожа.

Тот-Амон вскочил, и адские огни вспыхнули в его черных глазах. Комната озарилась зеленым пламенем, и пол затрясся, как под шагами гиганта. Маг пророкотал громовым голосом:

— Вы тупые идиоты! И такие идиоты служат мне, Тот-Амону! Сет, могучий Отец, дай мне в услужение рабов умнее этих! Аи канпхог, йза!

— Величайший! Повелитель магов! Чем мы вас прогневали? — взмолился трясущийся Менкара.

Мрачный взгляд могучего мага упал на двух стоявших, сверкая от смертельного гнева. Его громкий голос перешел в змеиное шипение.

— Знайте же, идиоты, то, что было спрятано под идолом, гораздо дороже всех богатств земных и по сравнению с ним «Книга Скелоса» не более чем оберточная бумага. Я говорю о Короне Кобры!

Зароно ахнул. Он слышал о священном талисмане змее-людей Валуснии — самом могучем волшебном средстве. Воспевающая корона королей-змей, с помощью которой они управляли всей земной империей в пра-человеческие времена. А они взяли книгу и алмазы, оставив главное сокровище на месте!

Несколько дней «Вестрел» лежал в дрейфе недалеко от Безымянного Острова. Матросы сидели вдоль борта, свесив лески в воду. Впереди корабля матросы в шлюпке, привязанной к «Вестрелу», налегая на весла, дюйм за дюймом вели карак к неведомым берегам континента.

Конан ругался и молился киммерийским богам, но все в пустую. День за днем паруса мертво свисали с рей. Слабый, мягкий ветерок скользил мимо судна. На юге громоздились грозовые тучи, и на горизонте по ночам вспыхивали зарницы, но там, где лежал «Вестрел», все было спокойно.

Могучий киммериец беспокоился. Корабль Зароно мог напасть на него, если только местный штиль не захватил его «Пестрел», Зароно либо тоже лег в дрейф за горизонтом, либо выбрал другое направление и ушел от острова, упустив «Вестрел».

Какое бы черное дело ни замыслил Зароно, думал Конан, все же очень хорошо, что он ушел, не столкнувшись с ними. У них и без того хватило забот. Во-первых, было мало пищи и свежей воды. Во-вторых, был Сигурд и его команда. Конану понравился честный, бесстрашный рыжебородый моряк из Ванахейма, и он предложил бараканским пиратам место среди своих людей. Он знал, что это могло привести к неприятностям, так и случилось. Между загаранскими корсарами и пиратами — в основном аргосеанцами — существовала давняя вражда. Они слишком часто воевали друг с другом, и поэтому даже на короткое время между ними не могла возникнуть симпатия.

Однако моряк есть моряк и должен следовать общим традициям. Хотя во многих вещах Конан был безжалостен, сейчас он чувствовал, что не может уйти, оставив потерпевших крушение моряков.

Кроме того, он считал, что они с Сигурдом смогут поддержать мир между своими людьми. Однако случилось иначе. Зингаранцы задирали злополучных иноземцев и начинали вспыхивать драки. Несмотря на то что Конан и Сигурд принимали грубые методы, приводя в чувство особо рьяных, драки возникали снова и снова.

Затянувшийся штиль разжег ненависть между матросами, томившимися от безделья. Конан неистово ругался, сжимая перила до боли в пальцах. Он знал, что если поднимется ветер, то у моряков появится настоящая работа и у них не останется времени на драки.

Кроме вражды пиратов, Конана угнетал рассказ Чабелы о заговоре против короля. Киммериец мучался от необходимости сделать выбор — ведь он простой корсар, и династические конфликты в королевстве так же мало касались его, как и сам Федруго Зингаранский. По правде говоря, старый король назначил его королевским корсаром, и Кордова служила ему безопасным портом. Но то же самое мог дать любой монарх Зингара и даже с меньшей долей добычи.

Однако в таких делах его грубое благородство брало верх над его личными интересами. Было бы просто жестоко не замечать просьб прекрасной зингаранской принцессы и стоять сложа руки и ждать, пока коварные заговорщики и стигийский колдун убьют ее старого отца.

Решение Конана было продиктовано не только человеколюбием, но и личными интересами — ему не хотелось всю жизнь быть корсаром. Если он спасет короля Зингара и его дочь от заговорщиков, то, конечно, получит награду — княжество, адмиралтейское звание, а может быть? Да, он мечтал о руке принцессы Чабелы и звании королевского преемника. За время его диких приключений многие женщины хотели, чтобы Конан остался с ними насовсем. Хотя киммериец обходился с женщинами весьма учтиво, он избегал любых форм брачных уз, так как для человека, в крови которого только путешествия, приключения и битвы, одна лишь мысль быть привязанным к одному месту с постоянными заботами о семье была неприемлема.

Но Конану уже за тридцать пять, время оставило на его лице множество шрамов. Он не сможет вечно продолжать далекие и опасные путешествия, пора думать о будущем. Чабела была милая, красивая девушка, сильная и умная. И, кажется, он ей понравился.

Думая об этом, Конан отошел от перил, спустился в каюту и развалился на стуле. Сверкание камней привлекло его внимание, и он улыбнулся. Перед ним на столе, сверкая и переливаясь, стояла Корона Кобры. Луч полуденного солнца проник через иллюминатор, высекая пламя из ее камней.

После того как Конан уничтожил идола, он вернулся в храм. Теперь запах беды исчез. Таинственное нагромождение черных камней купалось в солнечных лучах. Конан и его товарищи не испытывали ни тайного ужаса, ни сверхъестественного предчувствия.