Роберт Говард - Конан, варвар из Киммерии

Вместо ответа он показал на северо-восток, где она мельком увидела пик в кольце скал.

— Уисма, — добавил Конан. — Племена строят свои деревни как можно дальше от этой горы.

Она мгновенно сосредоточилась.

— Уисма! — прошептала она. — Гора Черных Драконов!

— Так ее называют, — подтвердил он. — Никогда так близко я не приближался к ней. Я отклонился на север, чтобы избежать каких-либо встреч с войсками кшатри. Основная дорога южнее. А эта очень древняя и редко используется.

Она внимательно смотрела на далекий пик.

— Сколько нужно времени, чтобы добраться до Уисмы с этого места?

— Остаток дня и всю ночь, — ответил Конан. Он усмехнулся. — Ты хочешь туда? Клянусь Кромом, это не место для обычного человека, как говорят люди гор.

— Почему они не соберутся и не уничтожат дьяволов, которые живут там?

— С саблями против колдунов? Как бы то ни было, они никогда не вмешиваются в дела людей, если только люди не мешают им. Я никогда не видел ни одного из них, хотя я говорил с людьми, которые клянутся, что видели среди скал на рассвете или закате высоких, молчаливых колдунов в черных накидках.

— А ты посмел бы напасть на них?

— Я?

Эта мысль, казалось, была новой для него.

— Ну, если они вынудят меня. Но мне нечего делить с ними. Я пришел в эти горы, чтобы найти сторонников среди людей, а не воевать с колдунами.

Юсмина ничего не ответила. Она посмотрела на пик, как на врага, чувствуя, как весь ее гнев и ненависть снова закипели у нее в груди. Чувство начало смутно проявляться у нее.

Юсмина задумала бросить против хозяев Уисмы человека, чьи руки несли ее. Возможно, был другой путь достижения цели, но она не могла ошибиться в чувствах, которые стала пробуждать в киммерийце. Королевства рушатся, когда изящные белые руки женщины натягивают нити судьбы.

Вдруг она напряженно застыла, указывая на что-то.

— Посмотри!

Еле видимое на далеком пике висело облако необычного вида. Она заметила, что оно было малинового цвета с прожилками из сверкающего золота. Это облако вращалось и уменьшалось. Вдруг оно отделилось от снежной вершины пика и поплыло над бездной, подобно раскрашенному перышку в лазури неба.

— Что бы это могло быть? — беспокойно спросила девушка, в то время как выступ скалы закрыл далекую гору из виду.

Явление было хотя и красивым, но тревожным.

— Люди гор называют это «Ковер Уисмы», — ответил Конан. — Я знаю, что они приходят в ужас и прячутся в пещерах, когда это малиновое облако всплывает на небе.

Они проехали узкую расщелину и оказались на широком выступе, с одной стороны которого находился склон, с другой — гигантская пропасть. Выйдя на этот выступ, жеребец резко остановился, фыркая и хрипя. Конан нетерпеливо пришпорил его, и лошадь захрипела, качая головой, дрожа и напрягаясь, как бы противясь невидимому барьеру.

Он пошел вперед с вытянутой рукой, как бы ожидая встретить сопротивление, но там ничего не оказалось. Когда он попытался провести лошадь, она пронзительно заржала и дернулась назад. Затем раздался крик Юсмины, и Конан резко повернулся, потянувшись рукой к ножу.

Никто из них не видел, как подошел мужчина в накидке из верблюжьей шерсти и в зеленом тюрбане. Конан хмыкнул от удивления, узнав того, кого сбил с ног его жеребец в ущелье около деревни вазули.

— Какого дьявола, кто ты? — потребовал он ответа.

Мужчина стоял со сложенными руками и молчал. Конан заметил, что взгляд мужчины концентрируется на нем.

Колдовство Хемел было основано, как и вся восточная магия, на гипнозе.

Бесчисленные поколения людей Востока жили и умирали в твердом убеждении в реальности и мощи гипноза. Это создало атмосферу, в которой индивидуум, воспитанный в традициях своей земли, оказывался беспомощным перед гипнотизером.

Но Конан — не сын Востока. Гипнотизм не был известен даже в мифах Киммерии. Поэтому традиции Востока не имели власти над Конаном, и киммериец был почти неуязвим.

Конан понимал, что Хемса старается с ним сделать, он чувствовал жуткую силу этого человека и смутное давление, которое он пытался на него оказать. Конан выхватил свой длинный нож и с быстротой горного льва нанес удар гипнотизеру.

Но гипнозом не исчерпывалась вся магия пророка Хемсы. Юсмина не увидела, каким обманным движением мужчина в зеленой чалме уклонился от ужасного сокрушительного удара, но острое лезвие не достигло цели. В ответ Хемса коснулся открытой ладонью бычьей шеи Конана, и киммериец упал, как оглушенный бык.

Хотя Конан и не потерял сознания, падая, он рубанул по ногам Хемсы, но и в этом случае гипнотизер увернулся. В этот момент из-за скалы и выскользнула Гитейра. Приветствие замерло в горле Юсмины, когда она увидела злобу на красивом лице своей бывшей служанки.

Конан медленно поднимался, потрясенный и ошеломленный жестоким ударом, нанесенным с мастерством, забытым людьми. Такой удар мог сломать, как гнилую ветку, шею менее крепкого человека. Хемса, который только что расправился с толпой безумных вазули, вооруженных ножами, взглянул на Конана с удивлением. Стойкость киммерийца поколебала уверенность пророка в своих чарах. Колдовство нуждается в успехе.

Хемса шагнул с протянутой рукой к Конану, но вдруг остановился и, устремив взор вдаль, замер в оцепенении.

Конан, Юсмина, стоявшая около дрожавшего жеребца, и Гитейра невольно последовали за взглядом волшебника.

По склонам горы, пританцовывая, спускалось малиновое конусовидное облако. Темное лицо Хемсы стало пепельно-серым, его поднятая рука задрожала и упала.

Гитейра, почувствовав перемену в нем, уставилась на него вопрошающе.

Малиновое облако оставило склон и спустилось по длинной дуге, окончившейся на выступе между Конаном и Хемсой. Пророк отпрянул назад с подавленным криком, таща за собой Гитейру.

Облако на мгновение замерло. Затем вдруг пропало, как исчезает пузырь, когда взрывается.

На выступе стояли четыре человека.

Это было чудо, но четверо мужчин с бритыми головами и в черных накидках не были ни призраками, ни фантомами.

Руки их были спрятаны внутри широких рукавов. Они стояли в молчании и пристально смотрели на Хемсу. Конан почувствовал, что страх подавляет его волю, он попятился, пока не натолкнулся на жеребца, которого била дрожь. Юсмина прижалась к плечу киммерийца. Никто не произнес ни слова. Молчание висело, как удушающая пленка.

Все четверо мужчин сверлили взглядом Хемсу. Их лица были неподвижны, глаза спокойны и задумчивы. Но Хемса трясся, как человек в лихорадке. Его ноги напряглись, как в схватке физической. Пот бежал ручейком по темному лицу. Его правая рука зажала что-то под коричневой накидкой. Левая рука упала на плечо Гитейры и сжала его в агонии тонущего человека. Девушка не отпрянула и не застонала, хотя пальцы пророка, как когти, впились в ее плоть.