Джефферсон Свайкеффер - Паутина будущего

Темплетон гораздо быстрее сообразил, что к чему, и поймал брошенный ему револьвер. Он с профессиональной быстротой положил палец на курок и прицелился прямо в лицо генерала Бакстера. Всего пять или шесть шагов отделяли его от Бакстера и остальных двух офицеров, судя по виду, готовых умереть за свою страну, причем не обязательно героической смертью.

Темплетон покусывал губы, не переставая удивляться тому, как неожиданно поменялись роли.

— Пора нам поговорить, как мне кажется, — сказал он, слегка выделив слово «поговорить».

А под дубом раздраженный сержант Хобарт схватился с возникшим из-под земли привидением. Сперва его охватил леденящий душу страх, но спустя несколько мгновений он понял, что борется с человеком. Всего лишь с человеком, всего лишь с Мэддоком. Охваченный бешенством, он бился изо всех сил. Мэддок схватил его за руки и сражался также с неистовой яростью, совершенно не свойственной ему в обычном состоянии. На короткое время эти двое превратились в грубых хищных зверей, сцепившихся в смертельной схватке.

Рядовой Вэверли, забрызганный грязью в результате неожиданной эксгумации Мэддока, долго и глупо хлопал глазами, не зная, бежать ли ему прочь или рука об руку с сержантом сражаться против нового врага. Наконец, держа перед собой винтовку скорее для защиты, чем в качестве оружия, он сделал несколько нерешительных шагов туда, где шло сражение. Он перевернул винтовку прикладом вперед, используя его скорее как дубинку, а не как огнестрельное оружие.

Все еще не оправившийся после ранения и операции на открытом воздухе Юэлл поднял голову и увидел рукопашную схватку под деревом. Тяжело и неровно дыша, он вскочил на ноги и начал лихорадочно искать свой нож. Не обнаружив его, Юэлл сжал руки в тяжелые, твердые кулаки и громовым голосом закричал:

— Сейчас же прекратить!

Высоко держа свою изуродованную голову, он неожиданно быстро побежал вперед по траве. Уилфред успел нанести Мэддоку один довольно слабый удар, когда Юэлл свалил его на землю, крепко обхватив за пояс руками. Не имея ножа, он яростно раздирал мягкое тело Уилфреда своими ногтями и зубами, стараясь добраться до горла и лица.

Ошеломленные Скаска, Валентин и София смотрели на разразившуюся битву. Все трое считали себя уже привыкшими к мысли о животной природе человеческих войн и сражений, но сейчас они были потрясены развернувшейся перед ними картиной первобытной жестокости. Застыв на месте, они смотрели, как Мэддок и Юэлл, бок о бок катаясь по траве, мертвой хваткой схватили свои тщетно пытающиеся освободиться жертвы. Мэддок и Юэлл, быстрее всех подружившиеся в фургоне, сейчас быстрее всех потеряли остатки человеческого достоинства в своем желании пролить людскую кровь.

Натан, также наблюдавший за сражением, первый пришел в себя.

— Это надо остановить! — закричал он хриплым голосом, затем побежал к уже окровавленному месту битвы, где Юэлл уже готов был убить Уилфреда. — Прекрати!

Он повторял это снова и снова, вцепившись в рубашку и штаны Юэлла, напрасно стараясь оторвать его от своей жертвы.

Скаска, более осторожная и куда более хладнокровная, наклонилась над Мэддоком и также попыталась, схватившись за его одежду рукой, остановить этот приступ ярости.

Поняв бесполезность своих попыток, она остановилась и, качая головой, молча смотрела на дерущихся.

— Натан говорит, что надо остановиться, — сказала она неожиданно спокойным, рассудительным голосом. — Но нет. Нет, Мэддок, продолжайте. — Она отступила на шаг и скрестила руки на груди. — Процолжайте, Юэлл. Вперед, Мэддок. Никто не останавливает вас. Бейтесь до тех пор, пока не убьете ваших врагов.

Словно из чувства противоречия и Мэддок, и Юэлл прекратили избиение. Гораздо сильнее пострадавший Уилфред тяжело сполз на примятую траву, делая судорожные движения пальцами рук. У сержанта Хобарта еще оставалось немного сил, и он, услышав слова Скаски, уже вознамерился было броситься на нее. Но в этот момент подоспел Валентин с пистолетом в руке. Он уже понял, как работает это оружие, и его прибытие было залогом поражения Хобарта, так же, впрочем, как и его спасения.

Мэддок ощупал свое лицо, слегка морщась, когда пальцы касались поврежденных Хобартом мест. Хобарт в свою очередь также исследовал свои новые раны, чертыхаясь каждый раз, когда видел кровь на кончиках своих пальцев.

Юэлл, тяжело дыша от непривычной усталости, растянулся на траве, раскинув руки в стороны.

— Черт возьми, я долго желал этого, — вздохнул он.

Его дыхание стало более ровным, и через минуту он уже спал. Его тело знало то, чего не знал дух: после серьезного ранения и срочной хирургической операции у человека остается совсем немного сил для кулачных боев.

Подошедшая вместе с остальными беглецами София грустно и понимающе покачала головой и начала обрабатывать на скорую руку шрамы, царапины, порезы и другие повреждения Уилфреда.

Темплетон в течение всей битвы держал револьвер наготове, все эго время он был так напряжен, что его предплечья едва не сводила судорога. Он ни разу не оторвал взгляда от лица генерала Бакстера, держа его на мушке. Серьезность намерений Темплетона подтверждал смертельно холодный взгляд его глаз, сверкающих, словно застывшая на морозе сталь. Он не позволял сдвинуться с места ни Бакстеру, ни его полковнику, ни лейтенанту, хотя их было трое, а он один.

— Генерал, — сказал он, когда звуки состоявшегося на разодранном дерне под дубом сражения стихли. — Я думаю, что у нас еще есть возможность мирно расстаться.

— Нет, генерал! — выкрикнул полковник и, ощетинив усы, шагнул вперед. — Армия Соединенных Штатов не заключает договоров с предателями и дезертирами.

— Полковник… — ответил Бакстер, коснувшись руки своего подчиненного. — Теперь мы в плену у этого человека. Артиллерия у него, а не у нас.

— Я — кавалерист, а не артиллерист! — взревел полковник.

Быстрым движением руки он сорвал со своей головы фуражку и, держа ее перед собой, как щит, яростно бросился на Темплетона. В его ушах наверняка звучали звуки труб, а перед глазами развевались на ветру боевые знамена.

Темплетон непроизвольно спустил курок — ноги полковника будто зацепились за торчащую из земли проволоку. Пистолет в руке Темплетона дернулся, и это было так же неожиданно для него, как и ошеломляющий удар пули для полковника. Никто не видел, куда попала пуля.

Фуражки, которую он для защиты держал перед собой, хватило только на то, чтобы прикрыть темно-красную рану. Он упал на одно колено, пытаясь выставить вперед другое, словно грешник в церкви в экстазе раскаяния. Затем он упал на бок и больше не двигался.

Странный звон все время слышался сбоку от дороги — или это, возможно, был шум пульсирующей в голове Темплетона крови. Он отвел курок пистолета назад, приготовившись к следующему выстрелу либо даже целой серии выстрелов. Но на этот раз оружие было направлено на генерала Бакстера, заслонившего лежащего полковника своим телом.