Джефферсон Свайкеффер - Паутина будущего

— А, все это в любом случае чепуха! — проворчал Мэддок. — Вы — не эльф и не леший.

Он втиснул рыбу обратно в корзину и, шлепая сапогами по воде, подошел ближе к Стенелеосу.

— Вы, скажу я вам, не кто иной, как говорящий медведь.

Стенелеос бросил на него быстрый, умный взгляд, в котором, если Мэддок правильно его понял, было много иронии по поводу сказанных им только что слов. Это был взгляд, который как бы безмолвно сказал: «Я прекрасно знаю, что вы прекрасно знаете, что это не так».

Мэддок выбрался из лужи и встал на торчащий под небольшим углом плоский камень-сушилку.

Пока Стенелеос аккуратно раскладывал души, Мэддок тяжело опустился на камень, снял сапоги и вылил из них воду.

Здесь, под дубом, воздух был почти такой же холодный, как и вода в речке. Мэддок поторопился снова обуть сапоги. Он почувствовал, что холодная немота отступила от его ступней и коленок.

Ничего угрожающего в поведении высокого, покрытого мехом незнакомца не было. Мэддок наклонился, чтобы поближе рассмотреть одежду, которую тот сушил. Она, несомненно, была выткана из тонкого материала, такого же тонкого, как самые лучшие сорта импортного шелка, которые ему приходилось видеть. Цвета материала струились так, что казалось, будто они двигаются. Красные цвета были яркие, словно кровь; голубые сияли более насыщенным цветом, нежели самое яркое летнее небо.

Не спросив разрешения, Мэддок протянул руку и пощупал пальцами утолок одного из квадратов. Стенелеос, нахмурившись, сделал быстрое движение, чтобы отбросить руку Мэддока своими кургузыми лапами. Но Мэддок от неожиданности разжал пальцы, и уже его собственные глаза округлились, как тарелки.

Она жалила. Она обжигала, правда, не очень сильно. словно крапива. Такое ощущение бывает, когда потребуешь очень горячего пива.

— Господи, благослови, — пробормотал он. — Неужели человеческая душа на ощупь именно такая?

И вдруг сзади него чей-то голос, пролетевший над бегущей в тени деревьев водой, произнес ответ:

— Вы, англичане, живете в холодной стране. Но насколько же холоднее она должна была бы быть, чтобы остудить души проклятых.

Мэддок быстро обернулся. Подпирая противоположный берег, возвышалась большая, более чем в два человеческих роста, скала. Там тоже росли дубы. Некоторые из них торчали у самою берега с вылезшими на поверхность скалы корнями. Другие, поменьше, росли на склонах, образуя над речушкой своеобразный тоннель из веток. На вершине скалы, на фоне голых деревьев и тусклого, с бегущими облаками неба стоял человек. Его поза была непринужденной, отчасти даже оскорбительной; одну руку он держал на бедре, а другой зацепился за ремень.

— Ну, а вы кто такой? — спросил Мэддок.

— О, я с ним, — ответил человек и небрежно кивнул в сторону Стенелеоса.

— И каково, позвольте спросить, ваше имя?

— Сегодня я просто el frigido, — пришел ответ; смысл этих слов был Мэддоку непонятен, хотя он почувствовал некую сардоническую самоиронию в голосе очередного незнакомца. — Но подождите. Оставайтесь на месте, а я сейчас найду какой-нибудь способ спуститься к вам.

С этими словами он повернулся и исчез с вершины скалы. Мэддок слышал, как он спускается вниз, с большим шумом пробираясь через кустарники и упавшие деревья.

Дело уже начало подходить к вечеру. Мэддок знал дорогу хорошо, да и город был достаточно близко. Тем не менее уходить ему не хотелось, так как два таинственных незнакомца сильно возбудили его любопытство. Он понимал, что самое лучшее для него было бы побыстрее смыться отсюда. Но характер Мэддока требовал, чтобы его любопытство было удовлетворено. Если он сегодня же не узнает, что привело в его лес этого покрытого шерстью человека-зверя, то ясно, что он уже никогда не сможет спокойно спать по ночам.

Его даже не очень волновало, что лежащие на камне матерчатые квадраты теперь светились своим собственным слабым оранжевым цветом. Если это действительно души грешников, то что же — они, видимо, заслужили себе такую долю и да воздастся им. Относительно своей собственной души Мэддок был совершенно спокоен.

— Buenos tardes, — сказал второй незнакомец, появившись из тени леса с той стороны, откуда текла речка.

Мэддок уловил легкое подрагивание в его голосе, но не мог определить ни значения слов, ни акцента, с которым эти слова произносились.

— Привет.

Уже совершенно стемнело, и три существа у лесного ручья были похожи на три неясные тени.

— У меня есть предчувствие, что наступающая ночь будет гораздо холоднее, чем минувший день. — Незнакомец помолчал немного, затем продолжил: — Думаю, что нам следует развести костер.

До города отсюда было рукой подать. Немного пройти вниз по ручью, далее по лесной тропинке и через поле. Мэддок обернулся. Некоторые вещи, как и некоторые визиты было бы трудно объяснить. Он, например, никак не мог представить себе говорящего медведя, приглашенного отобедать у миссис Фланнэген.

— Хорошая идея. Я поймал замечательную рыбу, а значит, у нас будет чем поужинать.

Перед тем как приступить к делу, он, однако, немного помедлил.

Позади него Стенелеос занимался душами, но внимание его было приковано к человеку, стоящему перед Мэддоком.

— Мне бы хотелось узнать одну вещь.

— Что именно?

— Ваше имя.

— Что? А! Bueno. Меня зовут Валентин Генаро Эстебан Диас де Онора о Малагуена о Суспирата и так далее — не думаю, чтобы вам очень хотелось все его запоминать. Мне так холодно, как никогда еще не было в жизни.

Мэддок удовлетворенно кивнул:

— А я — Мэддок О'Шонесси.

С этими словами он приступил к разведению костра.

При свете костра, отблеск которого падал на оба берега речки, сидели и, беседуя, присматривались друг к другу Мэддок и Валентин. Поджаренная рыба была чрезвычайно вкусна, тем более что Стенелеос ее даже не попробовал. То настораживаясь, то вновь чувствуя себя свободно, Мэддок внимательно рассматривал Валентина, который, как он только что узнал, был каталонец.

— А откуда вы, каталонцы? Где эта ваша Каталандия?

Валентин закатил глаза.

— Для вас я — испанец. Это, строго говоря, не так, но довольно близко. Но как вы можете не знать? Разве то не ваша армия в настоящее время… — Он запнулся, потер пальцами подбородок чуть повыше маленькой острой бородки и глубокомысленно покачал головой: — Si, я совсем забыл. Век. Век. Ай-ай-ай.

В стороне от них Стенелеос без устали продолжал свое непонятное занятие. Мэддок никак не мог взять в толк, чего тот добивается, но, по правде говоря, ему это было почти безразлично.

Валентин был небольшого роста, тощий и бледный, с длинными, прямыми, черными волосами. Он сидел вплотную к костру, почти уткнувшись лицом в пламя, и постоянно подбрасывал туда новые ветки. Одежда его была вполне обыкновенной. Возраст между тридцатью и сорока. По уму и оборотам речи он был человек молодой, но держался так, как будто был гораздо старше своих лет. У него были очень черные глаза.