Джефферсон Свайкеффер - Паутина будущего

В этот момент произошли три вещи.

Первое, наступил рассвет, осветив золотом верхушки самых высоких зданий города. Второе, у Шарлин появилось чувство, гораздо более горькое, чем поразившие ее ярость и предательство. Она почувствовала очень слабый и неясный обжигающий укол. Его точное место она определить не могла, это было не в голове и не где — нибудь в середине ее тела. Это происходило где — то в душе. Боль была очень похожа на ту, что вызывается потерянной любовью и опороченной невинностью.

И эта душевная боль впервые дала понять Шарлин, что у нее есть душа. У девушки перехватило дыхание, и она согнулась, словно получив удар в живот, чуть выше желудка. Где — то внутри ее тела начал разгораться маленький, ярко окрашенный лоскутик ткани. И оттуда, где огоньки пламени разгорелись посильнее, начал струиться едва заметный дымок.

В этот момент Мэддок обернулся и остановился, сопротивляясь усилиям Марианны. Он смотрел на Шарлин, и на его лице была видна глубокая внутренняя боль.

Их взгляды встретились, и эта полная драматизма немая сцена на опустевшем тротуаре перед зданием банка продолжалась несколько мгновений. Потом вокруг них стали собираться прохожие, показывавшие руками на вертолет и на поврежденный фасад банка. Мэддок открыл было рот, но даже он сам не знал, что собирался сказать.

Марианна резко дернула его за руку и буквально затолкнула в вертолет, словно большое пальто в маленький чемоданчик. Затем она сама втиснулась в небольшое пространство сзади его сиденья.

И, наконец, третьим событием, происшедшим за этот короткий интервал времени, было то, что из темноты вестибюля на улицу выбежали двое вооруженных полицейских вместе с инспектором Куртисом Фалько. Инспектор жаждал немедленно обнаружить и задержать своего искусного врага. Но все надо было делать по порядку, и, конечно, в первую очередь следовало заняться вертолетом. Он сделал соответствующий знак рукой, и полицейские, понимающе кивнув, побежали к машине, громко хлопая тяжелыми башмаками по плитам мостовой.

Они опоздали буквально на мгновение. «Сники Пит», слегка дрогнув, буквально прыгнул вверх в момент, когда впереди бегущий полицейский был от него на расстоянии вытянутой руки. С ошеломляющей быстротой вертолет набрал высоту, словно падая вверх, в легкий, прозрачный воздух. И когда он достиг верхушки здания, то словно окунулся в лучи солнца. И в полной славе, окруженный нимбом из солнечных лучей и прожекторов, установленных на крыше здания, вертолет величаво удалился.

Полицейские посмотрели на Куртиса, ожидая дальнейших указаний. Он вздохнул: ставки, по — видимому, были сделаны неправильно, и впереди замаячило явное фиаско и резкое ухудшение персонального Коэффициента. Тем не менее закон есть закон. Он громко выкрикнул слова команды, хотя знал, что полицейские все равно не слышат его из — под охватывающих голову шлемов.

— Вперед, за ними!

Полицейские некоторое время возились со своими заплечными устройствами и вдруг оба одновременно взмыли в воздух.

Миниатюрные двигатели, укрепленные за их спинами, издавали все нарастающий вой, настолько пронзительный, что у стоявших на улице людей заломило в ушах. Холодный воздух втягивался в двигатели и с суперзвуковой скоростью вырывался сзади. Воздушная волна дошла до Куртиса, и полы его плаща взметнулись словно крылья, а брюки прижались к коленям.

С благословенно затихающим воем полицейские улетели в небо в погоню за вертолетом. Куртис посмотрел им вслед и, достав расческу, машинально зачесал волосы назад. Он еще некоторое время наблюдал за тем, как разделились траектории полета. Лейтенант Вишдель взмыл вверх, стремясь в возможно короткий срок достичь максимальной высоты. Лейтенант Блэкли, летевший по более низкой траектории прямо над крышами городских зданий, не особенно спешил набрать высоту. Куртис бросил на них последний взгляд и, мысленно пожелав им успеха, вернулся с высот на землю.

Он посмотрел на окружавших его людей. Опытным, тренированным взглядом он мгновенно оценивал каждого из них. На обычных пешеходах и зеваках его взгляд даже не задерживался; он отсекал их на уровне подсознания.

Какой — то мужчина стоял у того самого места, где был вертолет. Куртис, слегка прищурив глаза, задержал на нем взгляд; всего — навсего озадаченный и непричастный прохожий. Молодая женщина слегка отшатнулась, словно испугавшись его взгляда.

Все. Это было то, что нужно.

Куртис предупреждающе крикнул ей:

— Полиция! Оставайтесь на месте!

Девушка побежала. Она была высокой и длинноногой, словно специально созданной для бега. Куртис также был в форме и чувствовал себя готовым к этому физическому упражнению. Он упрямо наклонил голову и стремительно стартовал.

Девушка, похоже, бежала знакомым ей путем. Это не очень нравилось Куртису: он хорошо знал свой город, большие и малые улицы и переулки, аллеи и тупики, но он понял, что быстро поймать ее не удастся и в конце концов она может и улизнуть. Девушка нырнула влево, направляясь в район невысоких жилых домов. Куртис слегка отстал, в основном потому, что его ботинки скользили, когда он бежал по траве. Она подбежала к высокой колючей изгороди и нырнула в какую — то щель. Буквально через несколько секунд через изгородь с ходу прорвался и Куртис. Он понял, что этот забег можно либо выиграть быстро, либо вообще не выиграть. Стоило ему один раз свернуть куда — нибудь не туда, как он навсегда потеряет ее. Инспектор немного замедлил бег и начал доставать свой чоп, надеясь с его помощью сократить расстояние между ним и девушкой. Он закричал, и чоп многократно усилил его голос:

— Остановитесь, или я стреляю!

Девушка сделала глубокий вдох и замедлила бег. Затем она остановилась и повернулась лицом к своему преследователю. Чоп Куртиса мгновенно представил ее портрет, денсиграмму и дыхательный ритм. Он также просканировал чоп, который был у девушки, и обнаружил там огромную запасенную энергию. Каналы, по которым эта энергия могла выйти наружу, были достаточно широкими, чтобы Куртис понял, что в прямой перестрелке он проиграет. Девушка, однако, не спешила воспользоваться своим чопом, она даже не попыталась дослать его.

Оба стояли лицом друг к другу в прохладной тени аллеи. Оба тяжело дышали, не в силах дать своим телам достаточное количество кислорода. Никто из посторонних не видел их. Никто не вмешался.

Куртис начал общение так, как этого требовал закон.

— Мой журнал открыт, — предупредил он.

Девушка посмотрела на него. Лицо ее было настолько усталым, что казалось естественным после такой пробежки, но помимо усталости в ее взгляде было какое — то странное обвиняющее выражение. Она словно обвиняла его за все случившееся, именно его.