Андрэ Нортон - Трое против Колдовского Мира: Трое против Колдовского Мира. Заклинатель колдовского мира. Волшебница колдовского мира

Мы двигались все быстрее и быстрее, затем почти побежали. Мы входили в двери, пересекали длинные коридоры, пробегали через комнаты и залы, все скорее, скорее. Айлия больше не проронила ни звука.

Наконец мы оказались в помещении с высокими каменными стенами, они, должно быть, были выше, чем обычный этаж этого огромного внутреннего двора замка. Войдя сюда, я не ощутила ни унылой заброшенности, ни давящего груза лет, вернее, он не был таким мрачным и тягостным как повсюду. Здесь, казалось, присутствовало дыхание мудрости и энергии, ощущение это было почти физическим, осязаемым, трудно объяснить, но это чувствовалось в самом воздухе, атмосфере, необычной освещенности….

На стенах я увидела гобелены с потускневшими от времени рисунками, но вытканные с необычайным мастерством; лица людей и морды чудовищ, что смотрели на нас со стен, казались совсем живыми; их выражения были такими яркими и узнаваемыми, словно отражались в зеркале, а не были изображены на полотне.

Вдоль стен стояли огромные сундуки, на крышках которых были вырезаны символы, уже знакомые мне: точно такие я видела на свитках. Может быть, именно отсюда Ютта и взяла те два? У меня появилось искушение подойти к этим сундукам, поднять крышки и осмотреть сокровища, хранившиеся там, но, пересилив себя, я вновь взяла за руку свою спутницу и медленно повела ее по кругу вдоль стен этого огромного зала, не осмеливаясь выйти на середину, казавшуюся такой пустой и светлой. Но и здесь, у стен, света хватало, чтобы разглядеть рисунки на раскрашенных камнях и странные металлические полосы на них.

Глубоко инкрустированные, явно на века, а не ради единственного обряда, виднелись пентаграммы, магические круги, большие и маленькие печати… Среди всех этих символов, являющихся ключевыми для стольких познаний, виднелись и непонятные линии, значение которых мне трудно было определить — словно продвигаясь к центру помещения, ты продвигался и в своих познаниях, и реальные знаки уже не нужны были в качестве руководства. Про одни я не знала ничего, а другие, которые я узнавала, все-таки немного отличались от тех, что я видела прежде.

Все это напоминало школу, где обучали колдовству — совсем как Обитель Мудрейших, правда, эта была гораздо больше, и, глядя на непонятные линии на камнях, я подумала, что, наверное, властелин, обитавший здесь, наблюдал за колдуньями Эсткарпа, как за детьми, делающими свои первые ученические шаги.

Не было ничего удивительного и в том, что здесь царило ощущение неушедшей жизни: камни стен за гобеленами, камни под нашими ногами, они в течение долгих веков впитывали в себя излучение силы, так что теперь отражали накопленную энергию.

Мы уже довольно далеко отошли от двери, когда я заметила кресла, стоявшие на узорчатом полу. Это были, скорее, троны, чем просто кресла — огромные, в три человеческих роста высотой, вырезанные из синего камня; в каждом виднелись глубоко выдавленные руны, они тускло светились, словно внутри камня тлел огонь, тлел и не собирался умирать.

У этих кресел были широкие подлокотники и высокие спинки, на которых тоже виднелись пылающие символы. На сиденье одного из них лежал колдовской жезл, словно его оставили здесь всего на несколько минут, пока владелец куда-то ненадолго отлучился.

На спинке этого трона было вытиснено изображение, которое я уже видела на печатях свитка, на полуразрушенном мосту, на воротах этой крепости: жезл и меч. И я была уверена, что это был знак одного и того же человека — или более чем человека — при котором установилось господство крепости над всем этим краем. Я не сомневалась, что именно этот трон был троном самого правителя.

Взглянув внимательнее на него, я вновь вспомнила подробности моего сна. Именно здесь тот заклинатель сидел, наблюдая, как пылают открытые им Ворота. Что же произошло потом? Ушел ли он, — если легенды вещали правду о колдунах — прошел ли он сам через свои ворота, чтобы узнать, что находится по ту сторону?

Я поймала себя на том, что заглядываю за спинку кресла, словно пытаюсь отыскать следы тех самых Ворот, так живо и ярко вернулся ко мне сон, виденный однажды. Но там, где тогда, во сне, стояла арка, теперь виднелись лишь голые плиты, никаких знаков, даже самых смутных и неопределенных, нельзя было различить на полу. Я подумала о колдуньях, потом о Динзиле, о том, что они-то достигли настоящих высот в подобных вещах. Наверное я, встретив бывшего хозяина этого трона, была бы подобна Айлие или Бахай, наивная и беззащитная рядом с ним. И еще здесь у меня возникло ощущение, что я, кажется, сама могу вспомнить и понять наконец, почему утратила свой Дар. А потом я осознала еще одну важную вещь: все то, что я когда-либо знала и умела, для создателя этих ворот было лишь первой строкой из самых наипростейших рун на свете.

Поняв это, я вдруг почувствовала себя маленькой, уставшей и испуганной, хотя зал по-прежнему был пуст, а тот, перед кем я преклонялась, уже давно умер. Я взглянула на Айлию, которая принадлежала, по крайней мере, человеческому роду, как и я сама. Она стояла там, где я оставила ее. На лице ее читалась странная опустошенность, и я вздрогнула от мрачного предчувствия: может быть, приведя ее сюда, где по-прежнему ощущается влияние силы, я погубила ее, ведь она не была защищена так, как я? Неужели я в своем упрямом, непростительном эгоизме вновь сотворила зло?

Я подошла и осторожно положила руку ей на плечо, слегка повернув Айлию к себе, чтобы заглянуть в глаза, и напряглась, пытаясь установить с ней мысленный контакт. Нет, я почувствовала, что это вовсе не гибель, чего я так опасалась, это было что-то вроде сна. И я решила, что, по-видимому, в этом и есть ее защита, и так будет продолжаться все то время, пока мы находимся здесь. Впрочем, пора уже было уходить отсюда, чтобы токи прежней силы, накопившиеся под этими сводами, не поработили нас.

Но выходя отсюда, нам придется двигаться против течения, и оно будет разворачивать нас, сносить в другую сторону, обратно. К своему ужасу я обнаружила, как этот невидимый вихрь уже поднимается и начинает кружить вокруг третьего трона, и эпицентр его лежал где-то близко, там, где некогда я видела Ворота.

Айлия с готовностью уступила ему, прежде чем я окончательно осознала, что нам грозит реальная опасность. Я успела крепко схватить ее и удержать, хотя ее напряженное тело сопротивлялось моим усилиям, а глаза расширились и, невидящие, поражали пустотой. Но вот ее вторая, свободная рука вздрогнула, пальцы стали слепо ощупывать воздух, словно пытаясь найти какую-то опору, которая помогла бы ей высвободиться, оторваться от меня.

Я осторожно искала, что может помочь мне — моих сил не хватало, чтобы сопротивляться за двоих, но если бы мне самой удалось ухватиться за что-то, я бы могла удержать Айлию, и мы бы все-таки выбрались из этого зала, а выйдя за порог, наверное, оказались в безопасности.