Андрэ Нортон - Трое против Колдовского Мира: Трое против Колдовского Мира. Заклинатель колдовского мира. Волшебница колдовского мира

Я стала наблюдать за тем, что происходит вокруг, и обнаружила, что за это время, пока внимание мое было полностью сосредоточено на Айлие, в комнате опять произошли некоторые изменения. Дополнительные экраны, которые прежде были освещены и за которыми работали серые, теперь погасли, а скамьи перед ними опустели.

Зандор… я перехватила его взгляд, когда он стоял по ту сторону помоста, очевидно, лицом к лицу с Илэриэном. Он внимательно смотрел на заклинателя, и по лицу его блуждала довольная улыбка. Он заговорил голосом тихим и низким, однако мне удалось разобрать слова.

— Прекрасно, мой недруг, сделано неплохо. Ты опять действовал нам во благо, хотя, боюсь, не по своей воле, а? — Он медленно повел головой из стороны в сторону, словно с гордостью рассматривал то, что находится внутри этой комнаты. — Нам работается гораздо лучше, чем предполагали вначале, когда мы только обосновались в этой комнате, не так ли? Машины — вот они… они делают наши руки длиннее, глаза острее, разум яснее. Пока их больше. Но пока… — лицо его конвульсивно передернулось, и он поморщился, словно острая боль терзала его изнутри, — но управляют не они, управляют ими! Человек, — он ударил кулаком одной руки по ладони другой, — человек есть, человек живет!

«Человек? — удивилась я. — Неужели он сказал это о себе самом?» Илэриэн утверждал, что его нельзя назвать человеком в обычном смысле этого слова. Или он имел в виду те серые существа, что копошатся возле механизмов, послушные его приказам, а сами не имеют ни воли, ни разума? Зандор говорил так, словно вел борьбу за справедливое дело. Так говорили мы в Эскоре, когда боролись против Тени, так говорили в Эсткарпе, когда сражались против Карстена и Ализона.

Во всех ожесточенных войнах есть ловушка, которую удается избежать немногим. Наступает момент, когда кто-либо из сражающихся говорит, что цель оправдывает средства. Владычицы, прибегнув к последнему средству, расшатали горы и положили конец нашествию Карстена, но поплатились за это своими жизнями.

Здесь, должно быть, произошло другое. Возможно, вначале Зандор был таким, как мой отец, братья, но потом пошел по тому же пути, что и Динзиль, соблазненный мыслью о великой победе или почувствовав аромат власти, такой сладкой и притягательной. Скорее всего, он обманывал самого себя, будто все, что он делает, он делает ради великой цели, становясь, таким образом, еще опаснее и страшнее.

— Человек живет, — повторил Зандор, — слышишь, человек живет! — он вскинул вверх руку, взглянув на своего пленника так, как будто этими словами бросал вызов — пусть, мол, только попробует оспорить!

Серебряные проводки, которые до этого так упруго и напряженно стояли на крыше кристаллической колонны, теперь словно опали вяло и безжизненно. Даже если Илэриэн и мог ответить, он не стал этого делать.

И вдруг впервые за все это время меня пронзила одна мысль, непонятно почему не пришедшая мне в голову раньше. Как я вообще понимала речь Зандора? Он определенно говорил не на языке людей древней расы, даже искаженном и видоизмененном, как, например, язык жителей Эскора. Не похож он был также и на язык сулькарцев. Почему же тогда?.. Ведь это другой мир, если только Зандор тоже не проник сюда через Ворота.

И тут мне на ум пришел вполне возможный ответ: очевидно, это тоже объяснялось действием машин. Они как-то улавливали произносимые им слова и переводили их для меня. Машины… Интересно, существует ли что-нибудь, чего бы они не могли? Я на мгновение решила было отказаться от своего плана, но, поразмыслив, вновь обратилась к нему. Энергия механизмов объединялась с энергией Илэриэна. Мне нужно…

Но время… мне необходимо время! Зандор отошел от помоста и направился ко мне. К счастью, после пробуждения я не переменила своей позы, только бы мне удалось обмануть его, заставить поверить, что я все еще сплю… Сейчас даже столь ничтожный обман был бы мне весьма кстати.

Я закрыла глаза. Стихло шелестение огоньков, я слышала лишь звуки его шагов, они становились все ближе и ближе. Может быть, он уже остановился и смотрит на меня? Я не видела его, но, зная, что он рядом, напряженно ждала — вот сейчас он объявит, что моей свободе пришел конец.

Но он молчал, и через минуту я вновь услышала шум шагов, на этот раз удаляющихся. Я мысленно сосчитала до пятидесяти, затем, чтобы быть абсолютно уверенной, еще раз до пятидесяти. Потом открыла глаза и убедилась, что он уже ушел. Перед пультом с кнопками и рычагами сидел единственный серый человечек, его экран был зажжен, а все другие — слева и справа — отключены. Итак, кроме Айлии, пленника в кристаллическом цилиндре и меня, в комнате больше никого не было.

Илэриэн? Нет! Пытаясь сейчас нащупать контакт с ним, я рисковала быть узнанной, этого нужно избегать любой ценой. Однако я не совсем понимала, что мне теперь делать, разве попытаться установить связь с Киланом и Кемоком, мне давно не удавалось этого, но вдруг получится?

Мне кажется, что я все-таки не закричала. Во всяком случае, серый человечек, сидящий возле пульта с кнопками, не повернул головы в мою сторону, как если бы он услышал мой крик. Дело в том, что я только что услышала громкий отчетливый оклик, прикосновение, которое я чувствовала раньше, еще вверху, когда Илэриэн устанавливал со мной контакт.

Килан? Кемок? Однажды Кемок уже последовал за мной в мир страшный и неведомый, не менее чуждый нашему сознанию, чем этот. Может быть, он снова нашел меня?

— Кемок, — позвала я.

— Кто ты? — услышала я в ответ. Голос был такой резкий, что он отдавался в моей голове, как будто звучал в действительности. Мне показалось, что я на мгновение оглохла.

— Каттея, — ответила я прежде, чем подумала, надо ли отвечать вообще. — Кемок, это ты? — и какая-то часть меня страстно жаждала получить в ответ «да», а другая страшилась этого до беспамятства. Я понимала, что ответственность за его безопасность лежит на мне, и тяжесть этой ноши была мне непосильна.

Словесного ответа я не дождалась, но мне показалось, я начинаю что-то различать зрением, смутно, словно смотрю сквозь стекло в темную, плохо освещенную комнату. На невысоком помосте стояла каменная чаша. В ней пылали угли, слабо озаряя небольшую часть помещения вокруг помоста. Возле чаши я увидела женщину. Она была одета так, как одеваются люди древней расы: костюм для верховой езды — штаны и короткая мужская куртка темно-зеленого цвета, волосы гладко причесаны и убраны тугой сеткой. Поначалу я не видела ее лица, она стояла спиной ко мне, пристально вглядывалась в огонь. Затем она обернулась и взглянула на меня.

Я увидела широко расставленные глаза; ее удивление, наверное, превзошло мое.

— Джелита!