Андрэ Нортон - Трое против Колдовского Мира: Трое против Колдовского Мира. Заклинатель колдовского мира. Волшебница колдовского мира

— Между нами мир, — ответила Дагона. — Странно видеть тебя здесь, Фиккольд. Неужто дела так плохи, что тебе приходится искать спасения у нас?

Человек-волк сверкнул желто-красными глазами.

— Придет время… — рыкнул он.

— Да, придет время, Фиккольд, и мы сразимся с вами открыто, — прервала его Дагона. — Похоже, ты с кем-то уже сразился — не в свою пользу.

Существо отвернулось от Дагоны, будто не могло выдержать ее взгляда, уставилось своими желто-красными глазами на меня, и ощетинившись, глухо зарычало, намереваясь броситься. Я услышал окрик Дагоны.

— Не смей, Фиккольд! Пользуешься правом Договора, так и ступай себе с миром…

Человек-волк перестал щериться, и шерсть у него на загривке улеглась.

— Выходит, ты с ними заодно, Морканта? — прошипел он в ответ. — А ведь это не понравится не только серым. Я Договора не нарушу, а вот ты, кажется, забылась. И коль вступаешься за чужеземцев, то поторапливайся, они нуждаются в помощи.

Еще раз оскалившись на меня и прижав кровоточащую лапу к мохнатой груди, Фиккольд заковылял в сторону котлована с целительной грязью.

Я понял его намек: Кемок и Каттея — в опасности. Недолго думая, я пустил своего скакуна по кровавому следу.

Дагона тут же догнала меня.

— Так нельзя! — крикнула она мне. — Нельзя скакать прямо по следу, ты станешь уязвимым.

Она заставила Шабрину бежать зигзагом, то и дело пересекая кровавую дорожку, которую Фиккольд оставил за собой. И хотя мне было досадно тратить время на такое маневрирование, я последовал ее примеру.

— Он сказал правду? — спросил я, поравнявшись с нею.

— Да, ибо ему такого просто не выдумать. — Дагона нахмурилась. — И если серые обнаглели до того, что не побоялись выступить против Силы, которой владеет твоя сестра, то это значит, что равновесие добра и зла нарушилось…

Она опять поднесла руку ко рту — как в тот раз, когда вызывала рогачей из рощи, однако я ничего не услышал. Звук возник у меня в голове — пронзительный и болезненный. Рогачи вскинули головы и заржали.

Я не очень-то удивился появлению фланнана. Он приблизился к Дагоне и, часто взмахивая крыльями, полетел с нею рядом. Немного спустя она с озабоченным видом повернулась ко мне.

— Фиккольд говорил правду, — сказала она. — Однако эта правда оказалась более суровой, чем я думала, Килан: твои сестра и брат попали в ловушку. Их заманили в гиблое место и заключили в три круга, разорвать которые не способна никакая колдунья, владеющая Силой настолько, насколько ею владеет твоя сестра. И она, и твой брат обречены пребывать в заточении, пока не умрут…

Я не раз смотрел смерти в лицо и потому спокойно относился к мысли о том, что она скрывается за каждым взмахом вражеского меча. Но я не мог допустить, чтобы, пока я дышу, смерть грозила Каттее и Кемоку, — неважно, есть у меня какое-нибудь оружие или нет. Я ничего не сказал Дагоне, но был полон решимости постоять за сестру и брата, тем более, меня все время мучали угрызения совести.

— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь и на что решился, — сказала Дагона. — Но для этого требуется не только решимость и сила в руках. Где твое оружие?

— Я раздобуду его, — выдавил я сквозь зубы.

— А пока тебе остается только пользоваться вон той вещицей. — Дагона показала на стержень, который висел у меня на поясе. — Не знаю, подойдет ли тебе это оружие — оно для тебя непривычно. Им надо действовать как кнутом. Попробуй.

Мне вспомнились трескучие вспышки голубого огня, которым всадник-незнакомец истребил преследовавших нас кутор. Я отстегнул стержень от пояса и резко взмахнул им — так, как если бы к его концу была прикреплена плеть.

Раздался громкий треск, и яркий огненный луч полоснул по земле, оставив после себя дымящийся след. Я вскрикнул от восторга.

— Похоже, не такие уж мы разные, Килан из рода Трегартов, выходец из Эсткарпа, — улыбнулась Дагона. — Видишь, ты не безоружен. А сейчас нам нужно на время расстаться, но не думай, что я бросаю тебя одного, напротив — попытаюсь помочь. Пока же поезжай по кровавому следу и делай все, что в твоих силах, а я постараюсь кое-что предпринять.

Я не успел и рта раскрыть, как она пустила своего рогача с места в галоп, и мне только оставалось, глядя им вслед, дивиться его прыти — с ним не сравнился бы никакой жеребец. Я повернул своего скакуна, и он пошел рысью по тропе, отмеченной кровью Фиккольда.

Памятуя о наказе Дагоны, я старался почаще пересекать кровавый след. Мы спустились с холмов, по которым недавно мчал меня черный жеребец навстречу смерти; нам предстояло миновать гиблые места. Однако мы не встретили на пути ни рощи с пепельно-серыми деревьями, ни города-ловушки, если только серая полоска, показавшаяся вдали, не была им. Я заметил, что Шабр обегал стороной некоторые россыпи камней и участки, покрытые растительностью необычного цвета, и полностью доверился скакуну в выборе пути, ибо догадывался, что он избегает мест, которые являются средоточием губительной силы.

Шабр замедлил бег. Я поразился тому, какой длинный путь проделал Фиккольд, истекая кровью. Мы приблизились то ли к кустарнику, то ли к леску из низкорослых деревцев. С их корявых ветвей поднялась в воздух стая каких-то чернокрылых тварей, которые принялись кружить над нами, издавая скрипучие крики.

— Берегись! — прозвучало у меня в голове.

Я растерялся: откуда это предупреждение и что оно значит? Но тут Шабр вскинул голову, и я понял, что оно исходило от него. Я резко взмахнул вверх своим оружием. Одна из крылатых тварей заверещала, перевернулась несколько раз в воздухе и упала на землю. Стая рассыпалась в разные стороны, но, отлетев от нас немного, черные твари снова собрались в косяк, готовясь к новой атаке. Они нападали на нас трижды, и каждый раз я отгонял стаю ударами огненного кнута. Наконец твари улетели — в ту сторону, куда направлялись и мы, словно намеревались где-то там впереди устроить нам засаду.

Мы все еще спускались по предгорным холмам к равнине. Их склоны покрывала жесткая трава, которая местами была вытоптана. Во мне проснулся разведчик. «Нам лучше бы избегать открытых мест», — подумал я с надеждой, что Шабр воспримет мои мысли.

— О нас все равно уже знают, — уловил я отклик скакуна. — От тех, кто хозяйничает в этих краях, нельзя скрыться.

Шабр совсем замедлил бег и перешел на шаг. Подняв голову и расширив ноздри, он начал шумно втягивать воздух, словно пытался определить, что впереди. Уйдя с кровавого следа, которого мы до сих пор придерживались, Шабр стал забирать от него все дальше и дальше вправо, и меня это озадачило.

— Колоннада будет нам защитой, — отозвался он на мое молчаливое недоумение.

Я воспринял это как абракадабру, его поведение оставалось для меня, загадкой, поскольку я так и не улавливал вокруг нас ничего подозрительного. Но вскоре я почувствовал какое-то внутреннее напряжение — что-то тягостное давило на меня, отупляло разум. Это ощущение угнетало меня все сильнее по мере нашего продвижения.